Не знаю, как теперь, а в годы моего детства среди нас, пацанов, был широко распространен обычай выяснения отношений на предмет кто кого сильнее методом драки один на один. Называлось это «выходить». Под выходом подразумевался, конечно же, выход на ринг, на бой, но произносилось именно одно это слово. «Выйдем?» — спрашивал кто-то, желавший самоутвердиться, у примерно равного себе по силам соперника, или предлагал: «Давай выйдем». Откажешься — тем самым признаешь, что ты слабее, и предлагавший будет относиться к тебе с презрением, да еще и всем расскажет о твоем отказе, и все возьмут это на заметку, заподозрят тебя в трусости и при случае напомнят тебе о твоей запятнанной репутации. Согласишься — оговариваете время и место поединка, приглашаете с собой каждый со своей стороны кого хотите в качестве свидетелей, деретесь, и назавтра уже вся школа знает, что такой-то и такой-то «выходили» и такой-то победил.
Я «выходил» только один раз, потому что был крупнее своих сверстников и вызывать меня никто не осмеливался. А осмелившийся (инициатором драки стал именно он) водился со старшими головорезами, занимался с ними в оборудованной своими силами подвальной качалке и осваивал приемы из всяких боевых искусств, и был он, как сегодня понимаю, действительно сильнее, ловче и выносливее меня (к примеру, на физкультуре нормативы выполнял, а я — нет), но оказался слабее морально и потому проиграл. Сошлись мы ноябрьским вечером в безлюдном месте под покровом темноты и тумана. Однако драки не получилось: ходили-ходили кругами, махали руками и ногами, а злобы не ощущали, азарт нас не охватывал. Мы оба по характеру были все-таки добрые, великодушные люди, и ни за что ни про что ударять ближнего своего духу не хватало. Тогда решили драться на ставки: он поставил пачку сигарет пришедших с ним старших товарищей (сам не курил), а я — свои наручные командирские часы (к куреву тоже был равнодушен, но решил в случае победы отдать выигрыш своим курящим секундантам — двум моим одноклассникам). Ставки были неравны, моя во много раз солиднее, тем самым я продемонстрировал уверенность в своем превосходстве и лишил противника эмоционального равновесия, деморализовал:
— Нет, пацаны, не буду я драться, я проиграл, — сказал он обреченно, и мы разошлись.
Ставку свою его покровители нам не отдали, а назавтра еще пришли в школу и пригрозили мне расправой, чтобы я молчал о произошедшем.
В связи с обычаем «выходов» практиковался такой вид пакостничества, как сведение лбами пацанов, не враждовавших, не имевших друг к другу претензий. Кого-то науськивали, что вот, мол, такой-то и такой-то хорохорится у тебя за спиной, говорит, что сильнее тебя и может «выйти» с тобой и победить, такую же лапшу вешали на уши другому, да при этом жертв провокации еще и подзуживали: а что, слабо навалять ему, чтобы перестал язык распускать? В результате у кого-то лопало терпение, он приходил к мнимому врагу с претензией, и провокаторы потирали руки: ура, будет зрелище!
Все эти отвратительные явления припомнились мне теперь, когда я узнал, что недавно в одном колхозе случился вот какой инцидент с участием человека и быка.
В хозяйство устроился новый досмотрщик скота. Инструктируя, его предупредили, что в стаде есть один буйный молодой бычок, который бросается на всех незнакомых людей, так что с ним нужно быть осмотрительным. Скотник был хоть и новый, но имел уже семь лет стажа аналогичной работы в другом колхозе, поэтому с видом опытного человека махнул рукой и сказал буквально следующее:
— Ерунда, я с ним разберусь.
Слышал ли рогатый беспредельщик такое непочтительное о себе высказывание, или кто-то донес ему, как вышеупомянутые провокаторы в моем детстве, не знаю, но в любом случае разборки долго ждать не пришлось. Уже на третий день работы нового досмотрщика, когда он находился один в пустом коровнике, из которого животных выгнали на прогулку, хулиган отделился от стада, тихо, никем не замеченный (словно выслеживал оппонента, чтобы поговорить с глазу на глаз), вошел в помещение и боднул человека, склонившегося в тот момент над поильным оборудованием, в лицо.
Последствия оказались серьезными, работник долго оставался на больничном. Когда вернулся, бычка уже не было: его от греха подальше сдали на мясокомбинат. А над пострадавшим посмеивались:
— Ну, так что, кто с кем разобрался?