Как и положено Очень Важному Документу, он был опубликован во всех доступных газетах, журналах и прочих печатных российских СМИ XIX века. Подавляющее большинство крестьян читать-писать не умело, поэтому в деревне газеты никто не выписывал, хотя уже тогда вещь в хозяйстве была, конечно, полезная. Несмотря на такое недоразумение, все важные новости в центральные регионы по меркам позапрошлого столетия распространялись достаточно быстро. Как? Легко! РПЦ уже тогда рулила самой большой монопольной сетью своих филиалов и без труда выполняла функции новостного провайдера на всей территории Российской Федерации Империи. Царский Манифест попы регулярно вслух читали крестьянам в храмах, после воскресной службы. Цимес тут в том, что попы привыкли читать в основном религиозные тексты, то есть типа тру-православный рэп-речитатив в живом исполнении (strictly live - no record). А теперь попробуйте на поповский манер заунывно и нараспев прочитать вот эту часть: «…Родителя Нашего мученической кончиной, а н а Н а с возложить Священный долг…» и представьте, что слышали прихожане. Манифест мгновенно стал народным мемом, получив стикер «ананасный».
Кроме фруктового недоразумения, Манифест содержал еще и такой пассаж: «Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело Правления в уповании на Божественный Промысел, с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений». Местоимение «мы» по отношению к себе лично, голоса в голове, отождествление себя с фруктом – в учебниках судебной психиатрии квалифицируются как разновидность малоизвестная параноидальной формы шизофрении (см.напр. https://vk.com/wall-121816651_53905). Хоть П.П.Кащенко и был современником Александра III, известность в медицинских кругах психиатрии он приобрёл только в начале XX века, поэтому даже столь явную ментальную угрозу своевременно распознать было не кому. А жаль. Как известно, у любой катастрофы нет одной единственной причины – это почти всегда совокупность обстоятельств, и катастрофа ума тут не исключение. Внимательный читатель наверное теперь возбуждается закономерным любопытством – как же так вышло, что царь прилюдно с глузду съехал? Интрига.
Штош, если так, то постараюсь дать некоторую сатисфакцию вашему интересу.
Неочевидные, но объективные предпосылки фруктового манифеста сложились задолго до появления на белый свет папы нашего героя, Александра Николаевича II, и даже задолго до дедушки -- Николая Павловича I. Есть мнение, что примерно почти сразу после Петра Алексеевича Романова I настоящие самодержцы на Руси закончились и все его последователи больше или меньше, но очень прочно, зависели от верхушки дворянского сословия. Например, успешный рейдерский бизнес-проект Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg (или «Екатерина 2.0») тому наглядное подтверждение. Причем для захвата и удержания роскошного сидячего слота в тронном зале дворца почти каждый самодержец, пожалуй кроме Павла, закономерно находил поддержку в наиболее влиятельных группировках дворянских нахлебников, логично задвигая на историческую арьерсцену менее пронырливых и упакованных. Общая картина политического взаимодействия традиционно усложнялась весьма запутанными клановыми битвами уже внутри правящей группировки, прежде всего, за прямое влияние на самого царя или косвенное, через семью и ближнее окружение. Никаких четких правил в клановых войнах не было, потому участники ваще не парились за правила и потери.
Мой любительский пересказ был бы неполным без короткой справочки о государственном устройстве Российской Империи на историческом отрезке 1855-1881, в котором дозрели условия и причины принятия фруктового манифеста. После ряда реформ государственного управления, самые важные шестеренки управления страной в то время были составлены вот таким образом (по уровням властных полномочий):
Высший (федеральный) уровень:
Государь-император -- обладал а б с о л ю т н о й властью над всеми подданными на всей территории империи, поименованной в полном титуле. Ну то есть, в его должностные обязанности входили сразу все мыслимые права и немножко обязанностей.
Сенат -- высший судебный орган государства, составляемый государем обычно из чиновников, занимавших ранее должности 3-4-го классов гражданской службы, например отставных губернаторов. Возглавлял его генерал-прокурор, он же министр юстиции, назначенный государем.
