Джамиль Нилов путешествует в Бесперечь и делится впечатлениями.
Бесперечь / Я. Юдина. — Поэтическая серия «Объявленная ценность». — М.: Формаслов, 2020. — 64 с. — Купить книгу.
0.
Есть здесь кто-нибудь? Мне нужно срочно это кому-то показать. Не могу же я вечно бродить здесь один. А, вот ты где, дорогой читатель! Я тут уже в третий раз и буду рад провести небольшую экскурсию по книге Яны Юдиной «Бесперечь». Вернее, конечно же, мы находимся сейчас не в самой книге, а в моей голове, где выросли леса, озёра, дороги и огромный город вселенной Бесперечь.
Да, я тоже раньше не знал, что такое «бесперечь». Думал, что это что-то похожее на «бестолочь». Оказалось, что бестолочь — это я, а бесперечь — это непрерывность. А ещё «бесперечь», мне кажется, это значит — не перечить, двигаться по течению, лишь иногда уходя в боковые притоки. Ты и сам уже мог заметить, что мы будто не идём, а плывём по этому удивительному месту, находясь в постоянном движении.
А ещё посмотри на это мёртвое дерево. Ты заметил, что оно пластмассовое? Крикни: Эвой! Не бойся! Видишь, как на нём стали распускаться листья? Дело в том, что реальный мир, мир сновидений и мир фантазии переплелись в голосе автора, выросшем в книгу. Книга, попавшая в моё сознание, где мы с тобой сейчас и находимся, дала всходы уже в твоём воображении, хотя саму «Бесперечь» ты ещё вероятно не открывал. Удивительно. Но не думай об этом долго, голова разболится. Лучше дыши и чувствуй!
Кстати, об «эвой». В конце статьи я приложил небольшой глоссарий неологизмов, использованных в книге, которые автор намеренно не стал расшифровывать. Пока мы находимся в моей голове, эти толкования могут тебе пригодиться, но как только ты войдёшь в книгу сам, слова произрастут уже так, как им больше захочется. И это прекрасно!
Ну что, поплыли дальше?
1.
«Зелёный бубен» — так называется первая из трех частей «Бесперечи» (не знаю, можно ли склонять название). Это, конечно же, лес. Сюда когда-то из своей сказки убегала Золушка. Да, именно Золушка, не Белоснежка. Выискивала она красные ягоды и орехи, проросшие из крови корриайе. А сигеньи до сих пор кучкуются на деревьях. Я пытался их спугнуть пару раз, но ничего не получилось. Наглые птицы. Никак не могу понять, как они такими длинными лапами не цепляются за ветки, как ловко перепрыгивают с одной на другую.
Посреди леса одинокая многоэтажная панелька. Красиво, не правда ли?
Обычные животные здесь тоже водятся: волки, утки, зайцы и лисы. Но и обычные животные здесь необычны. Они не боятся огня и людей, молятся Эйарре. А вот и бобёр. Откуда он здесь взялся, если в книге его не было? Непонятно. Но, опять же, не думай об этом, чувствуй.
Мы выходим из леса к морю на пустынный зимний пляж. Рядом камни и сосны. Почти что Финский, только с медузами. А может, это он и есть, но прошедший через несколько измерений и оказавшийся в моей голове. Можешь походить по замерзшему морю, посмотреть на этих самых медуз, застывших во льду и на окаменевшие волны. Только смотри, не провались. Я не знаю, что там на глубине. Говорят, что там поют рыбы.
2.
Мы идём от залива вдоль реки, едва слыша приглушённое льдом пение рыб, и попадаем в детство, которому посвящена вторая часть книги — «Боковой приток». Вернее, это не само детство, а то самое состояние, в которое нам необходимо возвращаться или прятаться, которое зовётся взрослым и злым словом «инфантилизм» или чуть-чуть помягче — «инфантильность», как выразилась Яна Юдина.
Чувствуешь, как предметы вокруг увеличиваются? Или это мы уменьшаемся? Вместо общего плана леса мы видим теперь макромир вещей из детских воспоминаний. Вот испанский тюль бабушки Гали с пятнами от акварели, блюдце с пастушатами, бусы, ленты и белая скатерть. Ты успеваешь их рисовать в своей голове? Что? Это не твои воспоминания? Теперь твои!
Проросшая заново память позволяет ощупать каждый сантиметр домашнего быта. Ты же не забыл, как дружил с табуреткой, которая могла превращаться в коня, баррикаду или черепаший панцирь? Теперь ты помнишь, как впервые, заперев в себе ребенка на ключ, пришлось разделывать утку, разрезать мёртвое тело, которое ещё совсем недавно могло быть тебе другом. Конфликт взрослой и детской вселенных неизбежен. Но нужна ли здесь чья-то победа?
Тут, конечно же, тоже водятся звери, птицы и растения. Водоросли в ржавом баке то и дело превращаются в змей, ветви в сирени становятся отличными луками, а слива предстаёт в образе йогини.
