Он ассоциировал себя с высшим светом, аристократией, и когда повелители других рас проходили мимо него, он резко поворачивался и, потрясая кулаками, кричал:
— Идите прочь! Это я их приучил нести их работу!
Все было против него.
Но он пошел.
— Наступило время для Пегаса, — сказал Волхов. — Дань моей крови слишком велика.
И Пегас полетел.
Теперь, когда крыло у него было на месте, он не мог продолжать летать только как просто гигант, потому что у него остались крылья, в которых он держал разум Волхова. И если бы Пегас не знал его, то подумал бы, что одержал победу.
Его хвост, сросшийся с телом, тоже получался замечательно, потому в последние дни он летал, как прежде, свободно, почти не оглядываясь назад. За последний месяц Пегас постепенно привык к наличию своего хозяина в присутствии чародея и, наверное, перестал обращать внимание на других людей. Лишь иногда Пегасу очень хотелось вновь стать гордым и свободным, но то, что происходило внутри него, не позволяло так сделать. Он чувствовал, что Волхов в общем-то не тот, кого он ищет. Но не слишком сильно, чтобы что-то предпринять, пока не прилетит Гелиос, который должен стать главным для него. Он понимал, что принятие решения должно быть основано не только на нем, но и на выборе Волхова, и, скорее всего, с ним Пегас соглашался.
Чародей и сейчас ничего бы не решил, если бы не Гелиоса, который своим появлением привлек к себе всеобщий интерес.
Герцог Джек Сайкс, почувствовав мысли Пегаза, резко повернулся и громко заговорил:
— Я рад, что рядом со мной есть Гелио!
— Да, я тоже, — тут же отозвался Пегас.
Сайкс продолжал, глядя на него:
— Мои люди устали от войн, но не знают, как их прекратить.
Тут Герцог Нью-Йорка Джон Булли запнулся, как будто хотел что- то добавить, но в этот момент Пегас вскричал:
— Это будет легко! — и полетел дальше.