Мгновение четвертое.
Вдруг взяла и заявила супружница моя, что, мол, больше не нахлебница она мне. На работу устроилась в какое-то ООО «Вернисаж». Менеджером. Спрашиваю, чем занимается это твое ООО? Говорит оптовыми продажами продуктов питания. И находится у черта на рогах, на окраине города, в здании бывшего мясокомбината. Теперь уходит ни свет, ни заря и возвращается не раньше семи вечера. Причем, непременно поддатая. Нет, не то чтобы на ногах не стоять, а до той степени, когда всякую околесицу нести начинает. Ну работает и работает, бог бы с ней… Мне лишь бы развода дождаться и из квартиры ее вышвырнуть, а там пусть где угодно работает или не работает, да и вообще, пусть чем хочет занимается.
***
…Дописываю карточку, одновременно треплемся с Оксаной и водителем.
- Девятнадцатая бригада, вы свободны? – пробудилась рация.
- Да, свободны.
- Пишем вызов: переулок Сельскохозяйственный, 23, частный дом, женщина 56 лет, без сознания, умерла под вопросом.
Приехали, вошли в дом. Жара, котел, видимо, работает на полную мощность. Вонь трупом непередаваемая. В прихожей нас встречает прилично поддатый, маленького росточка, лохматый и небритый мужичонка лет шестидесяти, которому вонь, абсолютно по-фигу. Он эйфорично весел, добродушен и беззаботен:
- Ребят, посмотрите, чего с моей бабой-то? Вроде мертвая, рожа вон позеленела, но ведь теплая на ощупь-то? И из носа пузыри пускает! Присмотрюсь, прислушаюсь, вроде дышит, внутри чего-то булькает. Чего такое-то, в натуре?!
Да, ситуация безобразная: на кровати раздувшийся труп женщины, почти все ткани грязно-зеленого цвета. Трупные газы бурлят в животе и из носа выдавливают пузыри сукровичной жидкости. Спрашиваю мужика, долго ли лежала-то?
- А х…й ее знает, дня три, наверное. Сначала-то, я думал она бухая спит, взял и накрыл ее ватным одеялом. А потом я сам-то дома ночевал, забухал с пацанами. – Ответил он, выделывая замысловатые «распальцовки» наколотыми перстнями.
- А она болела чем-нибудь, может быть лекарства принимала? – Спрашиваю.
- Ну, по врачам она точно не ходила. Бухала она… Но иногда на сердце жаловалась, говорит щемит, болит. А таблеток у нас нет, хотя вон где-то уголь есть, в таблетках.
- Понятно. Ладно, полицию мы сами вызовем, только уж не уходи никуда, успеешь еще помянуть-то!
- А сами-то не можете ее увезти? – Спрашивает он, будто хватается за последнюю соломинку.
- Нет, к сожалению, не имеем права. – Отвечаю я тоном, не терпящим возражений.
Двое пэпээсников приехали быстро. Передали мы им и труп и трупова сожителя, оставили свои данные. Виноватым тоном, товарищ старший прапорщик объяснил, что скоро приедет следственно-оперативная группа, а потому, скорее всего, нас на допрос вызовут. Ну, подумаешь, делов-то: на допрос приехать, чай не впервой такое дело…
Отъехали в сторонку, карточку дописал, покурили.
- Девятнадцатая, приезжайте сюда к главному фельдшеру срочно!
Ну, раз вызывает Римма Витальевна, ничего серьезного не жди. Можно расслабиться. Бабушка Римма, которой уже хорошо за семьдесят, давно дружит с дедушкой Альцгеймером, а потому нужно вести себя с ней, подобно психиатру: не вступать в пререкания и не поддерживать откровенно бредовых идей.
- Николай Дмитрич, вы сто лет работаете на «Скорой», а до сих пор не член! Кошмар какой-то! – Едва я переступил порог кабинета, сразу вспылила бабушка Римма, даже не предложив присесть.
- Римма Витальевна, я не член, а человек. Как говорят в рекламе, почувствуйте разницу!
- Вот у вас все шуточки дурацкие, а я ведь вас по-серьезному спрашиваю: почему вы до сих пор не состоите в Ассоциации медсестер?
- Не состою и состоять не собираюсь, поскольку я фельдшер, а не медсестра.