Государственный совет – правительство, состоявшее из пяти департаментов, полномочия которого распространялись на принятие новых или изменение старых законов, решение вопросов внутреннего управления, решение вопросов внутренней и внешней политики в чрезвычайных обстоятельствах, утверждение ежегодной сметы общих государственных приходов и расходов, рассмотрение отчетов по исполнению росписи доходов и расходов, чрезвычайных финансовых мер. Состоял из пяти департаментов, возглавляемых исключительно князьями и графьями.
Региональный и местный уровень (были образованы в результате реформ Александра Николаевича II и некоторыми интернет-исследователями рассматриваются как следствие отмены крепостного права, что очень и очень спорно) - земские собрания в губерниях и уездах. Это некоторый аналог органов местного самоуправления, состав которых формировался частично на выборной основе из числа добропорядочных и благочестивых жителей. Частично потому, что помещики могли официально, через кассу купить место в собрании - всего 6k тогдашних рублей и заметьте - никакой коррупции.
Система госуправления Российской Империи
Прикинув Указы Петра I к реформам Николая Павловича I мы видим, что фундаментально механизмы государственного управления не изменились по-сути: отрихтовали и подкрасили устаревший кузов, сменили крылья-двери-капот-фары, добавили земское запасное колесо, но мотор, шасси и трансмиссию оставили старые, в виде помещичье-крепостного сословного устройства. Именно крепостного, потому что формальные условия внезапной крестьянской свободы в реалиях отменили только один элемент – крестьяне de jure перестали быть имуществом помещика, оставаясь таковым по своей экономической роли в аграрном укладе хозяйствования. (Более подробно и основательно о правлении Николая I можно прочитать тут https://vk.com/wall-162479647_328504)
Суть государственных проблем, унаследованных папой нашего героя Александром Николаевичем II, пряталась в противоречиях жизненных интересов общества и сословной системы управления государством, аккуратно накопленных его предками. Узаконенное деление народонаселения империи строго соответствовало обрисованному выше устройству – на федеральном уровне рулили только высшие члены дворянских группировок, на региональном – только участники мелкопоместных и крупнокрестьянских, разбавленных разночинно-интеллигентской прослойкой под контролем предводителей местного дворянства (да-да, типа Кисы Воробьянинова). Изредка встречавшиеся исключения не влияли на общую картину. При этом, внутри каждого сословия (и соответственно уровня госуправления) вполне себе существовали различные «кружки по интересам» и/или просто очень влиятельные персонажи, выразительно двигающие интересы своего класса… куда? И какие конкретно интересы, а? Это и есть архиважнейший вопрос моего рассказа.
Зримая очевидность мракобесной сути крепостнического рабства, как реального тормоза развития государства, через сюрприз морозоустойчивых авантюристов внедрилась в мозг наиболее образованной части дворянства пониманием - «надо что-то с этим делать!» и сподвигла-таки Николая I предпринять некоторые шаги в сторону растормаживания.
Наглядным примером реальной необходимости реформ была соседская Европа, которая после революционного «брит мила» выжившим монархиям резво и без оглядки струячит в капитализм, прямо по законам херра К.Маркса (Herr K.Marks) - развивает промышленное производство, скапливает капиталы, барыжит колониальными специями и одноразовыми гастарбайтерами, в том числе за счет разной степени расширения социально-политических прав недворянского и внесословного народонаселения.
Пока продвинутая часть российской верхушки ловила баттхерт от увиденного в европейском окне, усилием монаршей воли Николая I Россия п о д а в и л а изжогу от фамилий Рылеев, Бестужев-Рюмин, Каховский, Муравьев-Апостол, Пестель, и неспешно начала жевать сопли вокруг вопроса о крепостном статусе крестьян. Вопрос этот ключевой, поскольку крепостные крестьяне составляли основу основ экономического фундамента России, на котором стоял трон императора и стульчики дворянства.
