Я кивнул нашему охраннику и вышел из офиса. На улице было темно и сыро. «Черт! — подумал я. — Как некстати эта вечеринка: машину придется бросить и добираться своим ходом». Закурил, глубоко втянув носом прохладный воздух.
Загудел мобильный. Жена:
— Ты скоро?
— Уже вышел. Буду минут через сорок. Не волнуйся.
— Чего так долго? — удивилась Татьяна. — Совещание-заседание?
— Небольшая вечеринка образовалась. Выпили немного, машину оставил на стоянке. Пешком пойду. Тут не очень далеко.
— Поздно уже, может, лучше такси? — заволновалась супруга.
— Да кто сейчас сюда поедет?
— Место там нехорошее, — настаивала Татьяна. — Люди всякое говорят. Вызови такси.
— Бабские разговоры! Как там Алешка? — решил я перевести разговор.
— Спит, вымотался за день.
— Ну и ты ложись…
— Нет, пожалуй, дождусь тебя…
— Как хочешь, — разубеждать ее было бессмысленно.
Я затянул молнию повыше, поднял воротник и зашагал домой. Дорога была практически пустая…
Когда-то здесь заканчивался город, и начинался лес, который пользовался дурной славой. Поговаривали, что в нем леший людей водит. Но время шло — город рос. Дорогу к новому микрорайону прорубили прямо сквозь лес, теперь он, скорее, походил на парк. Несмотря на это, слава недоброго, гиблого места, закрепившаяся за ним, не только не меркла, а наоборот, обрастала новыми подробностями. Якобы, по ночам вдоль трассы (ее «дорогой забытья» прозвали) души покойников караулят живых и водят их часами до полного беспамятства… Сказки сказками, но горожане это место не любили и старались обходить стороной.
До дома было рукой подать: полчаса по трассе, потом сразу за недавно выстроенным рестораном свернуть вправо, во дворы, где меня каждая собака знала, и вот он — дом. Мимо проехала «реношка», водитель притормозил:
— Эй, мужик! Подбросить? Недорого возьму..
— Сам доберусь, мне рядом.
— Не боишься? Полночь уже…
Я мотнул головой. Водитель хлопнул дверцей и уехал.
— Ерунда, — посмеивался я. — Времена такие, что живых надо бояться, а с духами я как-то разберусь…
Над дорогой сгустился туман, его клубы будто выкатывались из лесу и стелились плотной периной, старые ели тянули ко мне свои лапы.
— Чертовщина какая-то, — поежился я.
Из тумана проступили очертания полуразрушенной беседки.
— Ну вот, — подумал я почему-то с облегчением, — еще метров триста до поворота, а там уже и дом.
Вдруг я услышал сзади шаги — они ступали в такт моим, словно эхо. Сердце заныло, в душу вползла липкая тоска. Стало трудно дышать, будто придавило чем-то.
За спиной слышалось чье-то дыхание. Резко обернулся: метрах в десяти от меня стоял какой-то человек, из-за тумана я едва различал его силуэт. Я развернулся и пошел быстрее, незнакомец тоже ускорил шаг, я побежал — он следом. Затормозив снова резко обернулся: незнакомец держался от меня на том же расстоянии.
— Ты кто? — крикнул я, пугаясь собственного голоса. — Что тебе надо? Топай своей дорогой!
— Не узнаешь меня, брат? Помоги, — с каким-то унынием произнес незнакомец.
Я узнал его по голосу.
— Виктор, ты? — с облегчением вздохнул я.
В детстве меня на все лето отправляли в деревню к тете. С ее сыном Витькой мы были не просто братьями, а закадычными друзьями: вместе ловили головастиков в пруду, вместе пасли коров, вместе подсматривали за бабами в бане, подставив ящики и заглядывая в запотевшее оконце. Потом жизнь развела нас. Виктор жил в деревне, женился. Тетка, совсем старая, иногда нам звонила.
— Витек, а почему ты здесь в такое время? — спросил друга.
Я направился было к Виктору, но он стал отдаляться, сохраняя между нами дистанцию.
— Ты чего? — удивился.
— Ничего. — также заунывно ответил он. — Помоги мне.
— Да что ты хочешь? — разозлился я. — Говори толком.
— Донеси меня до дому.
— Ты и сам прекрасно дойдешь, чего мне тебя нести?
— Донеси-и… — настоятельно и печально требовал Виктор.
Я опять почувствовал тоску. Повернулся и зашагал прочь. И снова ощутил тяжесть, будто мне мешок положили на спину. Витек прицепился?
— Донеси до дому, — шептал Виктор в самое ухо.
Я больше не сопротивлялся, молча волок его на себе. Пот градом катился по лицу, ноги налились свинцом. Я ни о чем не думал, ничего не помнил — туман проник в мои жилы, ватой забил голову, я ощущал его соленый вкус на языке. Так я брел и брел по дороге, сгибаясь все ниже под тяжестью странной ноши… Я не знал, сколько прошло времени, но поворота все не было, и дорога все не кончалась…
Вдруг совсем рядом зазвучала музыка, задорно взвизгнула женщина, заржали полупьяные мужские голоса — какая-то компания высыпала из ресторана. Я стряхнул морок, вскинул голову. Посветлело, туман начал редеть. Почувствовав облегчение, обернулся: в десяти шагах от меня маячила фигура Виктора.
— Не донес, — прошелестел он и… растворился.
Жена встретила меня рассерженным криком, но, наткнувшись на мой взгляд, притихла.
— Пить хочу, — прохрипел я и направился в кухню.
Набрал воды из-под крана, но стоять сил не было. Рухнул на стул и будто в яму провалился. Сколько просидел так — не знаю. Часы на стене показывали восемь… Утро или вечер? Жажда снова обожгла.
— Тетка твоя звонила, — вошла Татьяна. — Виктор умер, балкой его придавило на ферме. Говорит, можно было бы спасти, если б мужики не испугались…
Меня била дрожь, зубы стучали по чашке. Я вытер пот: «Знаю…»