Придерживая наследный чемодан несостоявшихся реформ папы Коли, Александр Второй выходит на авансцену событий. Слева он обозревает либералов во главе с министром народного просвещения Александром Васильевичем Головниным, справа наблюдает консерваторов с главарем графом Дмитрием Андреевичем Толстым, и удивляется от растущей наглости народовольцев с бомбами и «леворвертами», впрочем, до времени почти не влиявших на благолепие право-левого политического баланса.
Заступив на должность, Александр II проверил все доступные бэкапы и сообразил, что краха государства можно избежать только если отменить крепостное рабство. Что он и делает в 1861 году, после серии реформационных почти либеральных затей: образование, судебная система, полиция, СМИ, земство и городское самоуправление. Но царь жестко ошибся, рассчитывая, что такая суета реально изменит жизнь империи к лучшему, включая снижение активности народовольской братвы. Ибо за все 10 лет после вступления в должность, мероприятия Александра II так и не затронули основу царской власти, сохраняя сословную систему общества и дворянское в ней доминирование.
Противоречия между дворянско-самодержавным госуправлением и либеральными настроениями активной части общества, накопленные дополнительно к николаевским, неуловимо переросли в настоящий кризис власти. Выход из него левая группировка Головнина предлагала в допущении «общества делам внутреннего управления», а правая группировка Толстого, напротив, стремилась к постоянному эрегированию властной вертикали и максимальному государственному контролю общества. Несмотря на абсолютно-самодержавный характер власти при выборе фасона царских трусов, в реальной жизни Александру II пришлось не просто принять решение, а поддержать одну из дворянских группировок, то есть примкнуть к ней. Это означало усиление одних и ослабление других дворян сотоварищи. Именно на таком уровне восприятия тормозил с выбором Александр II, не догоняя до конца, что этот выбор решит судьбу всей империи, и «освобожденных» крестьян, и прочих внесословных разночинцев тоже.
Тем временем, не встречая серьезного противодействия царских подразделений антитеррора ввиду их полного отсутствия, народовольцы успешно отстреливали федеральных имперских чиновников среднего и выше среднего ранга. Царь тупил. Когда полное отсутствие политического эффекта переполняет мочевой пузырь терпения народовольцев, их революционные авторитеты решают, что пора наплевать на правила и организовывать катку против супербосса – то есть, грохнуть самого царя. По всем раскладам должно было помочь: нет царя – нет проблемы (самодержавия), а значит, после общество будет организовывать власть без него, «на основе принципов демократии, гласности и равноправия». Оценку разумности подхода зародышевых революционщиков оставлю на усмотрение читателя.
4 апреля 1866 г. студент Дима Каракозов с настоящим «леворвертом» подкараулил Сашу Романова в Летнем саду и немножко пострелял. Мимо. Томушта студент = мазила
Дима Каракозов прям на месте был заарестован и заключён в Петропавловку. Из приговора Верховного уголовного суда: «именующегося дворянином, но не утверждённого в дворянстве Дмитрия Владимирова Каракозова 25-ти лет, по лишении всех прав состояния, казнить смертию через повешение». Был реально повешен веревкой за шею 3 (15) сентября на Смоленском поле Васильевского острова при большом стечении народа
А уже 5 апреля консерватор граф Д.А.Толстой в ходе стрелки Комитета министров крепко наехал по теме на либер-министра А.В. Головнина и обосновал, что процветание у студентов либеральных и революционных идей — это косяк минпроса. Как и положено настоящему либералу, Головнин отвечать не стал и слился в отставку, а Толстой занял его кресло. Вслед за Головниным со своих государственных постов также свалили в закат еще несколько крупных либеральчиков, имен которых я не нашел. Близорукий студент «одной пулей сразил четырех министров», вместо царя. Выходит, и не совсем мазила этот Каракозов-то, а? Однако эффект от стрельбы был, увы, совсем обратный, чем рассчитывали народовольские авторитеты.
