Любимая нелюбимая (современная сказка). Глава 4.
Представляю вашему вниманию свой новый роман «Любимая нелюбимая». Когда-то я сказала, что не буду сочинять сказки. Но позже поняла, что каждая из моих работ - в той или иной мере сказка.
«Любимая нелюбимая» - это сказка. Скептиков и читателей с особо критическим мышлением прошу хорошо подумать: читать или не читать.
Дмитрий Сергеевич пошёл к машине, но остановился на полпути:
- Подожди, я до магазина сгоняю, - он быстро перешёл через дорогу и скрылся во дворах.
Вернулся через пять минут, и Маша увидела, что в пакете, который принёс Дмитрий Сергеевич, две бутылки водки. Больше ничего. Так. Значит, его вообще сегодня лучше одного не оставлять. Маша очень сомневалась, что Дмитрий Сергеевич часто и много пьёт и является специалистом в этом деле.
Они устроились в машине, и Маша почувствовала лёгкий приятный запах мужского парфюма. Сердце ускорило бег. Но тут Дмитрий Сергеевич достал из пакета бутылку, и настроение Маши вновь упало.
- У тебя права-то есть? - насмешливо поинтересовался пассажир, пытаясь справиться с крышкой от бутылки.
- Нет. Но я умею водить. Отец научил.
- Отец? - Дмитрий Сергеевич не смог скрыть удивление.
- Приёмный отец, - пояснила Маша, вдруг поняв, что он в курсе её дел, оказывается.
- Ясно. Тогда «...вези меня, извозчик, по гулкой мостовой!», - и Дмитрий Сергеевич сделал глоток. Глубоко задышал, вытер выступившие слёзы. Задумчиво уставился в окно.
- Адрес, Дмитрий Сергеевич? - напомнила о себе Маша.
Он продиктовал.
Некоторое время они молча ехали. Маша думала о том, как не оставить его одного. Не пойдёшь же к нему в гости без спроса? Выставит за шиворот и будет прав. Маша решилась.
- Куда это мы едем? - удивлённо спросил Дмитрий Сергеевич через несколько минут.
- Ко мне. Я не оставлю вас одного. Вы пьёте без закуски, так нельзя! Я картошку пожарю, сделаю салат.
- Ты что ко мне привязалась, а, Мария Андреевна? Не нужно надо мной шефство брать! Я не маленький!
- Да уж вижу, - Маша кивнула на пакет, стоящий у него на коленях.
- И жалеть меня не надо, ясно? - пассажир начинал кипятиться. - Знаешь, где я видал твою жалость?!
- Нет, не знаю. И знать не хочу. Мы едем ко мне. Не бойтесь, я не пристаю к выпившим мужчинам, - Маша сама не могла понять, откуда что взялось. Почему она вдруг чувствует себя с ним так спокойно и уверенно? И совсем не боится его?
Потому что это единственный способ спасти его от самого себя и от саморазрушения! А если она будет мямлить, он просто выставит её из машины.
- А к каким пристаёшь? - Дмитрий Сергеевич с любопытством посмотрел на Машу.
- Ни к каким. Вы в полной безопасности.
- Смешная ты, оказывается, - на его лице мелькнуло что-то вроде улыбки, но потом снова набежала тень. Он вновь достал из пакета початую бутылку, отпил немного, отдышался.
- Ну и чёрт с ней, пусть катится, - тихо сказал он, глядя в окно. - Правда, Маша?
- Вам решать, Дмитрий Сергеевич! - дипломатично заметила Маша.
- Если бы мне, Маша...
Потом он задремал, и Маша выдохнула. Главное, чтобы не набрался, пока они в пути. Лучше пусть спит пока.
Хорошо, что бушевало лето, стояла тёплая погода, и по этому случаю на работе был отменён дресс-код. Дмитрий Сергеевич был в тонкой рубашке с коротким рукавом и лёгких брюках. Иначе ему пришлось бы сидеть у Маши дома в костюме. У неё нет домашней мужской одежды. Точнее, вообще никакой мужской одежды нет.
Маша жарила картошку и быстро нарезала свежие овощи, а Дмитрий Сергеевич сидел тут же, в кухне, поставив локти на стол. Он уже сам где-то в шкафах раздобыл стакан.
Поставив на стол две тарелки с картошкой, Маша опустилась на табурет. Ей тоже надо поужинать.
