Продолжение. Начало здесь.
Нет, не сдавайся страшным бурям,
с судьбой треклятой не мирись,
пусть грозно тучи небо хмурит -
за проблеск солнечный борись!
Средь урагана на Бермудах,
на дне ль, зарывшись носом в ил,
борись за жизнь! Греби, покуда
грести ещё хватает сил!
Сражайся так, чтоб буйный ветер
принёс небес благую весть:
"И для тебя на этом свете
есть счастье и надежда есть!"
- Да, да, Борис Сергеевич, через двадцать минут буду в офисе и всё отправлю. Ещё раз, что? Не расслышал. А, в Москву… да, сегодня вечером. Конечно, завтра можем встретиться. Эхм… созвонимся дополнительно. Хорошо, файл отправлю. До связи.
Алексей Владимирович, откладывая в сторону мобильный, вслух удивился, мельком глянув на экран:
- Ого, почти полвторого! Ничего не понимаю, что со временем? Куда час делся?
- Ну, мы же в «Бермудском треугольнике». Надо быть готовым к аномалиям… разного рода.
- Точно! – Хмыкнул босс, отпивая заждавшийся капучино – пенная кофейная шапочка успела порядком просесть за время телефонных переговоров.
Мира не удержалась, стрельнула-таки глазами в сторону Льдышки, едва не хихикнув: сейчас её нарочитое пренебрежение, в контексте Бермудской аномалии, показалось вполне объяснимым. И даже забавным.
Хорошо, что Ламброс не заметил смешливого блеска в голубых глазах, занятый кофе и нежным малиновым тирамису в стеклянной креманке. Мира уже расправилась со своей тарталеткой из рассыпчатого песочного теста с голубикой и тающим во рту маскарпоне, и теперь не спеша допивала вишнёвый раф на мексиканской арабике. Официант заверил, что вишнёвый сироп готовится поварами ресторана из отборных, свежих ягод – и не обманул: Мире казалось, что она ест спелые, налитые соком вишни в бабушкином саду, запивая их сливочным кофе. Необычно и вкусно.
- Кстати, как вам обед, Мирослава Михайловна? Понравился?
- Ещё бы! Несколько таких сытных обедов в «Бермудском треугольнике», и талия бесследно исчезнет. Причём, без всякой мистики. Опасное это место, не зря так называется!
Алексей ухмыльнулся и покачал головой:
- Думаю, вам это не грозит. Даже если будете брать по два обеда зараз.
Мира смутилась оттого, что, сама того не желая, напросилась на комплимент – щёки порозовели, но стало так приятно – до покалывания в подушечках пальцев. А Ламброс, внезапно осознав двусмысленность, казалось бы, совершенно невинных слов, посерьёзнел и поспешил перевести разговор в безопасное русло:
- Так, нам надо поскорее вернуться в офис. Пойдёмте. А по дороге я расскажу вам, почему на самом деле ресторан так называется.
Так непривычно, что не надо оплачивать счёт после обильной трапезы, полной лакомых блюд и дорогущих деликатесов! Но это так, и Мира, оглянувшись на столик у окна, где они только что обедали с Алексеем Владимировичем, мысленно поблагодарила Всевышнего за Его щедрые дары. Иначе как чудом, подобный поворот в судьбе и не назовёшь.
А ещё про себя отметила, что, уходя, Алексей Владимирович не обернулся в сторону Льдышки.
Зато та внимательно смотрела уходящим вслед, и недоброе пламя, мерцавшее в её светлых, больших глазах, не сулило ничего хорошего.
Алексей Владимирович оказался удивительно интересным рассказчиком – не хочешь, а заслушаешься. Мира даже про лютый Крещенский мороз забыла.
- Эта история связана с крупнейшей катастрофой на Северной Двине.
В 1748 году на Соломбальской верфи заложили трёхмачтовый парусный линейный корабль четвёртого ранга. Окрестили судно «Варахаил». Строился он под руководством опытного английского кораблестроителя Александра Сютерланда. Правда, по-английски его имя звучит Sutherland… ну, да не суть.
Вы, возможно, знаете, что Соломбальская верфь была создана по личному указу Петра I, на верфи строились сотни военных кораблей с оснащением до семидесяти четырёх пушек и с экипажем до 450 человек. Представьте, какого размера должны быть такие корабли. Опытные мастера-корабелы строили на совесть и с размахом, имея в подчинении до шести тысяч человек работников. Всё серьёзно.