Боковой приток — это возможность свернуть с реки времени, раз уж невозможно плыть против течения. Оставить уголок для детских воспоминаний. Хочешь, разобьём здесь палатку?
3.
«Близкий МКАД» нарушил наши планы остаться на берегу бокового притока бесконечным шумом автомобилей и голосов. На пути в город нас встречает хозяйка ротвейлера, выгуливающая питомца. «Эта собака совсем не волшебная», — скажешь ты. Но присмотрись повнимательней.
Город заглушает крики сигеньи, делает невидимым и без того почти прозрачный испанский тюль. Скрывает, но не отрицает. Панорамы мегаполиса переплетаются с видом маковых крошек на ладони, похожих на мёртвых муравьёв (или наоборот, решай сам). Зумирование бьётся неровным пульсом. То сколом драже, царапающим язык, то кострами окон спальных районов. Но не бойся, помни, что все размеры зависят только от расстояния, с которого мы смотрим. И вот, выглядывая из окна, МКАД становится таким маленьким и одновременно близким, а не далёким. Как игрушечная железная дорога.
Вообще, движение и звуки стократ усиливаются к третьей части. Да и как может быть иначе в огромном городе? Он буквально кишит людьми и транспортом. Покатаемся на троллейбусе или сядем в вагон метро? А может, ну его — и сразу в плацкарт? А там, на соседней полке улеглась большая чёрная обезьяна. Нет, ну она точно из нашего леса.
Образы из первых двух частей то и дело проникают в тело города. Вот, например, рябина возле парадной. А красные ягоды её — не застывшая ли кровь корриайе? А клюющие их птицы — это ли не сигеньи? И кошка не просто урчит, а что-то нашёптывает, предлагает улететь.
Детство приходит само мальчиком Славой. Это тоже не наше детство и не детство автора. Но с этой самой секунды это уже наше детство и детство автора. Там ещё и рогатые птицы есть. Попробуй-ка отказаться от такого!
Город перемешивает всё, что было раньше, да и всех нас, превращая в землю, которая так «нам по составу близка», но мы не умираем, а улетаем с кошкой, ставшей нашим спасительным перышком.
Ну что же, дорогой читатель, наше совместное путешествие подошло к концу. А твоё личное странствие по «Бесперечи» ещё не начиналось. Ты же помнишь, мы только в моей голове. Дальше тебе предстоит идти одному, и я знаю, что ты непременно заглянешь в те уголки волшебного леса, бабушкиной гостиной или шумного уробороса-МКАДа, докуда я не добрался. И я совершенно не представляю, как описанные мною образы прорастут в твоей голове. Ты потом приглашай как-нибудь!
Глоссарий неологизмов из книги «Бесперечь» в интерпретации автора статьи:
Эвой — междометие, которое выражает одновременно восклицание, приветствие и призыв, направленный к духам природы. С помощью «эвой» можно обратиться к птицам, рыбам, зверям, травам и деревьям. Также «эвой» может оживлять камни, землю, воду и другое. Возможно, впоследствии утратив свой магический смысл «эвой» превратилось в привычное нам «э-гей».
Сигеньи — плотоядные птицы, родственники аистов. Обитают, в отличие от сородичей, на деревьях, но спускаются на землю, как только рядом появляется падаль. Имеют очень острое зрение, поэтому мертвое или умирающее животное они могу заметить на большом расстоянии даже сквозь густую листву.
Корриайе — парнокопытное длинноногое лесное животное, внешне напоминающее оленя, но имеющее один рог. Очень доверчиво, поэтому хищникам часто удаётся нанести первый удар. При этом корриайе способно умчаться от любого врага, даже получив серьезные раны, так как является самым быстрым зверем в лесу. Нередко случается так, что кровь корриайе оставляет следы на деревьях и травах на несколько километров, прокладывая тропы. Капли крови корриайе превращаются в красные съедобные ягоды. Если раненная корриайе умирает от потери крови, то становится жертвой сигеньи. Существует версия, что именно корриайе является прототипом единорога.
Эйрарра — богиня леса, хотя многие считают её обычной феей. Эйрарру нельзя охарактеризовать как добрую или злую богиню, так как она лишь следит за гармонией в лесу, спасает или убивает только ради порядка.
Оэтилай — жемчужина размером в луну, по легенде спрятанная на дне лесного озера. В полнолуние можно увидеть, как вода начинает светиться. Несмотря на очевидность существования оэтилай, многие сомневаются в том, что она реальна. Некоторые представляют ее как смысл жизни, неиссякаемый источник гармонии или материю, где жизнь и смерть сливаются воедино.
Пуэртале — беспричинное веселье и радость, существует в виде духа, может посетить даже тех, на чьём сердце лежит великая скорбь.
Корта — наречие, обозначающее бескомпромиссное «точно», «неизбежно».