С подачи А. Х. Бенкендорфа, подсказавшего, что крепостное право это «пороховой погреб под государством», царь Николай I незамедлительно развил бурную деятельность и в 1836 создал Секретный комитет под началом графа П. Д. Киселева. Комитетчики втихаря накропали план постепенного уничтожения крепостного права с полным обезземелением крестьянства. Однако план провалился. После недолгого разбора полетов решено было, что это от отсутствия в плане правильных шишек способов администрирования. Для этого под началом графа П. Д. Киселева уже в 1837 было создано Министерство государственных имуществ, которое ударно приступило к реформе управления государственными крестьянами в следующую пятилетку. Что же могло пойти не так? Ну это ж министерство, а значит чиновники, чиновники, много чиновников и еще больше чиновников – бюрократия сожрала идею. Такой реформе сопротивлялись все: и помещики, опасавшиеся массового движения крепостных за переход в казенное ведомство, и крестьяне, которых уже тогда в государственном порядке нагибали сажать картошку. Крепостные тут ответили по-крестьянски прямо и устроили на Севере, в Приуралье и Поволжье массовые «картофельные» фестивали с вилами.
Понимая, что вся История сейчас вот-вот пойдет по п****, в 1842 Николай I выпустил Положение об обязанных крестьянах, в котором вопрос о выходе крестьян из зависимости отдавался на откуп помещикам. Мера оказалась очень «популярной» в дворянском сообществе -- помещики добровольно отпустили ажно 27 708 своих крепостных на положение «обязанных». Из почти 25 000 000. Сечёте, какой успех?
Причина фиаско тут по-капитански очевидна – для реального прогресса следовало, кроме действительной отмены крепостничества, значительно урезать права и привилегии как дворянских нахлебников, так и правомочия самодержца, и включить в систему государственного управления элементы выборно-представительного, внесословного участия наиболее активных слоев общества. Однако, эффект от «реформ» получился обратный – вместо предпосылок прогресса, страна получила конкретный регресс по всей морде географии, от Сената до Камчатки, и к середине XIX столетия оказалась в некоторой идеологической суперпозиции выбора пути развития.
С учетом этого полуопыта полуреформ, к середине XIX века в глазах правящей верхушки просто рябило от вопросов, поставленных Историей: отменять? не отменять? если не отменять, то всем хана! а если отменить, то на какие шиши и тугрики будут жить многоуважаемые в веках дворяные дармоеды-нахлебники? а отменим крепость, то куда землю деть? а еще ж и государевы крепостные есть – их то кудой? а поповских куды? а коль вот отпустим всех из крепости, то землю-то государеву и поповскую как обрабатывать? Уклониться от решения этих вопросов или заморозить, к о н с е р в и р о в а т ь их уже было невозможно. Надо решать.
В каждом сказанном вопросе, совместно и по отдельности, все причастные лидеры дворянских группировок сообразно масштабам влияния имели свое мнение и ответ виде идейно призрачных, еще реже конкретных, мероприятий по распилу земли и крепостничества. Ну то есть единства методологии там не было, кроме общего подхода в сохранении принципов и духа екатерининского указа «О вольности дворянской».
Интерпретации, ассортимент и содержание перечисленных вопросов, последовательно накапливаясь в ежедневных делах Собственной Его Императорского Величества канцелярии через бумаги, документы, доносы, рестрикты, прескрипты, положения, письма, приказы, указы, согласования, утверждения, отрицания, отказы, протоколы, журналы и прочую каллиграфическую макулатуру, по итогу заземлили царский мозг Николая Павловича Романова. От этого беспокойства, незалеченная правильно и вовремя старая травма после конского ДТП в 1836 году, вкупе с пневмонией и гриппом через двадцать лет упокоила дедушку нашего героя. Окончательно растратив полоску жизни в заботах на благо расцвета дворянского сословия, Николай Павлович Романов I «сменил конфессию» в 1855 году.
И что он оставил сыну, кроме «Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский, Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский. Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и Государь Иверския, Карталинския, Грузинския и Кабардинския земли. Черкасских и Горских Князей и иных наследный Государь и Обладатель, Наследник Норвежский. Герцог Шлезвиг-Голстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая»?
Как оказалось, кроме титула, роскошного сидячего слота в тронном зале и 9 мильёнов государевых крепостных живых людей, Алексан-Николаичу Второму достались: Министерство государственных имуществ под завязку забитое чиновниками, Положение об обязанных крестьянах и свыше сотни отдельных указов по вопросам крестьянства – царский чемодан без ручки и ничуть нерешенная проблема крепостничества.
А вот уж как он распорядился этим «чемоданом», за что его грохнули, почему появился «ананасный манифест» и куда это всех привело, я расскажу в следующей части. Не переключайтесь и следите за публикациями. Продолжение обязательно последует.