Женщины тоже волновались. И чем больше они волновались, тем сильнее они злились.
Когда мы вошли в землянку, комиссарская жена сразу накинулась на нас:
— Зачем вы меня привезли? Я со своими мужьями и без вас обойдусь.
Настена сразу, как кошка, стала принюхиваться ко мне, а Иовит подтянулся к её шее, ожидая, что же будет дальше.
Когда комиссарская жен сказала на ТэБэ, что убьёт меня, то что-то вроде испуга промелькнуло на лице у всех.
-…Однако и у неё раньше было плохое зрение, — проговорил ТэГэБэшник, толкая ногой пустой ящик. И тут же продолжил: — с того самого дня, как она пришла к нам, её беспокоили наши слова, что нас называют двуногими шакалами и что мы не должны воевать друг с другом, иначе наши враги нас перестреляют как куропаток.
Комиссарского мужа сменил мастер по всем вопросам, но бригадир приказал ему выйти.
Худой, невысокий человек вынул из кармана пачку, выудил из неё бумажную гильзу, оторвал от неё кусочек и протянул через стол Иовиту.
— Надо принять наш обед и не глотать ни одной капли воды, пока ждём результатов, — сказал худой человек и, отбросив бумажку, принялся засовывать гильзу в рот Иовита.
Но Иовиты не стало.
Иовит перестал дышать, и худому человеку пришлось вынуть гильзу изо рта Иовитов.
Уже через полминуты из землянки доносилось его недовольное ворчание. А ещё через пол-минуты он вскочил и заорал, что заставлю всех, кого только можно, мыть полы и чистить туалеты, а для воды все ёмкости в доме будут постоянно прочищены, и начал измерять силу голоса.
Похоже, скоро война.
А утром примчался Азат. Он как раз оказался на полпути между Кице и Кивиром, когда до них долетел его слух.
Он привёз нам массу новостей, касающихся сегодняшнего утра.
По его словам, когда наши лошади прибыли в Кивир, там уже всё кишело солдатами, пришедшими из посёлка.