В селе Долгиново, что находится в Минской области Белоруссии до Великой Отечественной войны проживало около 5 тыс. жителей, большинство из которых составляли евреи. После вторжения нацистов на территорию Советского Союза, через село прошли наступающие части вермахта. Хоть молодые арийцы долго и не задержались в Долгиново, ведь осуществлялся план блицкрига и военные нужны были на всё далее уходящем на восток фронте, но они уже сразу показали, что ждёт мирных жителей в оккупации. Ради своего удовольствия немцы расстреляли и повесили несколько человек, а одного старика привязали за бороду к хвосту лошади, которую пустили по улицам села.
За немцами пришли литовские и латышские полицаи, которые организовали на улице Борисовской гетто, куда стали сгонять всех евреев не только с самого Долгинова, но и со всех окрестных населённых пунктов. Всё это сопровождалось спонтанными расстрелами и издевательствами. Жизнь евреев превратилась в ад, но до марта 1942 года всё-таки массовых казней не было. Долгиновские евреи были по большей части ремесленниками: пекарями, сапожниками, портными, кузнецами, и поэтому их пока заставляли работать на немецкую администрацию и обслуживать проходящие на восток части вермахта и сс.
Киселёв Николай Яковлевич, герой нашего рассказа, родился в деревне Богородское близ Уфы в крестьянской семье в 1913 году. До войны он вступил в партию и окончил институт внешней торговли в Москве, а с началом Великой Отечественной пошёл добровольцем на фронт. Его назначили в 7-ю Московскую стрелковую дивизию народного ополчения на должность политрука. Старший лейтенант Киселёв участвовал в Битве за Москву и в боях под Вязьмой попал в плен. Во время транспортировки на запад бежал. В Белоруссии во время одной из остановок поезда, Николай рванул в сторону леса. За ним увязалась погоня, и немец выстрелил ему в спину с близкого расстояния, но почему-то промахнулся и старший лейтенант успел скрыться. Изнурённый блужданиями по лесу, он вышел к деревне Илье в двадцати километрах от Долгинова, где его укрыли подпольщики. После работал в подполье, а когда его раскрыли, то бежал с товарищами в лес и в начале 1942 года вступил в местный партизанский отряд «Мститель».
3 марта на окраине Долгинова прошла первая кровавая расстрельная акция, так сказать примерочная, а 12 апреля 1942 года в село приехала айнзацгруппа. Немцы методично стали отбирать не занятых на производстве евреев, выводили их в лес и расстреливали. Трупы сжигали. Работала группа педантично, как и положено до 6 часов вечера. Днём евреи прятались в подвалах или вырытых землянках, а вечером могли спокойно ходить по улице и их никто не трогал, а на утро опять начинались расстрелы. Под конец своей работы эсэсовцы вместе с полицаями загнали часть евреев в сарай, который подожгли.
Конечно, кто-то из евреев бежал в лес, но что их там ждало? Тоже смерть, только уже от голода и холода. Партизанское движение ещё было очень слабым и народные мстители сами нуждались в ресурсах, а крестьяне были слишком запуганы и боялись помогать евреям продуктами и одеждой.
Большая часть Долгиновских евреев так и оставалась на месте, и не предпринимала попыток к бегству. У них была надежда, что уж занятых на производстве людей немцы расстреливать не станут и больше уже карательных мероприятий не будет, но это было страшной ошибкой. Уже через месяц айнзацгруппа вернулась для окончательного решения еврейского вопроса и из 3000 Долгиновских, плюс 2000 согнанных с окрестных деревень евреев выжили только чуть более 300. Выжили как раз те, которые убежали в лес, а кого-то смогли укрыть у себя соседи не еврейского происхождения. За укрывательство евреев людям грозила смертная казнь, но всё равно односельчане шли на этот риск, чтобы спасти хоть кого-то. Более 30-ти человек смог спасти управляющий имением Каролины по фамилии Цыбульский, который ещё до приезда айнзацгруппы выпросил у немецкого коменданта под свою личную ответственность пять еврейских семей специалистов-ремесленников. Цыбульский переправил их всех в лес к партизанам.
Перед партизанским отрядом «Мститель», которым управлял знаменитый командир Василий Трофимович Воронянский, по прозвищу Дядя Вася, встала серьёзная проблема – окрестные леса наводнили голодные небоеспособные люди. Партизаны устроили евреям несколько семейных лагерей в лесу, но кормить их было нечем. Бросать же женщин, стариков и детей на голодную смерть тоже было немыслимо. Оставалось только одно – собрать их всех вместе и выводить на восток за линию фронта.
Задача была практически не выполнимая. По плану идти нужно было в сторону города Сураж, где был разрыв в линии фронта – знаменитые Витебские ворота, которые удерживала первая партизанская бригада под командованием Батьки Миная. От Долгиново до Суражи около 300 километров, но с учётом того, что придётся петлять и обходить деревни занятые немцами, этот путь удлинялся практически в два раза. Идти стоило по лесам и болотам, и несколько партизанских командиров от этой задачи отказались. Согласился вести евреев только Киселёв Николай Яковлевич, который на тот момент в отряде был на должности политрука. Вместе с ним сопровождать группу вызвалось ещё 7 добровольцев, и в назначенный день в конце июля группа в количестве 278 человек из которых большинство составляли женщины и старики, а так же 35 детей от двух до 12 лет, вышла в путь.