Без либерального нытья над ухом граф Толстой оттянулся по полной и тут же закрыл два самых демократически-гламурных журнала: «Современник» Н. А. Некрасова и «Русское слово» Г. Е. Благосветлова -- «вследствие доказанного с давнего времени вредного их направления». 13 мая 1866 г. Александр II наконец перестал тупить и сформулировал вопросы образования в рескрипте на имя председателя Комитета министров: «Провидению угодно было раскрыть перед глазами России, каких последствий надлежит ожидать от стремлений и умствований, дерзновенно посягающих на все для нее исконно священное, на религиозные верования, на основы семейной жизни, на право собственности, на покорность закону и на уважение к установленным властям». Ну, то есть, прикрывшись религиозной риторикой, одобрил толстовские начинания.
Влёхкую размявшись на журнальчиках, граф Толстой без передышки рванул рулить образованием (мы ж помним, что он теперь министр нарпроса). Главным идеологом школьной реформы назначил Михаила Никифоровича Каткова, в то время издателя крутых СМИ -- журнала «Русский вестник» и газеты «Московские ведомости». Его главная идея – выкинуть уроки, формирующие самостоятельное мышление, и заменить другими, не дающими простора для «умствования». Быстренько разработав реформу, к началу мая 1871 г. в Государственный совет он представил законопроект, которому остатки либералов сопротивлялись как могли -- 29 из 48 голосовали против. Александр II, не напрягаясь, положил на большинство членов Госсовета и подписал толстовский закон о реформировании школ, чем без видимых усилий показал либералам -- у кого толще.
Суть закона была в том, что высшее университетское образование теперь можно было получить только после гимназии. При этом в гимназии больше всего учили древние языки и математику, меньше всего русский язык, историю, новые языки и физику. Реальные гимназии заменялись реальными училищами с шестилетним курсом обучения, без права поступить после них в университет. Из программы выкинули все общеобразовательные предметы, а «дисциплинирующую» функцию положили на математику и черчение, которым отвели ¾ учебного времени.
Осилив среднюю часть школьного образования, граф Толстой сотоварищи закатал рукава и взялся за начальную школу. С имевшимся опытом тут и вовсе было несложно: цензура учебников, введение фигуры инспекторов народных училищ для присмотра за благонадежностью учителей, обрезание программы народных школ до шести предметов: закон божий, чтение, письмо, арифметика, пение и ремесло.
Чтобы не запутаться в хитросплетениях реформы, 25 мая 1874 г. Толстой ее записывает на память в виде нового положения о начальных народных училищах, в котором управление школами ставит под контроль региональных предводителей дворянских собраний, т.е. государства.
Граф Д.А. Толстой может и был ренегатом, но вот уж точно не был дураком в государственном управлении. Потому понимал, что вопрос тотального закручивания гаек должен решаться комплексно, во всех направлениях одновременно, и параллельно с школьной темой начал кроить судебно-полицейскую систему и местное земское самоуправление. Законом 21 ноября 1866 г. земства лишили денег от местных сборов с регионального бизнеса. Законом 13 июня 1867 г. предводитель местного дворянства (председатель земства) получил достижение -- самому выкинуть из обсуждения собрания любой вопрос, а все решения земства печатать только через цензурное сито губернатора. Ограничение публичности земской суеты на некоторое время стало Главной Обидой либералов на графа Толстого. С 1872 г. политическая уголовка отнесена в ведение Особого присутствия Правительствующего Сената, а с 1878 дела «о сопротивлении властям» переданы в ведение военных судов.
По итогу, толстовские реформы выдали эффект совсем противоположный тому, который преследовался вначале. Вместо «единомыслия» получили рост оппозиционных настроений в широких кругах некрестьянской общественности, разочаровавшейся в способности царского правительства идти в сторону либерального прогресса. И вполне вероятно, что ситуация взаимного недоверия могла бы ухудшаться постепенно, вызвав ощутимый кризис позднее, но… в 1878 случился судебный процесс над Верой Засулич. Вот тогда-то всё и завертелось! Вишенка на торте правосудия – царь сам создал законные условия для оправдания террористки, томушта суд присяжных был введен судебной реформой Александра II в 1864 году.
