Добрый день друзья!
Что-то давненько на канале не было рассказов... Попробую исправить положение. К сожалению фото не делал, попробую подобрать нечто подходящее из и-нета.
Черноморское побережье от Новороссийска до Батума – это нечто! И этот отрезок ещё нужно делить на куски помельче, так как под одно описание людей, там проживающих, с их образом жизни, бытом, культурой, философскими взглядами на жизнь и языком в одно целое уложить практически невозможно, настолько они разнятся. Да только национальности всех проживающих пересчитать, и то…
Попробую описать один выезд на охоту, хотя охота – самый невзрачный кусок рассказа. В меру сил и сохранившегося в памяти, попытаюсь передать именно колорит этого эпизода.
У южан свой акцент и особенное произношение. Так у них буква «Г» произносится очень мягко. Одессит произнесёт её ещё мягче – это среднее между «Г» и «Х». «Щ» - это уже сразу две буквы «Ш» и «Ч» ну и так далее. Когда будете читать, то попробуйте это представить (передать письменно произношение невозможно).
ГЕРШОМ (в компании с одесситом)
Давно собирались на охоту, но не получалось с работой и вот выгорело, целых два с половиной дня.
Рюкзаки уложили ещё в четверг и в пятницу после работы переоделись и в путь. Машина, я даже не знаю, как это средство передвижения назвать машиной…
«Виллис» военных времён, вареный-перевареный, с выгоревшим тентом, скрипящий и гремящий на ходу, как «Антилопа-гну» (Лорен-Дитрих Козлевича в романе «Золотой телёнок»), с чёрно-сизым выхлопом, что говорило о том, что движок просится в «капиталку», жёсткая рама из труб сверху, самодельные полудвери и целиком закрыт брезентом с окнами. Внутри подобие сидений впереди и голое железо сзади. Старое байковое одеяло в 4 слоя – имитация сидений. И при этом она ещё вполне уверенно передвигалась. То, что было у нас, лишь отдалённо напоминало машину с фотографии.
За городом тормознули у частного дома. Оттуда вывалился с рюкзачком и чехлом мужчина в штормовке на голое тело.
Примерно так выглядел Гершом или так, как на следующем фото галереи. Только на нём была не тельняшка, а штормовка.
- Гриша.
- Миша.
- Наше вам с кисточкой. Ого! На Привозе бички в корзине свободней себя имеют. Оно вам надо приехать к ночи?
Мужики переглянулись:
- Садись к нему, и вправду перегрузились.
Эх, кабы знать... Мотоцикл с коляской под стать «Виллису» - вроде бы «BMW» тех же времён войны, крашеный в зелёный цвет кисточкой и с коляской от чего-то нашенского. В отличие от «Виллиса», мотоцикл хоть и жутко тарахтел, но летел, как вихрь (так казалось на серпантине). Гриша оказался в придачу и лихачом. Дух захватывало, когда он по новой гравийке на закрытых поворотах шёл на обгон по «встречке». Несколько раз мотоцикл сносило к пропасти так, что колесо коляски повисало в воздухе, сбрасывая вниз вырванный из дороги гравий. Гриша крутил рулём, кренился влево, ловил дорогу… И всё это не сбрасывая газа.
Из Новороссийска через перевал и вот мы уже на кубанской земле.
За перевалом ещё пяток километров и мы остановились около убранного помидорного поля. По краям остались неубранные кустики, на которых висели по 2-3 штуки некрупные помидоринки.
- Шёб переносить этот драндулет, нужно иметь железный тухес. Ты как себя имеешь? Перекурим и поимеем за счастье набрать на шару полудохлых помидор…
Я еле слез со своего места. Зад – болел, ноги-руки – болели, поясница отваливалась. Судя по тому, как крякал Гриша, ему было не легче. Размялись, набрали помидоров, закурили…
- Гриш, а ты кто?
- Шё есть хто? По паспорту еврей. А так с прадеда я имею 5 национальностей в роду.
- Нет, я не о том. Ты кто по специальности?
- Крановщик в одесском порту. Мореходка, подрался-выгнали, армия, потом подумал: «Школьная парта, а оно мне надо?» А шё?
- Да так, спросил…
Он усмехнулся:
- Ты, хорошо грамотный, имел себе представить, раз еврей, то непременно банкир или ювелир! Нет столько банков и ювелирных лавок, сколько есть евреев в Одессе!
На это уже усмехнулся я:
- Имя у тебя не совсем еврейское.
- А шё имя? Вполне себе, по паспорту Гершом. С армии каждый чудак пытался Горшком, Грешком или кем ещё звать. Стал Гришей…
Помолчали. Закурили ещё.
- Лови ушами моих слов. Одесса с незапамятных времён еврейский город. Бедные, богатые, себе на уме и не очень. Врачи, банкиры, биндюжники, рыбаки, бандиты – и все эти специальности имеют евреи – коренное население. Када среди здесь все евреи, то, щёбы деньги считать, их прежде заработать надо, кто-то должен кормить, одевать… Вот слушай сюда. Не про щас, но есть шё взять в голову.