- Ну это для краткости называется Ассоциация медсестер, а если развернуто, то Ассоциация по защите прав и интересов работников со средним медицинским образованием.
- Хорошо, пусть так. Но зачем мне это надо? – упорствую я.
- Ну, как же зачем? Вот, например, они часто проводят учебные мероприятия, оказывают правовую поддержку, даже материальную помощь могут оказать!
- Нет, говорю, Римма Витальевна. И это мое «нет» окончательное и обжалованию не подлежит! И, кстати, вы меня только ради этого с линии выдернули?
- Вы Николай Мих… э-э-э Дмитрич, вообще ничего не понимаете! – вспылила Римма Витальевна.
- Мне достаточно вашего понимания, - говорю, - я свободен?
- Да свободны, но это еще не окончательный разговор!
Вызовов пока нет, а это значит, можно заварить чайку покрепче и телевизор посмотреть. Тем более сидят еще две линейных фельдшерских бригады. А очередность вызовов у нас соблюдается строго. Чаю заварил аж три пакетика на неполную кружку кипятка. Эх, красотишша, блин! И вдруг из динамика: «Девятнадцатая бригада! Фельдшер Веснин!» Это что такое, на вызов без очереди?! Бегу к диспетчерской, выясняю, что за хрень: там же, говорю, сидят еще две фельдшерских бригады, которые приехали раньше нас?
- А они, отвечают, официально на обеде, тридцать минут еще не прошло, и мы их не имеем права вызывать.
- Хорошо, говорю, я тоже прошусь на обед! – Я уже сдерживаю себя от нецензурной брани.
- А ваш обед будет через вызов и просовывает мне в окошко карту. Вызов вообще ни о чем - высокая температура у мужчины 36 лет.
Приехали, дверь открыл здоровенный, высокий мужичина в приличном спортивном костюме, как оказалось, сам больной.
- Так, бахилы, бахилы надеваем, мальчики-девочки, снимаем куртки здесь и проходим в эту комнату. А, ведь вам же руки надо помыть! Вот сюда проходим в ванную и руки вытираем вот этим бордовым полотенцем. – Распорядился он.
Далее, как и положено по закону жанра, мужичина лег на просторную кровать и умирающим голосом, стал излагать свой anamnesis morbi:
Anamnesis morbi - история болезни
- Понимаете, у меня в кабинете, нет кондиционера, а потому, когда становится душно, я приоткрываю окно, а…
Чувствуя, что этот дурацкий anamnesis займет не менее двух часов, я со всей возможной тактичностью, прервал пациента:
- Скажите, пожалуйста, что вас беспокоит сейчас, на данный момент?
- Температура не очень высокая держится 37,2 – 37,5, но простуда у меня какая-то особо агрессивная: гланды так ужасно жжет, и в носу постоянная заложенность.
Заставив себя усмирить внутреннее возмущение и поинтересовался, вроде бы, мирным тоном:
- Почему врача из поликлиники не вызвали?
- Да туда же хрен дозвонишься!
- А от нас вы что хотите?
- Ну назначьте лечение и дайте больничный, желательно, дней на пять. Доктор, за мной не заржавеет! – В знак искренности своих слов, больной прижал руки к груди.
- К сожалению, ни одна ваша просьба не выполнима: больничные «Скорая» никогда не выдавала и не выдает, и назначения тоже не имеет право делать. Вам нужно было вызвать своего участкового терапевта из своей поликлиники. Все, что мы можем для вас сделать – это дать таблетку парацетамола и назначить обильное питье, желательно с клюквой. Ну и можем вам предложить госпитализацию в инфекционный стационар, но вас туда вряд ли положат с такими симптомами.
Физиономия мужика стала ярко пунцовой и приобрела угрожающий вид:
- Вы чо тут, гниды, меня учить, что ли будете?! Ты свое обильное питье себе в жoпy залей! И ни в какие больнички я не поеду! Чтоб я там с дристунами лежал, что ли?! Вы, падлы, хрен отсюда выйдете, пока все как надо не сделаете!
- Вобщем так, уважаемый, сейчас вы будете лечиться в отделе полиции! – как можно спокойнее ответил я, доставая из кармана смартфон. Набрав номер Центральной, я быстро сказал: «Это девятнадцатая, нам на вызов срочно полицию, нас заперли в квартире и не выпускают!»
