"Вечер выдался прохладный, но ясный. Все небо в звездочках — залюбуешься! Дозор мой закончился..."
«Вечер выдался прохладный, но ясный. Все небо в звездочках — залюбуешься! Дозор мой закончился, но я в каморку, что для охраны отведена, не спешил. Душно там, жарко, болтовня… Я, как в столицу попал, по родному захолустью скучать начал. Там, вроде, город — а и лес близко, и поле, и луга. Прошагал немного, и вот она — воля, смотри и радуйся. А теперь не так стало. У купца домина от окраины далеко, пока до ворот доберешься — умаешься. Днем шум, гам, то телеги грузят, то товар считают, то ругаются. А ночью по княжьему городу не погуляешь — вмиг остановят, допрос учинят, кто таков, куда и откуда направляешься, и по какому делу. С одной стороны, такое рвение стражи — мне на пользу, меньше работы. С другой — и сам я ко двору своему, как пес цепной,привязан, поскольку если поручения у меня нет, то и выходить мне вроде как незачем. Устал я, в общем, в четырех стенах да за забором. Присел у дома, на звезды поглядываю, думаю, как дальше жить. У Доброжира я к тому времени уж недели три пробыл, пообвыкся, и успел понять, что прежнее мое житье было мне куда больше по душе. Там не только к природе ближе, а вообще привычнее все. С дядькой Благояром, бывало, поговорим, а здесь и словом не с кем перекинуться, все хоть и треплют языками о пустяках, а в главном сами по себе. Затосковал я, короче, а куда податься — неведомо.
Долго я так в темноту глаза таращил, уж ноги затекли. Только хотел вставать — чую, неладное что-то. Не то звук какой послышался, не то показалось, что тень сбоку гуще, чем должна быть. Точно и не скажешь, откуда такие мысли приходят, только в прежние времена нюх этот меня не раз выручал, и с той поры я его слушаю. Сижу, значит,не шевелюсь, вида не показываю, но краем глаза присматриваюсь и уши навострил.
Долго ждать мне не пришлось. Уж теперь, как я смекнул, что на дворе я не один, я ничего не пропустил. И сопение едва слышное приметил, и как в темноте, что вдоль стены, кто-то копошится, увидел. А когда незваный гость вверх карабкаться начал, слегка звякнуло что-то.
Тут рассиживаться стало некогда. Соображаю — бежать в караульню — так пока туда-сюда обернусь, он уж смоется, и шуму наделаю неизбежно. За ним бы надо прокрасться, посмотреть, куда направится, а там и начальству успею доложиться.
Пока тать этот на забор лез, я времени терять не стал — разулся поскорее. Хоть и прохладно уже было, да только сапоги мои были совсем к слежке не приспособлены — тяжелые и громкие, да и по бревнам в них не разлазишься. Нож, что на поясе у меня висел, я тоже снял и у стены положил аккуратненько, чтоб не греметь почем зря. Ночка тихая, за версту слышно будет, а идти за гостюшкой придется едва не вплотную, чтоб не затерялся.
Тем временем у забора стихло. Я наверх белкой взлетел — чего уж греха таить, тренировался, было дело, как раз на такой вот случай… Смотрю — так и есть, идет кто-то по переулку, даже без особой опаски. Оно и понятно — с забора слез беспрепятственно, тут уж можно и не прятаться, мало ли, вдруг и впрямь причина есть ночью разгуливать. Зато у меня заботы было сразу две — на глаза этой каналье не попасться, да еще на стражу не напороться, а то мудрено будет им растолковать, чего это я тут без сапог делаю…
Ну, повезло мне в этом. Стражи и духу поблизости не было— видать, знал супостат, в какой час идти. Вообще никого не встретили за всю дорогу, а идти пришлось неблизко. Я уж места и узнавать перестал — чего я там в столице-то видел, только терем купеческий да ближайшие окрестности… Правда, и меня вор не заметил — похоже, не подозревал, что за ним следить могут.
Вышли мы, значит, на какую-то улицу. Окошек много горит, из дверей — чад и голоса. По всему видать — не жилые тут дома, а постоялые, да еще харчевни всякие. Ну, думаю, вот мой путь и закончился — навстречу народ попадаться начал. Того и гляди, начнут удивляться моей босоногой наружности — тут-то мой приятель и сбежит, пока я объясняюсь. Но и здесь меня удача не оставила — свернул воришка с мостовой в какие-то ворота, а я за ним.
Смотрю — не обычное подворье. Принято как — большой дом, каменный али из дерева, внизу корчма, поесть и посидеть, а сверху ночлежка пристроена. Тут иначе— темный закуток, и в него несколько дверей и окон выходят, вроде как несколько изб собрались в кучку и гутарят о чем-то тихонько. Глаза мои уже к темноте пригляделись, но татя моего нигде не видать, а значит — он за какой-то из этих дверей сныкался.
Притаился я, наблюдаю. Кое-где окошки темны уже, за иными тени видны. Как тут выбрать? Тем более, что как выглядит мой спутник, я не ведаю! И вдруг у меня прямо над головой огонек зажегся, и меня будто кто толкнул — он, думаю.
Пощупал я стену за спиной — бревенчатая, крепкая, а все-таки при желании к окошку подтянуться можно. А желание у меня было. Потому как сообразил я, что пока мне к купчине идти не с чем. Мало ли, чего мне, новичку, в темноте показалось! Ходил ли кто по двору али нет — еще поди докажи, а мои новые товарищи по службе, чего доброго, на смех подымут — скажут, со страху показалось. И чем отбиваться, коли я даже физиономии ночного гостя не разглядел? А тут, ежели повезет, так не только обличье злодея разгляжу, а может увижу, чем он поживиться успел…
В общем, долго я раздумывать не стал. Уцепился, как мог, и стал к окошку подбираться.
И тут мне снова, можно сказать, повезло. Потому как едва я за подоконник заглянул, так уставился ночной наш гость прямо на меня.
© Анна Липовенко
#чердачок со сказками #сказки про лешего #сказки про бабу ягу #сказки про кощея #сказки тридесятого леса
Начало сказки здесь.
Продолжение следует.
Другие сказки:
Шапка, дрожжи и жизненный опыт (цикл "Сказками сыт не будешь")
Чудище-страшилище (цикл "Тридесятый лес")
Секрет очарования (цикл "Тридесятый лес")
Приключения Яшки и Четвереньки в Городе-без-названия (начало сказки)