Я и другие, и другое, одной ли мы природы? Чувствуют ли мой “ближний” так же как и я? Чувствует ли так же как и я собака, лягушка, рыба, насекомое, растение, камень?
В этом вопросе можно идти с двух сторон. Начнем с меня. Мой “ближний” схож со мной в строении тела и во внешнем поведении. Его “радует”, “пугает”, “злит” во многом то же самое, что и меня. Кажется “разумным” допустить, что мой “ближний” одной со мной природы, что мы слеплены из одного “теста”. Но если продолжить ту же схему мысли, то надо допустить и одну природу моего “ближнего” и “ближнего-ближнего”. Всякий раз спускаясь по небольшой ступеньке “вниз”, отбрасывая “несущественные” различия мы спустимся до теплокровных животных, потом до амфибий, рыб, растений, одноклеточных и наконец “камня” - “неживой природы”. Но в этом случае, согласно методу математической индукции мы, будучи честными до конца, должны признать, что и “камень” одной с нами природы. Что я не более и не менее чем, механическая кукла со счетной машинкой внутри, “шестерни” которой сделаны “камней”. Конечно, возможно “счетная машинка” устроена крайне сложно, основана на “квантовой механике” или даже чем то еще более сложном для понимания. Но разве “сложность для человеческого понимания” меняет что-то принципиально.
А почему нет? Очевидным для меня является факт того, что психологически я сопротивляюсь этому утверждению. Более того, утверждение одинаковости природы с чем либо, даже со своим “ближним” у меня вызывает отторжение. Мне очевидно хочется, трансцендентно отличаться от всего, что не “Я”. Когда я нахожу некий закон во “внешнем”, я непременно хочу, чтобы во “мне” этого закона не было. Я должен быть невыразим (как говаривал с пафосом Гомер Симпсон из мультика - не анализируйте меня, я сложный:)). Мне не удается сделать таковым мое тело, и вот я уже отторгаю его, “изобретая” нематериальную душу. Я вижу ограничения моего интеллекта, подвластность страстям, и вот я изобретаю бога.
Но что это доказывает? Это доказывает только то, что человек есть “существо” балансирующее на шесте, как всякой “существо” достигшее “совершенства” в чем то и тем самым загнавшее себя в тупик в своей локальной области оптимума, говоря языком математики. Всякая попытка выскочить из такого тупика ведет к “регрессу” на неопределенный срок и “глубину”. И это всегда шаг в неизвестность. Человек вынужден отрицать все “стороны света”, иначе он потеряет равновесие и свалится вниз, возможно до уровня “камня”. Правда Фридрих Ницше надеялся, что человек все же балансирует на канате, а не шесте. Надеялся, что есть выход к сверх-человеку Но вполне возможно это все из той же области “отрицания”.
Человек рискнувший быть честным до конца, рискнувшим слой за слоем снять с себя слои лжи, уподобляется человеку решившему изучить внутреннее устройства своего тела на самом себе. Это больно, ведет к смерти и не способствует размножению. И после всех страданий не обнаружит ли он внутри себя, за последним слоем лжи, пустоту. Не это ли случилось с самым честным человеком - Фридрихом Ницше? Не это ли случилось с Фальтером из “Ultima Thule” Владимира Набокова? Итак, здесь я вижу тупик.
Пойду другой дорогой, от “простого” к “сложному”. Посмотрю на “физический” (в кавычках, так как а есть ли иной мир, не физический?) мир. Я вижу причину и следствие, одно перетекает в другое, одно ведет к следующему. Электрон и позитрон сливаются и оставляют после себя фотон. Электрон “скачет” между энергетическими уровнями в атоме. Маятник качается, получив внешнее воздействие, теряя постепенно энергию под действием сил трения. Полная гармония. Никаких противоречий, парадоксов, “борьбы за выживание”, “противления злу”, “экзистенциальных вопросов” и т. п. “изобретений” человека. Можно пойти “дальше” (“путь” и “направление” - это тоже “изобретение” человека). В жизни одноклеточных и растений, если не поэтизировать, также полная гармония и нет никакой борьбы, ликования или страданий. Белковые молекулы не отличаются от других молекул трансцендентно. Может появление “нервной системы” что то меняет? С чего это вдруг появление “проводов и транзисторов” в дополнение к “шестерням” в машине делает ее не машиной?
Итак я обнаруживаю непреодолимую стену. С одной стороны человеческая “психика” не позволяет “вскрыть” себя из “соображений” самосохранения. С другой стороны я не вижу, в какой момент природная гармония перетекает в мои радости и печали, удовольствия и страдания. Почему я борюсь, сопротивляюсь, а не просто некий “физический” самоподдерживающийся процесс? В природе нет места понятию “страсть”. Она не нужна для выживания и размножения. Хотя можно имитировать ее внешние проявления. Или я пытаюсь выразить свое состояние “ближним” своим, через понятный им язык? Нет никаких слов, никаких логических умозаключений, которые могли бы разрушить эту стену. Это и есть трансцендентность.
Я не знаю, видят ли в этом вопрос “ближние”. И даже если они скажут “Да! Мы то же бьемся над этим вопросом!”, что может доказать, что это не моя природа, а “имитация” меня, не более и не менее чем отражение меня, отражающее мое выражение лица, когда я радуюсь либо печалюсь? А может я сам только отражение какой то иной природы или пытаюсь вжиться в иную природу?
Тут есть один очень интересный момент. С одной стороны стены меня удерживает моя психология. А что с другой? Не снова ли моя психология запрещает мне “увидеть” в “элементарном мире” страсти, присущие моей природе?
Здесь же можно вспомнить философские проблемы части и целого, свободы воли и смысле жизни. Решить философскую проблему можно только одним способом - показать, что ее нет и не было. Там где есть “философский вопрос”, там есть заблуждение. “Философские вопросы” это семантические ошибки языка, наподобие вопросов “сколько весить зеленый цвет?”, “какова температура музыки?” и т. п. Всякая дихотомия есть заблуждение.
Наше тело состоит из клеток. Сколько “чувства” и “свободы воли” я готов отдать одной клетке “моего” тела. Психологически видимо столько же, сколько и клетке “чужого” тела - нисколько. Но ведь мое тело состоит только из этих клеток, и спокойно может обмениваться клетками с “другими” телами. Значит мы просто имеем дело с “психологической” защитой - “я не он”, “я выше своего тела”, “у меня и только у меня есть какая то особая способность - свобода воли”. Вообще говоря можно придумать много “особых способностей”. Главное давать им имена, связывать с особым психологическим состоянием (восторженность, транс или еще что-то), но не пытаться дать им описание. Как только я пытаюсь дать описание, сразу вскрывается пустотелость этих “особых свойств”. Не стоит расстраиваться по поводу отсутствия свободы воли. Дело в том, что отсутствует и несвобода.
Всякая дихотомия должна быть отвергнута таким методом. Например, нет добра, потому что нет и “не добра”, то есть зла. Нет смерти, потому как нет “живого” и “неживого”. Всякое страдание есть не зло, а повод для борьбы и развития через борьбу.
Пора делать заключение. Нет никакой иной природы! Я не “пустота” и природа не “мертва”. И все сущее неразрывно связано. И “смерть” не более чем “падение с шеста”.