- Ты че, доктор?! На x…я ты ментов вызвал? Мы че, не договоримся, что ли? – Начал «сдуваться» пациент.
- А я с тобой и не собираюсь договариваться. Сейчас будет мое заявление и протокол о мелком хулиганстве. – С ухмылкой ответил я.
- Ладно, валите отсюда и шмотки свои забирайте!
- Мы, говорю, конечно свалим из твоей поганой хаты, но на улице полицию дождемся и заявления напишем, аж две штуки! – мы не спеша оделись, взяли свое имущество, и также не спеша, спустились вниз. Полиция приехала быстро, не успели мы даже докурить. Объяснения дали, заявления написали. Хотелось, конечно, этого ушлепка суток на пятнадцать зафиндюрить, но оказывается для этого нужно завтра к 9.00 часам явиться к мировому судье. Ну, нет, ни у меня, ни у Оксаны, сил для второй части «марлезонского балета», уже не останется.
Эта история случилась в благословенные, доковидные времена.
Вернувшись с вызова и сев в машину, я утвердительным тоном объявил, что мы едем обедать. Возражений не последовало.
Времени сколько? – 16.00. Часа на два, как не больше, с обедом они нас «прокатили».
После принесенной из дома еды, и, что немаловажно, приготовленной самостоятельно, захотелось вздремнуть. Пошел в комнату отдыха и как лег, так и провалился. Чувствую, как кто-то мена за плечо теребит – открываю глаза
- Оксана, спрашиваю, сколько времени-то?
- 18.20, говорит, поехали на вызов!
Вот это славненько нам дали передышечку! А в 19.00 еще и пересменка у водителей – они ведь не имеют права сутками работать. А значит, что опять у нас свободное времечко будет. Хотя, смотря какой вызов дали. А вызов ну совсем не интересный: высокое АД у больной с ГБ.
АД - аритериальное давление
ГБ - гипертоническая болезнь (гипертония).
Сейчас к вечеру, а то и к ночи, посыплются гипертоники, у которых непременным ритуалом является вызов «Скорой». И ведь что самое-то досадное, они, профессиональные гипертоники, не хуже нашего умеют первую помощь оказывать и при простом повышении АД, и при гипертоническом кризе. И я и коллеги мои, давным-давно знают заранее, что будет на таком вызове: тыканье в физиономию толстенной тетрадью, в которой они пишут результаты почти ежечасного измерения АД, начнут жаловаться, что лечение, назначенное участковым терапевтом, нисколько не помогает, ну а кульминацией священнодействия, является умоляющие просьбы и истеричные требования «сделать магнезию». Что случилось с нашими бабушками? Ведь я же с самого раннего детства помню, что бабушки пекли пироги, вязали, на лавочках сидели, не о здоровье и не о деньгах разговаривали, а о чем-то позитивном, веселом. Но теперь, сидят такие дурынды в четырех стенах, каждый час меряют свое давление и фиксирует его толстой тетради, и туда же вписывает, где и что у них кольнуло и засвербило. По телевизору смотрят позорные и глупые ток-шоу, газет отродясь не читали, а если и выходит во двор на скамейку присесть, то и со своими товарками разговоры ведут нехорошие, злые, завистливые
Приехали. Бывшая учительница, 83 года, АД 170/90 мм, из жалоб, только «голова побаливает». Прошу раздеться по пояс и снять колготки, чтоб мы могли ЭКГ зарегистрировать.
- Это что за новости с раздеванием?! Я не собираюсь перед вами голой лежать! Вы мне только магнезию сделайте и больше мне от вас ничего не надо! – С возмущенным высокомерием заявила больная.
- Хорошо, тогда мы вам даем в таблетках под язык эналаприл с метопрололом и уезжаем. Согласны?
- Нет, не согласна! Мне все «Скорые» магнезию делали, а вы почему так безобразничаете?!
- Показаний для Магнезии я в данный момент не вижу.
- А почему другие делают? Последний раз на прошлой неделе две девушки, такие хорошие, умницы, все сделали как положено.
