Как быстро летит время!
У меня есть старое фото любимого деда, где он запечатлен в экспрессивный момент танца на чьем-то Дне рождения.
Мама своим каллиграфическим немого детским почерком подписала его. «Были и мы рысаками...». Дед так говорил иногда, я помню.
Я уже позже узнала, что это слова из старого романса.
Мама до сих пор любит все подписывать. А еще приезжая ко мне в гости в Петербург,и сейчас оставляет в разных местах записки: «Я вас очень люблю. Не забывайте меня!»
И я после ее отъезда долго нахожу их в самых неожиданных местах. Стопку ее писем из 80-х я бережно храню вместе со старыми фотографиями.
К чему это я ?
К тому, что сейчас моя мамочка старше деда, да и мне скоро можно будет сказать внукам:«Были и мы рысаками...»
А только вчера были времена нашей молодости в Ленинграде! Как пролетело больше 30 лет?
До сих пор мне иногда снится, что завтра экзамен, а я все еще не готова...
В 1986 году я поступила в Ленинградский Институт Текстильной и Легкой промышленности на улице Герцена, и была невероятно счастлива вдруг нахлынувшей на меня после школы свободе и перспективам самостоятельности.
И факультет у меня самый престижный в те времена- швейный. И учиться буду на конструктора- модельера. От гордости я прямо раздувалась как воздушный шарик.
Впрочем скоро он сдулся от занятий высшей математикой, теормехом и сопроматом. Зачем мне это было, до сих пор не понимаю, но так была устроена система высшего образования.
Помню, первая экскурсия по институту нас сильно позабавила.
Оказалось, что это бывшее здание банка называли после революции «Домом кошкодралов», потому что в смутные времена под его сводами селились всякие подозрительные личности. И выбирали они эту обитель не зря.
Строилось здание как банк, и даже проучившись в нем пару лет, я иногда путалась в его тупиках и странных лестницах, ведущих непонятно куда.
А второе здание института на Майорова( теперь Вознесенский) было соединено с соседним общежитием на Садовой сквозным проходом, что давало возможность девчонкам даже зимой щеголять на лекциях в туфельках на каблуках.
Ах, как мы все стремились попасть хоть на месяц в профилакторий , на втором этаже общежития, где всего за 16 рублей можно было питаться три раза в день и жить в самом прекрасном месте Центра Ленинграда.
Мы подружились с девчонками с кожевенно-обувного факультета, окно комнаты которых выходило на соседнюю крышу, и вместе загорали там, любуясь как солнце золотит крыши Никольского собора.
По вечерам бегали «худеть» в Юсуповский сад. У нас даже была удобная учебная комната с окнами в этот сад, где все готовились к экзаменам.
И можно было хоть всю ночь провести в учебке , готовя курсовик, периодически распахивая окно и вдыхая аромат мокрых от дождя листьев.
На первом этаже была студенческая столовая. Самым поразительным блюдом мне казался яблочный самбук. Что-то вроде яблочного суфле. Никогда ни до, ни после учебы я не пробовала ничего подобного.
Теперь в бывшем общежитии института банк, про самбук и виды с крыши нынешние студенты и слыхом не слыхивали.
На первом курсе мне казалось особенным счастьем приехать на площадь Восстания за час до начала занятий и медленно идти пешком к институту до улицы Герцена, разглядывая дома и дворцы .
Почему я помню звук Ленинградского метронома? Я шла под его ритм и наслаждалась своим утренним уединением.
Девочки все хотели замуж за военных. Причем уже с первого курса. Тогда было принято выходить замуж до 22 лет.
Текстильные барышни , всегда умевшие одеться и накраситься, были в большом почете у курсантов Можайки, Макаровки и т.п
Помню, как нас целым курсом приглашали на вечера знакомств в военные училища и институты.
Мы по очереди входили в зал, где по обеим сторонам стояли курсанты, которые моментально выбирали понравившуюся входящую девушку и приглашали за свой столик. Вот картинка -то))
В совсем раннем детстве мне казалось, что когда девушка выходит замуж, она выбирает жениха из длинного ряда выстроившихся перед ней мужчин. И главное в этом-не ошибиться. А то ведь на всю жизнь...
Сев с кем-то за столик, я подняла на него глаза и поняла, что "ошиблась" и совсем не хочу замуж за курсанта.
Сильно пахло одеколоном и кирзовыми сапогами. Общаться было не о чем. Поэтому в основном танцевали на почтительном расстоянии.
Он вздыхал. Я отстранялась. В общем в конце вечера он мне сказал, что не зря наш институт называют не только «Тряпочкой», но и «Монастырем». На второй «прием» я не пошла.
Мода середины 80-х была немного несуразной, хотя тогда нам так не казалось. Девушки носили огромные подплечники. Их цепляли булавками к любой одежде, иногда даже к халатикам дома.
Моментально фигура приобретала громоздкие очертания, но этого никто не замечал. В моде была некоторая монументальность.
А вот обувь была изящной. Длиннющие , почти готические, носы сапожек и туфелек страдали в транспорте и метро, но мы их начищали, заклеивали сдиры, и гордо шествовали в них по Невскому.
