«Мне говорили, что заниматься этим опасно, глупо, и местами даже безрассудно. Отправиться одному через лес, сквозь снег... И все ради чего? Стоило оно того, чтобы заблудиться и умереть? Я пока не понял, просто потому что живу. Если буду продолжать идти вперед, то все было не зря.
Тонкие и черные ветви насмехались надо мной, тыкали в меня длинным костлявым пальцем, покрытым снегом, ловящим каждую крупицу лунного света. Бесконечно прекрасные снежинки. Тонкие и хрупкие, великолепные в своем многообразии и напоминающие один их самых больших недостатков человека. Достаточно мелкой дрожи – и все, жизни нет. Спросите у тех, кому не довелось стать хирургами. И если эту же хрупкую жизнь можно оборвать острием скальпеля... Зачем её подвергать опасности? Тем более такой, как одинокое путешествие. За надеждой, за верой, за спасением. Эвфемизмов много. Но суть одна: мы надеемся, что путешествие нам что-то принесет. Подарит нечто волшебное, чего нам не сыскать и в тысяче миров. И при этом всем мы, вернее данный момент я, не осознавал, что так же как дать, путешествие может и отнять... И снова, пусть и витиеватым путем, но моя мысль вернулась к смерти. Неудивительно, если учесть, где я нахожусь...»
На мгновение я остановил свой бег и оглянулся. Легко потерять цель, когда набираешь скорость. А если еще при этом концентрируешься на каждой мысли и любишь эту ментальную жвачку – заблудиться как два пальца.
– Но в этом есть плюс, – сказал мой едва живой от холода внутренний оптимист, – смена обстановки!
Да, я тоже заметил, что тонкие пальцы сменились на величавые раскидистые лапы, покрытые все тем же теплым светом.
– А еще иголки богаты питательными веществами и их можно пожевать.
– Да ты прямо шеф от бога, – проснулся мой сарказм. – Только вот зима, и они едва ли зеленого цвета.
Пока эти двое пытались что-то друг другу доказать, шумя на заднем плане в моей голове, я приблизился к дереву. Ночью, в лесу, залитом желто-оранжевым светом, все кажется практически одного цвета: либо желтоватым, как лица на старых фотографиях, либо черным, если туда не проникает свет луны. Эта чернота притягивает взгляд. Глаза будто приклеиваются к ней и невозможно сфокусироваться ни на чем другом. Только это полотно. Дикое, пугающее. Но только вглядевшись в него, насмотревшись вдоволь и разглядев каждый уголок можно найти её – спасительную каплю света, сделанную будто из стекла. Хочется замереть на секунду, насладиться этим мгновением: маленьким чудом, в которое так верил в детстве. Меня переполняла радость... Будто был новый год, а я маленький мальчик, который бежит домой к подаркам, завершив последний учебный день. И через секунду я действительно бежал. Во мне вдруг проснулся взрослый:
– А если погаснет? – всего три слова, и я уже несусь вперед, лишь бы успеть к этой маленькой точке. Через несколько мгновений она становится чуть больше. Затем еще больше. И вот, уже согнувшись, я силюсь отдышаться, стоя перед заснеженным двухэтажным домиком. Я вижу через окно, как пляшет в камине огонь, а стекло, показывающее мне этот фильм, кажется таким чистым, будто его поставили только вчера, и оно еще десятки, если не тысячу лет будет служить маяком таким вот заблудшим путникам как я.
Мои ботинки начали выбивать странный мотив, пока я старался сбить с них хотя бы часть снега. Казалось, что это длилось целую вечность – снова и снова после очередного притопа обувь покрывалась новым слоем снега. Или просто показывала новый слой. Я присел и начал отряхивать снег уже руками, ибо стопы начали болеть.
– Конечно, для комичности эффекта не хватает громких ворчаний и открывшейся внезапно двери, – появился в моей голове знаток. Он знает, как правильно говорить, есть пить, и делать еще много всяких вещей. Иногда он полезен, но в такие моменты как сейчас...
– Пошел вон из моей головы… – вспомнил я один из способов "очищения" от дурных мыслей. – Прочь я сказал. Вали отсюда!
Конечно же, знаток угадал, и дверь отворилась. Я увидел голые стопы.
– Простите? – отозвался кто-то наверху.
– Здравствуйте, – проговорил я, повернув голову наверх, отчего сам себе напомнил цыпленка, которого планирует покормить мама. Ну, или папа. Уж не знаю, кто там кого кормит.
– Чему обязан? – поинтересовался юноша в домашнем костюме.
– Я... заблудился, похоже. – В той же позе продолжал я.