- Вот и пусть эти девушки вам все и делают, хоть морфин по вене, а я не хочу из-за ваших прихотей, стимулирующих лишаться. Все, раз вам ничего не надо, расписывайтесь за отказ от осмотра, ЭКГ и лечения. А теперь до свидания!
- Девятнадцатая свободна! – докладываю я.
- Девятнадцатая, вернитесь на вызов, там больной плохо!
Опять берем все имущество и, как навьюченные ишаки, возвращаемся к любительнице магнезии.
- Я сейчас звонила вам туда, ну, на «Скорую» и мне, какая-то старшая сказала, что магнезию делась можно!
Нда, бабуля или врет, как сивый мерин, либо кто-то из диспетчеров, принимающих вызовы, действительно оказалась «доброй». А старший в этой смене только один – Василий Владимирович, но он человек адекватный, а потому проявить такую «доброту», никогда не позволит.
Даже не переступая порога, я тут же ставлю на место престарелую пакостницу:
- Я вам уже сказал, что никакой Магнезии не будет! Вам до сих пор не понятно? Звоните хоть министру, хоть президенту, но мне это без разницы!
Обозвав меня хамлом и фашистом, бабуля захлопывает дверь. Ну что же, пусть я «хамло» и «фашист», но в ближайшее время вызовы с этого адреса хоть на какое-то время, но прекратятся.
- Сюда, Девятнадцатая!
- Понял, едем!
…Уже начало восьмого вечера, пересменку мы пропустили, а это значит, что времени на дописывание карточки и пополнение укладки лекарствами, просто не остается. Сейчас прямо сразу сунут вызов в зубы и вперед! Но вот хренушки вам, пока все не сделаем, никуда не поедем!
Как всегда, на «Скорой» суета: кто-то поехал на вызов, кто-то приехал, кто-то в очереди стоит на получение лекарств, кто-то брутальным мужским голосом, требует выдать ему ключ от машинного сейфа с наркотиками, а слабый женский голос возражает, говоря, что этот ключ уже недели две, как пpoe…ли.
Удивительно, что никто нам не сует вызов! Ну и отлично, надо пользоваться моментом. Быстренько завариваю чай и удобно устраиваюсь на диване перед телевизором, показывающим какую-то ерунду, но действующим умиротворяюще. Думаете, я просто так сел телевизор посмотреть? А вот и нет, я карточки дописывал в спокойной обстановке.
Дальше пошли сплошные АД с ГБ, с навязчивыми показываниями толстенных тетрадей – дневников АД и самочувствия, требования магнезии, восторженные дифирамбы в наш адрес, щедро разбавленными громкими возмущениями, угрозами уволить «прямо завтра же».
- Я уже домой так хочу, в постельку теплую, чистую…. – мечтательно пожаловалась Оксана
- А вот я не хочу – Грустно ответил я.
- А чего у тебя случилось?
- С женой поцапались.
- Ну, это ничего, как поцапались, так и помиритесь! Милые бранятся, только тешатся!
- Да нет, говорю, у нас все по-взрослому, я вчера уже адвоката нашел, и вся карусель завертелась!
- А чего уж сразу на развод-то?
- Надоело все, Оксан! Все, что бы ни сделал, все не так, постоянно поджатые губы от недовольства, а тут недавно и гульнула прямо в квартире, пока я сутки работал. Но я ее сразу предупредил, чтоб на квартиру никаких планов не строила.
- Да, Коль, сочувствую тебе, сама через все это прошла. Пил, руки распускал… Терпела, уговаривала, лечила… Но потом, как на ребенка руку поднял, то тут уж все, решилась сразу – только развод. После развода, при помощи участкового, вышвырнула его, вместе с его шмотками погаными! Алиментов почти не видела. Там задолженность накопилась – мама не горюй. Но по судам и приставам бегать нет ни времени, ни желания.
- Во, во, но я простил бы ей ее вечное недовольство, если б не ее развлечения с мужиком в моей квартире.
- Ладно, Коль, прорвемся! – у Оксаны есть прекрасное свойство успокаивать, безо всяких навязчивых слов.
- Спасибо, Оксан, за добрые слова, но сутки через сутки, я из-за этого и взял.