Присяжное оправдание при нейтралитете председателя суда А.Ф. Кони создало у народовольских авторитетов иллюзию уголовной лехкотни, и поток террористических акций вырос экспоненциально. Но особое беспокойство царя и правительства вызывало не количество терроризма, а реальная поддержка обществом народовольского «джихада».
24 июля 1878 одесский суд вынес смертный приговор народовольцам во главе с Ковальским, которые отстреливались при аресте. Сопротивление законному аресту – это преступление? Несомненно. И такую уголовную статью можно без труда найти в законах любой страны. Смертный приговор? Ну… мож и перебор, но… Люди резко возмутились суровостью приговора и выразили это возмущение в виде антиправительственной демонстрации и стычки с войсками.
4 августа 1878 г. в Петербурге Сергей Степняк-Кравчинский среди бела на Итальянской улице почикал ножиком шефа жандармов Н. В. Мезенцова и смылся. Никто из наблюдавшей шоу публики даже не пытался задержать жандармореза.
Это самые громкие акции – мелких же просто не счесть. В таких условиях правительство и царь начинают теперь догонять, что к борьбе с «крамолой» надо как-то подключить общественность. Незамедлительно, всего через три месяца, Александр II обратился к представителям сословий в Москве со словами: «Я надеюсь на ваше содействие, чтобы остановить заблуждающуюся молодежь на том пагубном пути, на который люди неблагонадежные стараются ее завлечь».
Народовольцы тем временем начали катку против супербосса, и 2 апреля 1879 г. настоящий член «Земли и воли» А. К. Соловьев совершил очередное покушение на Александра II. Опять мимо! Ну студенты, чё с них взять? В ответ правительство включило репрессивную музыку в виде оркестра чрезвычайных временных генерал-губернаторов. Помогло не очень. Граф Толстой & Комминистров, сознавая реально растущий политический кризис, судорожно ищет пути и формы его решения в виде определенного рода «примирения» общества с царскими властями. Напрягли всех высших чиновников, кто хоть как-то имел отношение к теме в прошлом. Председатель Комитета министров граф П. А. Валуев стряхнул пыль со своего двадцатилетней свежести проекта совещательного учреждения. Председатель Госсовета великий князь Константин Николаевич Романов напомнил государю про почти такой же проект князя Урусова от 1866 г. Читая эти и прочие тематические презентации вместо конструктивных обсуждений и поиска решения, Александр II привычно тупил.
Пока правительство искало свои планы, некто Степан Халтурин нанялся истопником в будущий Эрмитаж и там же получил для проживания подвальную каморку, случайно аккурат под парадной императорской столовой. По указке народовольских авторитетов псевдоистопник регулярно приносил и складывал там настоящий динамит, около 5 кило еженедельно, в течение примерно 8 недель (ну то есть никакого охранного режима, царской ФСО или банально вахтера на входе там не было). И 4 февраля 1880 г. лучшая столовка Зимнего дворца во всех смыслах взлетела на воздух. Однако в тот день поезд с принцем Баттенбергским опоздал, и Романовы не успели к взрывному блюду а ля-Халтурин.
Тут следует заметить, что в случае успеха императорская фамилия была бы уничтожена насовсем, вся и полностью. Тогда возникал бы вполне логичный вопрос или о выборе новой династии, как в 1613, или о перемене формы правления, то есть изменении государственного устройства в целом.
Через три дня, когда у придворных перестало звенеть в ушах Александр II созвал совещание для обсуждения валуевского проекта совещательного учреждения, вместо которого наш герой и наследник, великий князь Александр Александрович, предложил учредить чрезвычайную следственную комиссию и дать ей немалую распорядительную власть. Александр II, по привычке немного потупив, на следующий день вместе с находившимися в Петербурге генерал-губернаторами решил ввести в стране диктатуру -- 12 февраля было объявлено о создании Верховной распорядительной комиссии с чрезвычайными полномочиями во главе с графом Лорис-Меликовым.
И хотя очень похоже, что народовольцам вообще было плевать кого валить за идею, их активность начала реально утомлять власти. 20 февраля на Лорис-Меликова покушается очередной студент, традиционно мимо. А уже через два дня стрелок повешен по приговору военно-окружного суда -- и никаких там присяжных, адвокатов, газет, публики и прочей либеральной ерунды.