Буквально сразу же, через несколько дней пути, случилась страшная трагедия. Люди шли ночами по 30-50 км, а днём отдыхали. И вот после 40 километрового марша, как только они расположились на отдых на поляне, вдруг из кустов началась стрельба. Немцы с полицаями, каким-то образом, прознали о движении группы и устроили засаду. Люди бросились врассыпную, спасались в лесу, падали раненными и убитыми. Партизаны открыли ответный огонь и вели бой пока могли, а потом отступили. Видно противник не располагал большими силами и, поэтому преследования не было, но результат этой засады был трагический. Киселёв ещё до выхода группы предупредил всех, что если нападут немцы, то всем спасаться бегством в лесу, а потом вернуться на предыдущее место стоянки. Это и будет место сбора. После того, как группа через 3 дня снова собралась, то в её рядах не досчитались более 40-ка человек, большинство из которых так и остались лежать на поляне.
Но на этом злоключения не закончились. Теперь перед людьми встала другая проблема. В группе было много раненных и умирающих, а нужно было идти. Немецкие патрули рыскали по лесам и искали группу Киселёва, и промедление в движении могло стоить жизни всем. Николай Яковлевич не мог приказать людям бросить своих родных, и этот выбор каждый делал сам. Конечно же, партизаны помогали как могли, и уже тащили несколько раненых, а Киселёв отдал под нужды группы свою лошадь, но всё равно ещё живых людей приходилось оставлять на верную гибель.
Уже через две недели пути, люди дошли до истощения. Обувь на ногах разлетелась, её чинили как могли, а у многих уже ноги просто были обмотаны одеждой. Раны не заживали и кровоточили. Не хватало еды. В группе стала распространяться паника, начались истерики. Партизаны, исполняя свой долг, ночью шли вместе со всеми, а когда все останавливались на отдых, они вставали на дежурство, уходили в разведку и, рискуя своей жизнью, проникали в деревни, чтобы попросить пропитание для группы. Там где не было немцев, крестьяне старались помогать, чем могли, хотя и сами жили впроголодь.
Часто группе нужно было проходить опасные места, и делать это стоило как можно тише. Но в группе было много детей. Одна девочка по имени Берта всё время плакала. Родные никак не могли её успокоить, и, находясь в отчаянии, они решили её утопить. Киселёв в последнюю минуту успел выхватить Берту из рук обезумевших родных, и до конца пути нёс её на своих руках, тем самым спася ей жизнь.
Переход длился почти два месяца. Вместо трёхсот, группа, обходя опасные места, прошла более 700 километров. Почти перед самым концом евреи снова попали в ловушку. Немцы переоделись в партизан, но отряд Киселёва проявил бдительность и открыл огонь. Евреи опять спасались бегством в лесу, но на сей раз никто не пострадал. В конце сентября евреи пересекли линию фронта через Суражские ворота.
Уже в советском тылу на железнодорожной станции сотрудники НКВД забрали у всех документы для проверки. Партизан задержали для выяснения всех обстоятельств. Киселёва долго допрашивали насчёт того, как он попал в плен, его побега и работы в подполье. После проверки партизанам была назначена денежная премия от 500 до 800 рублей каждому, а евреев переправили в тыл.
Николай Яковлевич больше никогда не видел тех людей, которых спас от немецкой расправы. Всего вывести из Белоруссии ему удалось 218 человек. Он продолжал воевать до 1944 года, а после войны женился на партизанке Анне Сиротковой, которая была в отряде связисткой, и так же была среди партизан сопровождающих евреев. У них родились дочь Татьяна и сын Николай. Киселёв до конца жизни жил и работал в Москве, в Министерстве внешней торговли, и много раз выезжал в командировку за границу. Умер герой 27 октября 1974 года и был похоронен на Востряковском кладбище.
Киселёв Николай Яковлевич был очень скромным человеком. В своих воспоминаниях он очень сухо упоминает об этом переходе, а его домашние никогда не слышали от него фразу: я спас 218 человек. Об этом подвиге может никогда бы и не узнали, но историки нашли приказ о выдачи премий партизанам, и рапорт о выполненном поручении, тот самый список Киселёва. В 2005 году Николаю Киселёву израильским институтом Яд ва-Шем было присвоено звание Праведник народов мира.
Ну а девочка Берта была слишком мала, чтобы помнить человека, который нёс её во время войны на руках. Сейчас у неё две дочери и 5 внуков, а всего потомков евреев Киселёва уже более 3000 человек. Они ежегодно собираются в Тель-Авиве 5 июня, в день последнего расстрела Долгиновского гетто, и вспоминают простого русского солдата Николая Киселёва, которого сравнивают с Моисеем, выведшим из рабства еврейский народ.