- Коль, да ты угробиться, что ли, захотел? Ты, тем более, инфаркт не так давно перенес. Нет, давай прекращай это дело! А то ведь если с тобой чего-то случится, представляешь, какая у нее радость будет! Нет, Коль, и даже не выдумывай! Ты смотри, а то ведь я всех старших врачей предупрежу, чтоб не разрешали тебе так работать.
А ведь права Оксана, про инфаркт-то, в позапрошлом году я уже и забыть успел, вспоминаю, когда стенокардия горячими лапами сердце сожмет, но нитроспрей помогает.
- Ну что, задумался-то? – Спросила Оксана.
- Ты права, Оксаночка! – Ответил я, прекрасно понимая, что серьезную проблему никогда не решишь, убегая или прячась от нее.
- Молодец, что понял. Просто слюнтяем не будь, иначе, чувствуется, что она у тебя такая дамочка, которой палец в рот не клади!
- А ты смотри-ка, Оксан, времени-то уже второй час, наши, наверное, уже спать завалились! Давай на ужин попросимся?
- Давай, просись, все равно дадут через вызов.
- Центральная! Разрешите Девятнадцатой на ужин!
- Через вызовок, Один Девять!
- Пишите. Деревня Караваевка, дом 2. Женщина, 37 лет, болит живот.
- Я не понял, Центральная, вы над нами поиздеваться решили? До этой Караваевки, даже на высокой скорости минут тридцать ехать в один конец! А обратно, да плюс покатушки с госпитализацией начнутся? Как раз к концу смены и управимся. Может дадите этот вызов поевшей бригаде?
- Ладно, Один Девять, не плачь, сейчас другой дам.
- Во, избили, без сознания, в баре «Айсберг», мальчик, 23 года, вызывает полиция,
- Берем!
- Ну что, в общем-то удачно получилось: пьяный в зюзю, сейчас в вытрезвитель или в терапию сдадим и все дела! – начал разглагольствовать я.
- Ой, Коль, вот только не болтай заранее! Ты ж на «Скорой» не первый год работаешь и примету должен знать: если заранее расслабишься и обрадуешься, что вызов легкий будет, то нарвешься на страшный геморрой!
- Ну ладно, ща поглядим. Может там и госпитализация-то будет не нужна.
- Эх ты и дурак, Веснин!
- Да, и справка у меня имеется!
Подъехали к этому поганому «Айсбергу», который нам почти каждую смену работу дает. К нам подходят двое полицейский, старший сержант и прапорщик.
- Кто из вас старший? – Спрашивает прапорщик.
- Я старший, фельдшер Веснин. Что случилось?
- Походу, помер паренек. Вон, сами смотрите. – Ответил прапорщик, указывая рукой на кого-то, лежащего на земле.
Подошли ближе. Да, действительно, перед нами труп молодого человека с полуоткрытыми глазами и открытым ртом. Начинаю осматривать сверху вниз: трупное окоченение выражено в мышцах лица. Положительный симптом «Кошачьего глаза»: если с боков слегка надавить на глаз, то зрачок превращается в вытянутый, кошачий. На голове никаких видимых повреждений нет. Кости черепа, носа, без патологической подвижности. Шея тоже без повреждений. А вот ниже, уже интересно: на куртке в проекции груди – несколько дырочек, примерно 5 мм в диаметре. Так, расстегивать одежду нельзя. С трудом задираю куртку, рубашку и футболку. Опаньки! А на груди-то шесть колотых ран и незначительное количество крови! Да, колотые раны выглядят не солидно, но вот смерть причиняют весьма конкретную.
- Ну что, парни, вызывайте следственно-оперативную группу. Убийство здесь. – Обращаюсь я к полицейским. – И заметьте, ни одного зеваки здесь нет, значит что-то видели и знают, но только подходить бояться, чтобы в свидетели не подписали.
- Вот мать их…, …! – Виртуозно выругался прапорщик.
- Ну, а что делать? – Философски ответил я, разведя руками.
В общем, полицейские записали наши данные и отчалили мы во свояси.
Время третий час ночи, рация молчит. Значит есть все шансы поехать спать.
- Центральная, Один Девять свободна.
- Сюда, Один Девять!
Приехали и первым делом смотрим на количество отдыхающих машин. БИТовские три машины не считаем, они нам не конкуренты, их не по очереди вызывают. А вот линейных бригад аж шесть штук на отдыхе, значит мы седьмые. Хотя может, конечно, сложиться и так, что нас всех разгонят.