Судя по всему, Лорис-Меликов был единственным в правительстве, у кого вообще был хоть какой-то план преодоления кризиса. Но… его главная идея состояла в возврате назад к ограниченно-либеральным мероприятиям, умело похеренным графом Д.А. Толстым. Ближайшие шаги виделись так: податная (налоговая) реформа, пересмотр паспортной системы, сковывавшей активность «свободного» крестьянства, расширение прав старообрядцев и законодательное регулирование отношений рабочих с капиталистами.
Реформы начались традиционно – с выноса проигравших. В конце апреля, накануне Пасхи министр народного просвещения Д.А. Толстой был уволен с должности, потому вместо традиционного «Христос воскресе» либерал-православные приветствовали друг друга: «Толстой сменен, воистину сменен». Сразу же вместо консерватора Грейга министром финансов назначен либерал А. А. Абаза, который на радостях немедленно отменил тяжкий для народа налог на соль и приступил к разработке других финансово-либеральных плюшек.
Либеральный план Лорис-Меликова реализовывался с ужасающей скоростью. Уже в августе ликвиднули февральскую Верховную распорядительную комиссию и давно всех доставшее Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (политический сыск). Политические дела отдали МВД во главе с Лорис-Меликовым, в Департамент полиции под руководством бывшего прокурора судебной палаты В.К. Плеве. То есть каток либеральных реформ возглавил Министр внутренних дел на пару с прокурором. Идеальное сочетание.
Печати позволили обсуждать в широких пределах политические вопросы за единственным исключением — ни слова о конституции. В сентябре 1880 г. Лорис-Меликов собрал у себя (впервые в российской истории) закрытую пресс-конференцию редакторов самых богатых петербургских печатных СМИ. Со слов будущего председателя первой Госдумы С. А. Муромцева (редактора «Юридического вестника»), министр очень хотел «разъяснить им, чтоб они не волновали напрасно общественных умов, настаивая на необходимости привлечения общества к участию в законодательстве и управлении — в виде ли представительных собраний на манер европейских, в виде ли наших бывших земских соборов, — что ничего подобного в виду не имеется…». Когда просит министр внутренних дел, отказывать не принято.
После успешной пресс-конференции в регионы были посланы сенаторские гонцы, дабы «дознать желания, нужды и состояние населения разных губерний». Собрав воедино весь полученный от гонцов feedback, уже к началу 1881 года Лорис-Меликов составил доклад с реформами, который и принес царю в конце января. За неимением сколь-нибудь вменяемого опыта или образца таких государственных реформаций, было решено все сделать по образцу «отмены» крепостничества: две комиссии -- финансовая и административно-хозяйственная. В состав комиссий с назначенными чиновниками должны были попасть выборные депутаты от регионов, для обсуждения этих законопроектов в Государственном совете. То есть, схема допускала участие выборных в государственном законотворчестве (!). Не парламент конечно, но серьезный прорыв всего через 20 лет после отмены крепостного рабства.
5 февраля Александр II на особом совещании в целом одобрил проект, кроме раздела о выборных в Государственном совете. 17 февраля император решил собрать Комитет министров для обсуждения двух вопросов: публиковать или нет об открытии комиссий и допустить ли выборных в Государственный совет. Иными словами, добавить публичности в государственное управление или нет? Наметили собраться 4 марта, но увы… К 1 марта народовольцы таки научились правильно использовать СВУ, и на набережной Екатерининского канала Александр II был смертельно ранен.
Теперь царский позолоченный слот автоматом занял наш герой - Александр Александрович Романов III. Будучи относительно в теме с февраля прошлого 1880 года, наш царь в общем и целом понимал, что главная задача текущего политического момента – это выбор направления государственно-политического строительства: или околозападный образец парламентаризма, а значит реформы и изменения, или сохранить все как есть, консервировать само-державность и выжигать жандармским напалмом всякую крамолу.
Как же поступит теперь наш герой?
Все ништяки после части второй!