Так вот... пятидесяти четырёх пушечный линейный корабль «Варахаил» спустили на воду через год после начала строительства, в мае 1749 года. А уже через месяц, во время своего первого плавания, он погиб.
- Погиб?! Где?
- Как раз в том «Бермудском треугольнике», о котором я вам рассказывал. «Варахаил» под командованием капитана Мартына Шпанберга вышел из Лапоминской гавани и встал на якорь у острова Голец из-за сильного ветра и приливной волны. Неожиданно начавшийся дрейф развернул корабль против течения, «Варахаил» вдруг лёг на правый борт и затонул. При крушении погибло почти тридцать человек, остальные спаслись на шлюпках. Никто не мог толком объяснить, что произошло. Выжившие говорили про какие-то всплывающие из ниоткуда «острова».
- Что за острова?
- Видимо, отмели. Хотя трудно сказать. Командира корабля Мартына Петровича Шпанберга и его помощников обвинили в катастрофе и отправили на галеры. Однако несколько лет спустя и командир, и его подчинённые были оправданы. Но причину катастрофы так и не установили. Более того, когда решили, наконец, поднять «Варахаил» со дна моря, корабль найти не удалось. Загадка, правда?
- Дааа... Обидно – даже в море выйти толком не успел… люди погибли… и капитану столько пережить пришлось. Хорошо, что всё-таки оправдали.
- Хозяин «Бермудского треугольника» - потомок одного из помощников Мартына Петровича Шпанберга. Эта история стала для него семейной легендой, которую передают от отцов к сыновьям из поколения в поколение.
- Надо же… а я даже не слышала про «Варахаил» и связанную с ним трагедию. Похожая история случилась с кораблём «Васа» в Швеции. Тоже первое плавание. Только вышел из Стокгольской гавани, как опрокинулся и затонул. Только там причина была в ошибках, допущенных при проектировании. Шведы «Васу» подняли и сделали из корабля настоящий музей. Я была там, видела, какой он огромный. А здесь, да… настоящая загадка. Нашли всё-таки «Варахаил»?
- Вроде, нашли. Только неизвестно, что от него сохранилось и удастся ли останки поднять. Но не могли же пятьдесят четыре пушки пропасть бесследно!
Алексей воскликнул это с таким пылом, что Мира с нескрываемым восхищением взглянула на него:
- Вы так много знаете об Архангельске! Историю любите?
- История интересна, когда видишь за ней живых людей. И понимаешь, что они жили обычной жизнью, так же учились, работали, страдали, любили... Но вошли в историю – значит, чем-то всё-таки отличались от простых обывателей. Вот и хочется разобраться, что же в них необычного…
- А благодаря кому вы начали изучать историю Севера? Вас заинтересовал Шпанберг?
Ламброс усмехнулся:
- Да не, про него я гораздо позже узнал. Начал изучать историю своего рода, а потом просто захватило... так и познакомился поближе с нашим Севером.
Мирослава хотела, воспользовавшись моментом, спросить у Алексея про его греческие корни, но тот уже взмыл по лестнице Бизнес-центра, потопал ногами, отряхивая снег, и галантно распахнул перед помощницей тяжёлую стеклянную дверь:
- Наконец-то пришли! Ух, неслабо морозит! Не замёрзли?
- Спасибо. Есть немного. – Призналась Мира и с радостью проскользнула в радушное тепло холла G&Q Bank. Заиндевевший нос принялся бурно оттаивать, кровь прилила к закоченевшим конечностям – так приятно стянуть, наконец, перчатки, и растереть замёрзшие на морозе пальцы!
Ламброс, здороваясь на ходу с коллегами, вновь превратился в большого босса и стремительно перешёл от истории к лингвистике, сухо обронив в сторону помощницы:
- Мирослава Михайловна, приходите через пятнадцать минут в мой кабинет – займёмся английским. У нас есть час до звонка Макалистера.
У Миры живот вдруг скрутило в тугой узел и перед глазами замелькали мушки: первый в её жизни урок английского, когда она - в роли учителя, а ученик - её собственный начальник! Причём, не просто начальник, а въедливый Скорпион, не терпящий профанации и дилетантства.
Строго оборвала назревающую панику:
Так, спокойно! Я справлюсь. Справлюсь... подумаешь, урок английского...
И уже через секунду, прижимая руки к груди, чтобы удержать рвущееся наружу сердце:
Господи, помоги мне, прошу!
Продолжение здесь.
Предыдущая глава.
Навигация по каналу.