БИТ - бригада интенсивной терапии.
Проснулся, что такое? Времени половина седьмого! Пошел искать Оксану и наше имущество. Смотрю – суетится она, наш чемодан заправляет.
- Слушай, Оксана, говорю, - ну зачем ты так делаешь-то?! – Я, как барин, дрыхну, а ты тут всякие тяжести ворочаешь!
- Ладно, я же не развалилась!
- Надо же, как интересно, в половину седьмого можно все сдавать! А нас точно больше не вызовут? – с опаской поинтересовался я.
- Да точно, точно, точно! Ну ты и трусишка!
- Слушай, а как бы мне в это смену перевестись, а?
- Ну, подойди к старшему врачу и к начмеду, спроси. Слушай, а ведь точно, и стали бы мы с тобой постоянной бригадой. Тебе-то как со мной работается? Нормально?
- Да не нормально, Оксан, а отлично! Ты очень тактичная: я ведь по своей натуре молчун, а некоторые из молодежи, наверное, думают, что я очень стеснительный и пытаются меня разговорить! Значит так, я прямо сегодня подойду и к старшему и к начмеду, чтобы в долгий ящик не откладывать.
Пошел к Василию Владимировичу, старшему врачу этой смены. Спросил, не против ли я перевода к нему.
- Да нет, конечно, если начмед разрешит, возьму с распростертыми объятиями! Такими работниками, как ты, не разбрасываются!
Ну, а я принял вид скромного мальчика, и вроде, даже покраснел.
В начале восьмого пришел к начмеду. Александра Олеговна, как и всегда отнеслась ко мне со всей приветливостью, выслушала, заявление тут же продиктовала, посетовала, правда, что первая смена скоро вся разбежится. Да, вот это удача, так удача!
Вот теперь все, пора домой собираться. Начал брюки свои гражданские надевать, по карманам хлоп-хлоп, а ключей-то от квартиры и домофона нет! Что за чудеса, никогда такого не бывало, уже и пол весь обсмотрел, нет и все. А тут-то меня и осенило: вчера я другие брюки надел, а из карманов-то ничего и не переложил! Жена домой раньше четырех не вернется. А где мне сейчас болтаться-то, усталому, да не спавшему? Здесь, на «Скорой», конечно можно перекантоваться, но ведь люди всякие есть, свои домыслы за правду выдадут, скажут, что жена выгнала, да и ярлык алкаша приклеят так, что не отмоешься. Ладно, надо ехать к жене на работу, никакого другого выхода нет. Решил сначала позвонить, чтобы как снег на голову не свалиться. Звоню, «Абонент временно не доступен». Ну надо же, а?! Что ж, придется ехать так, без предварительных звонков. Странно, под вывеской ООО «Вернисаж», висит красный баннер с желтыми буквами «Аренда, Продажа» и указаны номера телефонов. Как ни странно, дверь открыта. Захожу, В «предбаннике» пожилой охранник.
- Скажите, а ООО «Вернисаж» теперь где находится?
- Нигде не находится. Ликвидировано оно. – скупо ответил охранник.
- А давно? - Спрашиваю.
- Да уж больше месяца назад. А ты кто, шпион, что ли? - Добродушно спрашивает он.
- Да я жену ищу, ключи от квартиры не взял, а теперь домой не попаду.
- Не по адресу ты обратился, дружище. Здесь из живых существ только я да кошка, и та в загул ушла.
- Ясно, извините… - Промямлил я и удалился.
Была б еще погода хорошая, а в ноябре чего хорошего ждать? Да еще вчера первый снег выпал. Не понимаю таких романтиков, которые глупо улыбаясь радуются первому снежку. А вот взять бы такого чудика за шкирку, да окунуть в тот первый снег, превратившийся в грязную жижу!
Звоню еще раз Анне, но натыкаюсь опять это дрянное занудство «Абонент временно…».
Да, думаю, ты тот еще фрукт, Анечка…
Если понравилась публикация, не забываем ставить палец вверх и подписываться!
Продолжение здесь
Мгновение первое, мгновение второе, мгновение третье, мгновение пятое, мгновение шестое
PS Все фамилии, имена, отчества, адреса изменены. Все совпадения случайны.