Еще одним элементом изящества в одежде были броши, причем желательно старинные. Мы знали все комиссионные магазины Центра, где их можно купить.
После учебы, сэкономив на обеде, я неслась в комок напротив института на Майорова и с вожделением высматривала новинки.
Несколько раз мне удалось купить потрясающие брошки, я их очень берегла. Одну у меня правда мама выпросила))
Тогда казалось, зачем взрослой женщине такое?
Сейчас понимаю, что мамочке моей тогда было всего сорок лет. Что такое сорок сейчас? Это просто повзрослевшая девушка, уже имеющая небольшой жизненный опыт.
Модные бирюзовые и фиолетовые тона в одежде, обязательно розовая перламутровая помада, серебристые тени для век.
Сейчас даже представить себе страшно из чего эти тени делали, а тогда нанести на веки сухого пигмента серебряной краски было нормальным.
Стрижки «сессон», «гарсон», потом ассиметрия . Прически заливались непомерным количеством лака. Так чтоб удержалась весь день в институте. Если лак было купить не на что, крепили волосы сахарной водой.
Журналы «Бурда» перепродавались по баснословной цене. Их стандартные выкройки с вечно несбалансированными длинными спинками переснимали и шили одни и те же модели, все в рюшах и защипах.
Купить спортивный костюм было крайне сложно. Мы покупали мужское нижнее белье, убирали гульфик, настрачивали тесьму, красили поярче синькой, приклеивали только что появившиеся у кооператоров переводные картинки для ткани.
В общем полностью оправдывали амплуа будущих технологов и конструкторов одежды.
В каждой группе обязательно было как минимум 50% командированных союзными республиками, что для обычных абитуриентов изначально делало конкурс в институт баснословным.
Но мы так мирно жили и приветливо общались, что теперь многим и представить сложно.
Возможно вы удивитесь, но самые модные вещи были у девушек с Кавказа. Самыми яркими и качественными аксессуарами обладали счастливые жительницы Армении.
Их кооператоры делали уже тогда вполне качественную обувь и роскошные широкие пояса с умопомрачительными пряжками.
Причем экстравагантно одетые девочки были настолько приветливы, милы и интеллигентны, что я и по сей день с теплотой отношусь к выходцам Армении.
Впрочем мы тепло дружили и с эстонками. Мне тогда они все как на подбор казались похожими на очаровательных куколок. Всегда опрятные, доброжелательные и очень европейские.
А как я умилялась красивым именам девочек из Азербайджана! Имя Алмаз мне казалось залогом яркой индивидуальности и счастливой судьбы.
Девочки из Молдавии, Украины, Белоруссии — все были прекрасными подружками и никогда никто из нас помыслить не мог, что скоро мы все окажемся в разных странах, просто вернувшись домой.
Самыми скромными и правильными девочками были ленинградки. Никогда себя не выпячивали, но были и есть самыми лучшими подругами.
Иногда мы ездили на денек в Таллинн или Ригу. Погулять, полакомиться их невероятно вкусной выпечкой, купить недорого модный трикотаж.
По студенческому из Ленинграда билеты на поезд можно было купить за 2 рубля 50 копеек.
Не нужно было даже паспорт предъявлять при посадке в вагон. Все эти правила позже появились. Ночь спишь, день гуляешь, вечером в поезд и обратно в Ленинград.
Для нас в 80-е это было первой робкой встречей с Европой. Черепичные крыши, фахверки и булыжные мостовые пленили тогда с первого взгляда.
Помню маленький значок со Старым Томасом я берегла не меньше своих «эксклюзивных» брошек.
Очередной раз вернувшись из Таллинна связала себе из объемной акриловой пряжи жилет, на котором вывязала старый город с куполами соборов, пряничные домики и трубы каминов.
На святки по вечерам при свечах мы с девочками гадали на блюдечке.
Блюдечко бегало по магическому кругу и пугало нас, называя пришедший дух известными именами.
Но на вопросы духи отвечали исправно и всегда в точку. Многое из предсказанного ими сбылось.
Почему у меня всегда получаются такие длинные статьи…
Пишу и понимаю, что пора заканчивать, а я не сказала и половины о том прекрасном времени нашей молодости в Ленинграде, когда Спас всегда стоял в лесах, а в Исаакии еще был маятник Фуко.
Видимо только такие портреты и получаются в Петербурге. Незаконченные, немного размытые дождем, как во сне.
Еще только один штрих.
Белая ночь. С утра был экзамен по истории партии. Потом с пятерками в зачетках и полным осознанием роли личности в истории, мы весь день гуляли по городу. И не нагулялись.
И вот мосты развели. Мы ночуем в Центре на Марсовом поле на скамейках под цветущей сиренью.
Мы спим вповалку таким безмятежным сном, какой бывает только после экзамена в 19 лет.
Впереди долгая счастливая жизнь, полная надежд. И мы в самом прекрасном и любимом городе на берегу Невы.
Простите, если не все по существу, друзья.
Спасибо вам за снисходительность и доброжелательность) До новых встреч !