– Тогда прошу в дом, обогреетесь.
– Спасибо, – и без дальнейших церемоний я зашел в дом. Пока раздевался, я успел его в деталях разглядеть. Внутри он оказался будто меньше, чем снаружи: камин с висящим над ним большим телевизором, диван прямо напротив них и, начинающаяся в одном из углов, лестница наверх. По трем другим были рассредоточены урна, холодильник, и кресло.
– Миленько, – вырвалось у меня.
– Спасибо, – ответил хозяин дома. – Чаю?
– Да, пожалуйста.
– С коньяком?
– Да. И можно поменьше чая, – вставил я, вешая куртку на гвоздь.
– Конечно, – он достал из холодильника полупустую бутылку коньяка и принес мне. – Подойдёт? Минуту, сейчас...
Я не дождался окончания фразы и, откупорив бутылку, сделал несколько жадных глотков. Из глаз брызнули слезы.
– Ну, или так, – отозвался он. – Пиццу?
– Да, пожалуйста, – согласился я, откашливаясь. – Простите.
– Да ничего, – махнул куда-то рукой молодой человек.– Холод ужасный, все понимаю. Присаживайтесь.
Я сел рядом с камином, поднося руки все ближе.
– Аккуратнее, – заметил мое действие юноша, ставя в микроволновую печь пиццу, – чувствительность снижена.
– А, ну да, – вспомнил я. – Вы здесь один живете?
– Да, грею потерявшихся путников, а после делаю из них пиццу, – пошутил он.
– У меня мало мышц, в основном кости и жир, – подыграл я.
– Будет отличный холодец, – улыбнулся парень. И в такт ему, будто поджидая момента, щелкнула микроволновая печь. Мы переглянулись и засмеялись, осознавая, насколько редко звезды складываются так удачно. Волшебное мгновение, которое опасно нарушать словом. Пусть это даже слова о том, какой это момент, они были бы лишними тогда.
– Что смеетесь? – женский голос будто участвовал в этой смехомагии. Он не вклинивался бестактно, а едва касался темы, будто опасаясь что-то испортить. Я повернул голову и увидел хозяйку этого голоса. Она плыла по лестнице, по пути завязывая хвостик на затылке. Обычные домашние штаны, футболка с длинным рукавом и милым принтом.
– К нам холодец сам пришел, – сказал юноша и засмеялся еще громче.
– Здравствуйте, – обратилась она ко мне. – Вы согрелись?
– Да, спасибо, – вымолвил я, перебегая глазами с бутылки на посуду.
– Дай хоть стаканы, «хозяин», – посетовала девушка.
– Эй, я просто не успел.
– Ну да, пицца успела согреться и согреть человека, пока ты нес стаканы.
– Бубубу… – проворчал юноша и открыл встроенный шкаф, прячущийся за деревом. Если бы не скрип петель, я бы подумал, что он волшебник, поскольку, когда я смотрел на это место с порога, там была только стена.
– И что же вас занесло в такую даль, помимо уже выясненного? – спросил хозяин дома, подавая мне стаканы.
– Важное дело, – ответил я и уронил голову на грудь.
– Понятно, – протянул он, присаживаясь на диван к девушке. – Все никак согреться не можете?
– Еще не понял.
То ли коньяк перегрел мой мозг, и он растаял вместе со льдом, то ли это сделал камин, но я совершенно не знал, что говорить и как себя вести. Голову будто пчелиный рой заполонили мысли. Они жужжали и стрекотали, не давая услышать даже самого себя. В какой-то момент этот звук стал настолько громким, что просто перешел в гул.
– А мы тут уже не первый год, – вернул меня к реальности приятный женский голос.
– И как вам? – машинально спросил я
– Шикарно, – сказали они почти одновременно. – Если повезет, то в это время года можно даже увидеть северное сияние.
– Здесь? – удивился я
– Чудеса случаются, – пожал юноша плечами.
– А еда?
– Все в холодильнике, – девушка указала головой на объект.
– А запасы?
– Мы начнем их делать, когда опустошим холодильник, – юноша загадочно улыбнулся. – Не беспокойтесь, Вы нас не объедите.
– Это уж точно, – подтвердила девушка.
– Хорошо, а как часто это бывает? На сколько Вам хватает провизии? – не унимался мой внутренний рационалист.
– Покажешь? – спросила девушка у юноши.
– Ага, – согласился он, – пойдемте к холодильнику. И возьмите тарелку.
Мы подошли к старой дверце с железной вертикальной ручкой.
– Еще пиццу?
– Можно, – не понимающе согласился я.
Юноша дернул за ручку и достал коробку одной из самых знаменитых сетей пиццерий.