«Соломон Ицхакович (Моня-говновоз). По молодости поработал в лавках, магазинчиках, частных мастерских – хватало только на покушать для матери, двух младших сестёр и себя. Покушать без роскоши и деликатесов. Спрашивается вопрос и шё делать? Моня решил поиметь маленький гешефт, но свой. Надоело бить хвостом по полу и работать на горшок. И стал таки такой хавец – один в Одессе. Таки да, лоху мог сделать медведя, так не будь лохом!
Вкалывал, как ломовик без выходных и отпусков. Исключение только праздники. Лошадь, биндюга с бочкой, верёвки, вёдра, лопаты и Моня в потёртой и застиранной халабуде… Када проезжал по улице, все с почтением здоровались и по шустрому ныряли во двор или закоулок – такой от него шёл духман. Матери, отвешивая подзатыльники своим оболтусам, приговаривали: «Учись, халамидник, как из ховна делать гешефт.» Нужник есть у биндюжника, у сапожника, у ювелира…, он есть в каждом доме, как неотъемлемая часть. Бизнес процветал. Соломон Ицхакович в праздник выходил на улицу в прикиде, какого не всякий артельщик имел. Соломон выдавал замуж дочь, то на свадьбе гуляли самые уважаемые люди города.
Таки времена менялись, Сломон Ицхакович имел уже вес, накопил капитал. Скока ни скока, хватало, шёбы в саду с друзьями говорить за жизнь и не морочить себе голову проблемами. Да и нужников-то не осталось – практически в каждом доме была канализация. Говорили разное люди, шё он имел концы… За контрабанду и прочее… Но он не адиёт, шёбы об этом кричать.
Внук закончил 7 классов. Соломон отдал его в техникум на слесаря-сантехника.
- Сортир, как его ни назови – верный заработок. Шёбы жить – надо есть, а туалеты с тонких труб будут засоряться чаще, чем наполняется нужник во дворе. Уж можешь мне поверить!»
*****
Подъехали мужики. Время терять не стали. 10-минутный отдых и в путь. Перевалили реку Кубань и к закату были в царстве лиманов Азовского моря.
Я уже как-то говорил, что одессит это не что-либо-как, это национальность. Настолько они отличаются ото всех прочих жителей планеты Земля, независимо от того, что написано в пятой графе.
Один одессит в компании – более чем, когда их двое, то это уже слишком много!!! У нас их оказалось двое… Между собой, на своём диалекте, трудно понятном непросвещённому, они договаривались легко, а вот у меня возникали проблемы с пониманием.
Добрались нормально, солнце ещё не село, распаковались и решили перекусить – все, кроме Гриши, прямо с работы. Было решено сварить рыбный суп. Я срезал пару хворостин метра по полтора – вроде как удилища. Леска, крючки и несколько гаек для грузил нашлись. Поплавки заменили кусочки сухой ветки.
- Сеня, не делай с себя Дюка! Не шёкай! За дрова шё скажешь? Бикитцер.
Все занялись делом, а мы с Гришей отправились на рыбалку (червей не копали, да и негде – земля сухая в пыль, потому взял с собой пару кусков серого хлеба – что было).
Рисовые чеки (поля) – квадраты в виде углублений. По бокам идут каналы для полива. Когда рис убран, то чеки осушают, перекрывая доступ воды. А каналы продолжают функционировать. Вот в этих каналах и предстояла рыбалка. Глубина около полуметра, вода прозрачная и мелькают стайки каких-то рыбёх (идентифицировать, что за порода, не реально – не плотва, не окунь, не верхоплавка, не краснопёрка).
Наживка не понадобилась. Блестящий серебряный крючок и вокруг завертелась стая штук в 50, размером от 10 до 15 сантиметров, отталкивая более мелких. Мы только успевали таскать. 20 минут и у нас уже было пол ведра рыбы.
Вернулись, быстро раскочегарили костёр, почистили лук, картошку, рыбу, повесили на огонь котелок.
- Гриша, где соль?
- Шё Гриша?
- Ты должен был взять соль, сахар, чай. Или как?
- Ты мне просто начинаешь нравиться! Не надо делать трагедию за пачку чая и горсть соли. 10 километров, 5 минут езды и я вже буду тут, как здесь.
Зная Гришу, всё было взято без надежды на него. Так что ехать ему не пришлось.
Уха или рыбный суп представлял из себя густую похлёбку из рыбы и картошки. Жидкости практически не было.
Гриша деланно потянул носом:
- Духман – с ума двинуться мозгами!
Рыбо-каша готова, на чистое полотенце выложили помидоры, зелёный лук, хлеб, соль… Все полезли за своими мисками и ложками (это всё индивидуальное). И тут Гриша засуетился – у него оказался только перочинный нож и армейская алюминиевая кружка 600-граммовка.
- Вэйз мир! Такой гембель! Шёб у меня одна нога была левая!
- Гриша, не стони, сейчас доедим и бери любую миску-ложку.
- Красиво излагаешь, шё Троцкий за равенство и братство между народами! Я буду иметь нахыс вылизывать с каструльки рыбьи потроха, а вы охотиться… Потом ещё спросите за чистую посуду?
С этими словами Гриша сделал из стебля тростника ложку, а похлёбку налил прямо в кружку.
Выражение «одна нога левая» ничего не означало. Гриша не желал себе вреда – подразумевалось, что вторая нога правая и все остальные части тела на месте и в нормальном состоянии.
Продолжение, скорее всего, будет в следующий понедельник.
Ставьте лайки, комментируйте.