- Будешь? - Дмитрий Сергеевич кивнул на бутылку.
- Нет, я такими вещами не балуюсь, Дмитрий Сергеевич!
- Я тоже не балуюсь. В обычной жизни. Но теперь у меня жизнь необычная. Такая, что жить её совсем не хочется, Маша, категорически! Даже думать не хочется о длинной жизни без Вики. Семь лет вместе... В горе и в радости, рука об руку, - он опустил голову. - Я люблю её, Маша! Жить без неё не хочу.
В его голосе звучали такие отчаяние и боль, что Маше стало трудно дышать от сочувствия. И тоже от боли, но уже своей собственной.
- Спасибо тебе, что ты меня так...взяла в руки и встряхнула. Я бы обязательно натворил что-нибудь, а мне нельзя! У меня брату одиннадцать лет, а мама болеет после того, как отец погиб. Папа на стройке работал, сорвался с высоты. Я не могу их одних оставить, понимаешь? Потому и в Москву не поехал год назад, хотя Вика очень настаивала.
Теперь Маше стало понятно, почему Виктория Васильевна говорила о брате Дмитрия Сергеевича. Быстро смахнула слёзы, пока он не заметил, что она плачет.
- Вы всё правильно сделали, Дмитрий Сергеевич! Нельзя было маму и брата бросать. У них на вас вся надежда.
Он поднял голову, долго и пристально смотрел на Машу. Она начала привычно краснеть.
- Почему ты это понимаешь, а Вика, мой самый близкий...в прошлом...человек, - нет?
- Может, потому что я знаю, каково это, - жить в надежде только на саму себя?
Он тягостно вздохнул и кивнул.
- Достань, пожалуйста, из портфеля мой телефон, Маша. Если я к ним не еду вечером, то звоню или пишу. Звонить нельзя сегодня, мама поймет, что со мной неладно. Напиши что-нибудь ты, хорошо?
- Хорошо, - Маша поднялась, вышла в прихожую, где на полке стоял портфель. Пришла с телефоном в кухню. Дмитрий Сергеевич схватил телефон, проверил, словно надеясь там найти пропущенные от Виктории Васильевны. Или сообщения. Ничего не было, и он протянул телефон Маше.
Открыв контакты, Маша нашла строчку «мама» и отправила сообщение. Написала, что на даче у друга, а там праздник, день рождения. Показала Дмитрию Сергеевичу, он кивнул. Одобрил.
- Маша, почему ты носишься со мной? Ведь мы едва знакомы, - он уже говорил не очень твёрдо.
- Просто поняла, что вам очень плохо. Нельзя человека оставлять одного в таком состоянии, - Маша, по своему обыкновению, покраснела до корней волос. И сказала не всю правду. А зачем ему её правда?
Маша понимала, что в её объяснении есть очень слабое место и молилась, чтобы Дмитрий Сергеевич не спросил, стала бы она так возиться с каждым, кто оказался бы в такой ситуации. Не спросил. То ли в связи с состоянием не был слишком дотошным, то ли сжалился над ней.
- Вика специально при тебе разборки устроила, - усмехнулся он. - Неужели она думала, что я наброшусь на неё, как Отелло? А? Разве я могу причинить ей зло?!
Он запустил пальцы в шевелюру, опять опустил голову, и Маша увидела, как в тарелку капнула слеза. Но Дмитрий Сергеевич взял себя в руки, выпрямился. Глаза его уже блестели сухим блеском.
Они просидели до ночи, много говорили. Гость рассказывал о себе и о Виктории Васильевне. О том, как они познакомились на вступительных экзаменах, как начали встречаться, как оказались на службе в администрации. В какой-то момент он перестал пить, понял, что больше не может, и его не развезло окончательно.
Потом Маша постелила для него на разобранном диване, потому что кровать была слишком узкая. Дмитрий Сергеевич быстро уснул. Маша закинула в стирку рубашку и брюки гостя, а пока машина стирала, Маша сделала уборку в кухне.
Утром, когда Маша проснулась, Дмитрия Сергеевича уже не было. Очень тихо ушёл, обычно Маша чутко спала, а тут ничего не услышала. Даже когда он двери захлопнул.
Остатки спиртного не забрал, оставил. Это вселяло надежду на то, что с возлияниями покончено.