– Здесь? Откуда? – удивился я.
– Думаю, два… – он сложил пару треугольных кусков с застывшим сыром на мою тарелку и убрал пиццу. – Хотя, давайте три. – Он повторил манипуляции, а я все еще стоял и ничего не понимал. Мой мозг пытался выстроить логическую цепочку: как эта коробка вообще сюда попала? Я бросил взгляд на урну и увидел там еще пару смятых картонок. Пока в моей голове бушевал февраль, юноша вновь открыл холодильник, достал коробку и открыл её передо мной.
– Еще. Пиццу?
Я перевел взгляд. В коробке лежала круглая, целая пицца, хотя своими глазами видел, как только что там не было... Одного или трех кусков? Определенно там было пустое пространство.
– Подменная пицца? – спросил я. Готов поклясться, что мои глаза напоминали в этот момент две горизонтальные иголки.
– Нет, – ответил «фокусник» с безэмоциональным лицом. – Смотрите, – он открыл холодильник. Тот был заполнен, как и любой другой: банки с соленьями, разные склянки, кастрюля, коробки с другой едой из фастфуда, которые меня сейчас уже не удивляли. Но пиццы там не было.
– В чем секрет? – настаивал я.
– Ни в чем, – так же ответил юноша и положил мне еще один кусок. После чего убрал пиццу и закрыл дверь. – Что, еще? Окей.
Он, не дождавшись ответа, подкладывал мне еще и еще, пока уже не было места для нового куска. В моей руке успела образоваться съедобная башня, когда я пришел в себя. Рука ощущала увеличившийся вес тарелки, я чувствовал запах холодного теста и колбасы. Все это было реальным.
– Я умер?
– А что есть жизнь? – спросил юноша и достал банку пива из холодильника. – В морозилке есть мясо и овощи, есть разные напитки в кладовке, – он указал банкой на угол, – мусор достаточно вынести за дверь, и утром его не будет. Что еще нужно для счастья? – Он сел на диван и обнял девушку.
Они сидели... В унисон. Не могу найти других более подходящих слов. Это ощущение, когда в куче предметов находишь потерявшуюся деталь пазла и ее вторую часть, не важно, что их окружает. Они вместе и идеально подходят друг другу. Все их углы и пустоты были предназначены только друг для друга. Глядя на них, я понимал, что своими земными мыслями я просто не дотянусь до них.
– А почему Вы не уйдете?
– А зачем? Нам и здесь хорошо, – сказала девушка так, будто пропела.
– А как вы сюда попали? – не унимался я, стоя со съедобной горкой в руках.
– Важное дело, – процитировал юноша.
– Понял.
Я подошел к камину, будто загипнотизированный танцем пламени. Его языки прыгали друг на друга и исчезали, ударяясь о почерневший кирпич. На его фоне особенно ярко виднелись искры после щелчка, с которым полено исторгало из своих недр тающий сноп красноватых точек. Их появление и исчезновение снова напомнило мне о смерти. Я приложился к бутылке.
– Может, я еще жив? – спросил я в пустоту.
– Кто знает, – отозвался юноша.
– Я хочу выйти. – К горлу поступил ком.
«Не хватало еще сейчас впасть в истерику» – пронеслось в моей голове.
– Дверь знаешь где, – все тем же ровным, спокойным голосом сказал хозяин дома. – Уборная наверху, первая дверь налево. Ванная комната – вторая.
Я решил, что холод быстрее приведет меня в чувство, нежели другие процедуры, и направился к выходу.
– Что за…
Открыв дверь, я не поверил своим глазам. Передо мной был не заснеженный еловый лес, а трава. Залитый едва уловимым сиянием темно-зеленый бархатный газон, пышущий испаряющейся влагой и теплом, будто его только полили после нескольких часов испепеляющей жары. Я шагнул и почувствовал давление каждой травинки. Они были такими же реальными, как дверь, ручка, пальцы или ладонь. – Как это?
Хозяева поднялись с дивана, и подошли ближе.
– Пойдешь? – спросил он.
– Да, – ответил я. – А вы?
– Зачем?
– Нам и здесь хорошо, – вновь пропела девушка.
Я еще раз оглядел небольшую комнату и обнявшуюся парочку.
«Это их место, – подумал я, – здесь им хорошо, рядом друг с другом. Я здесь лишний».
– Увидимся, – подмигнул я им обоим.
– Возможно, – ответил юноша.
– Удачи, – кивнула девушка.
Я шагнул в неизвестность, слушая, как скрипит за мной дверь.
«Ага, удача мне пригодится» – посмеялся я про себя...
***