"Если вам скажут, что духи всемогущи – не верьте. Если станут уверять, что им известно будущее – не берите услышанное в расчет. Если поведают в тайне, что ими плетётся нить ваших дней, то знайте – вас вводят в заблуждение…
Будущее подобно своевольным облакам: то они есть, то их нет, то изменили свой облик до неузнаваемости. Так происходит потому, что своеволие и свобода облаков только кажущаяся, зависящая от стечения множества обстоятельств и сиюминутной игры случая…
Тени же прошлого – нигде и везде, отчего люди думают, что его нет или оно неистребимо и вечно, когда прошлое всего лишь расходный материал, клейковина миров, подобно раскатом грома в грозе…"
Нестор, смотритель музея ремёсел, вглядывался в разыгравшуюся за окном снежную круговерть, представляя Вселенную до сотворения мира.
"Вечность из чистого хаоса… – он рассуждал основательно, неспешно отпивая чай из столетнего гранёного стакана. – Неупорядоченная, безумная буйность, совсем как буря за моим окном…"
Нестор взял из сахарницы кусок рафинада и улыбнулся мысли, что непроглядный хаос за окном состоит из мельчайших, но совершенных снежинок.
Музей, в котором он прослужил долгие годы, умирал, оказавшись никому не интересным и не нужным; точно так же, как был всеми забыт и его старый смотритель.
"Когда распогодится и наступит весна, нас развенчают в хлам, не оставят даже камня на камне…" – вот уже много лет Нестор говорил с музеем, как с живым существом и тот отвечал ему, подавая знаки.
"Если бы я мог взять тебя с собой! – смотритель задумался и безнадёжно заметил. – Куда бы мы пошли? Побираться, выпрашивая милости у тех, кто ей и сам небогат?"
Нестор не хотел пережить своё детище, увидеть, как его дело растащат по норам, рассеют по свалкам и, сотворённый усердием и волей, мир возвратится в первозданный хаос. Вместе с ним обратятся в ничто труды и судьбы тысячи судеб, запечатлённых в этих экспонатах; канут в безвестность, не оставив и следа в человеческой памяти. Так растворяются в земле заброшенные могилы забытых времён и лица, и имена, и судьбы людей становятся безымянными, пропавшими без вести для новых поколений.
"Скольких уже погребло время, сколько ещё на подходе…а ныне живущие всё ещё убеждены в собственной значимости, наивно полагая, что их ожидает иная участь, что эту чашу им пить не придётся… Род человеческий – едва ощутимое дуновение Времени, чуть заметный поток в пёстрой круговерти; мы – мимолётные облака, земной пар, возомнившийся поймать Вечность… Оседлать Вечность на земле, где от начала всё течёт, всё изменяется и где проходит всё. И как бы горько не было осознавать, я знаю, что пройдёт и это…"