Я не знал, куда меня ведут, кажется, они сами этого не знали, тащили куда-то по улицам мертвого города, - я называл его мертвым, потому что у живущих здесь людей не было души. Я ждал, что меня поведут в какой-нибудь дворец или что покруче – но нет, наш путь лежал к обычному неприметному дому, в одну из квартир, которая ничем не отличалась от других, где в гостиной сидел неприметный человек, я сразу понял – без души. И мир буквально перевернулся передо мной, когда я понял, что знаю этого человека, знаю со времен маленького дома на окраине ничего, он был там, когда я умирал, он... что он сделал... нет, я не помнил... Меня посадили перед ним, он смотрел на меня – пристально, насмешливо – как будто думал, что бы такого обидного мне сказать.
- Кто вас посылает? – спросил он, наконец.
Я сжал в кулак всю волю, чтобы не вздрогнуть и не показать, что я испугался – и кажется, мне это почти-почти удалось.
- В смысле... посылает?
- Ну, на кого вы работаете?
- Да ни на кого...
- Ой, не сочиняйте, юноша, я вас насквозь вижу... главарь ваш где?
- Да почему сразу главарь, что, думаете, все в мире за деньги делается, не верите, что кто-то может вот так, бескорыстно?
- Ну почему за деньги, не знаю, за что вы там... по зову души... – короткий смешок, он-то понимает, что у меня есть душа, а у него нет, - так кто вами... руководит?
- А почему мною кто-то руководить должен?
- Вы из меня дурачка-то не делайте, молодой человек, думаете, я не знаю, что у вас главный есть?
- С чего вы взяли?
- Ишь, неразговорчивый какой... ну-ка, парни, давайте, разговорите мальчика, а то что-то стесняется...
Краем глаза я увидел приоткрытую дверь и понял, что это мой единственный шанс, бросился прочь, - мир раскололся, рассеченный автоматной очередью, залился кровью, или это не мир, это я вот так...
...я вырвался из этого – болящего, кровоточащего – вздохнул полной грудью, которой у меня больше не было, даже не сразу спохватился, а что скажет Кровов, когда узнает, что я без тела, нельзя без тела, срочно на улицу, искать... а что на улицу, что искать, вот они, тела, выбирай, не хочу, а чего тут выбирать, а вот, главарь...
...я не сразу пришел в себя, а когда очнулся, то не мог вспомнить, что было со мной в эти секунды, если не минуты, а может даже часы – и не заметили ли мои приближенные чего-то странного, а то, быть может, сейчас вслед за несчастным подростком упаду и я, рассеченный выстрелами.
На свое счастье я достаточно быстро сообразил, что нужно говорить, и сорвался на крик:
- Вы что творите вообще, а?
- А если бы сбежал...
- Да уж лучше бы сбежал, чем так, хороши, ничего не скажешь...
- Да мы еще кого-нибудь приведем...
- Не надо, хватит уже, пока вы вообще всех не перестреляли... О-ох, заставь дурака Богу молиться... уберите... уберите все это... – я осторожно встал, пробуя новое тело, оно показалось каким-то рыхловатым, кажется, этот человек больше любил посиживать в кресле, чем ходить пешком, - пойду, пройдусь... вы меня чуть до инфаркта не довели, пострелушки тут устроили...
- Вас сопрово...
- ...не надо, видеть вас всех не хочу.
- А если...
- ...что если?
- А если нападут они на вас...
- Кто нападет? Можно подумать, они знают, как я выгляжу, и за мной прямо охота идет.
Они не сразу сообразили, что мне ответить – и я воспользовался этим, чтобы вывалиться за дверь и в очередной раз подумать, какое рыхловатое мне досталось тело, и лучше бы его как-нибудь подтянуть, подправить, и почему-то сразу появилось чувство, что не хочется ничего подтягивать и подправлять, все и так хорошо, и хочется не идти по улице, а устроиться в мягком кресле в каком-нибудь кафе, заказать себе горячий шоколад и кусок пирога с чем-нибудь эдаким. Я тут же отогнал от себя эти мысли, попутно думая, что впредь мне придется не на шутку воевать с доставшимся мне телом. Наконец, я нашел компромисс, устроился на скамейке в скверике и прислушался к новому себе, к своей памяти.
И тут меня как будто ошпарило током, именно что не ударило, а ошпарило – так живо и четко я увидел воспоминания нового тела, дом на окраине ничего, почтовый ящик, в котором свила гнездо малиновка...
Я вспомнил все – и это было настолько жутко, что я сам себе сказал, что лучше было бы не вспоминать...
.
- О... о май Год! – оторопело смотрит на леденящее сияние, которое вырывается из ниоткуда, чувствует, что он сам вызвал это сияние, повинуясь инструкциям Кер Элла, или как его там...
- О, найс, вери найс...
- Найс?
- Йес, йес, найс...
- О-о-о, - еще пытается отскочить, уже не успевает, видит краем глаза рыхлого, полноватого человека на крыльце, который орет что-то, видимо, какого черта тут происходит, кажется, Кер Элл целится в него, уже не видно, ничего не видно, уже ничего нет...