Спать мы легли довольно рано, встали вроде бы не так рано - а всё равно осталось ощущение неполноты ночного отдыха. Видимо, всё-таки после ночлега под Турчасовом с двумя ночными пробуждениями для прогрева двигателя организм просил более длительного сна.
Проснувшись, я сразу же стал облачаться в лыжное одеяние. Вместо обычной хлопчатобумажной надел термофутболку, на неё полушерстяной свитер, а синтепоновую подкладку от куртки отстегнул. Также отстегнул синтепон и от брюк, вместо этого поддел под них более лёгкие флисовые подштанники. И ноги тоже обул в термоноски вместо обычных х/б. В таком виде выскочил на улицу. Саша с Денисом к этому моменту уже встали, разложили в Паджеро Спорте плитку и кипятили воду на завтрак. На улице ещё больше потеплело, было всего 15 градусов мороза. Но, как это обычно бывает, с уходом сильных морозов пришёл довольно плотный снегопад.
Вскипятили воды, заварили быстрорастворимую кашу из Сашиных запасов. Ещё вскипятили воды, заварили чаю, выпили по кружечке. Я неожиданно обнаружил, что у меня начали зябнуть ноги - и это при 15-градусном морозе. Днём ранее они очень комфортно себя ощущали при 35 градусах ниже нуля. Причина была в термоносках, предназначенных не для сохранения тепла, а для отвода его от тела (чтобы не потеть) - они хороши при интенсивном движении. Если же в них стоять и неспешно ходить по лагерю, ноги быстро начинают зябнуть. О таком нюансе упоминал Леонид Немодный в своём видео "О нюансах зимнего автотуризма", которое я перед путешествием посмотрел полностью.
Ещё до появления очень полезных и познавательных видеороликов от Леонида я прочитал массу его статей. В одной из них он писал о нюансах взаимоотношений между экипажами в путешествии примерно следующее: "Если ваша лопата где-то далеко запрятана - в случае, если вы застрянете в снегу, откапывать вас неминуемо начнёт другой экипаж. Если колёса на вашей машине самые маленькие - пробивать колею в снегу тоже будет другой экипаж. И выглядеть это будет так, что вы сачкуете и халтурите". У меня примерно так получилось с газовой плиткой: собрав её утром в Красной Ляге и вскипятив чайник к завтраку, я снова отсоединил от плитки баллон и шланг, после чего убрал в багажник отдельно друг от друга - под молчаливое недоумение Дениса и Саши, у которых плитка оставалась подсоединённой к баллону. В результате в следующие два дня приготовление еды осуществлялось на плитке Дениса, а я сачковал и халтурил: привинчивание шланга к баллону и плитке заняло бы некоторое время, за которое Денис с Сашей уже успевали разложить плитку и поставить на неё кастрюлю либо чайник. Но в этот раз, перед выходом на лыжах в Мондино, мы кипятили воду в двух чайниках для двух термосов. Поэтому плитку я подсоединил к баллону и уже больше не разбирал эту конструкцию до самого окончания путешествия, удобно расположив её в багажнике, чтобы прямо там и готовить еду либо кипятить чай - и чтобы больше не сачковать и не халтурить.
Термосы были залиты и погружены в рюкзаки. Мы также взяли с собой фототехнику, я запихнул в рюкзак аптечку и синтепоновую подкладку - на случай, если станет холодно. Автономные отопители мы оставили работать в режиме малой интенсивности: чтобы иметь возможность переодеться в тепле в сухую одежду, вернувшись из Мондина вспотевшими. Наконец, в девятом часу утра мы встали на лыжи и спустились на лёд Онеги. В ходе сборов у меня совсем окоченели пальцы рук и ног. Было страшно, что руки и ноги продолжат зябнуть в течение всего похода, в результате чего я простужусь, а то и обморожу пальцы. Но, конечно, после начала движения на лыжах всё тело очень быстро согрелось. Шёл очень густой снег, дул сильный пронизывающий ветер - к счастью, он был южным, поэтому дул нам в спину. Мы шли вниз по Онеге, держась её левого берега - и иногда останавливались передохнуть.
Вдоль берега вёл слегка припорошенный снегоходный след. По нему мы и шли, время от времени меняясь местами: идти первым по целине всех труднее. Когда первым шёл Саша, он двигался в очень хорошем темпе, поэтому довольно быстро уходил далеко от нас, а потом останавливался ждать (не знаю, откуда у него такая великолепная физическая форма). Я, двигаясь первым, кажется, шёл медленнее всех - но мне это казалось оптимальным темпом: так было не жарко (хотя руки в меховых рукавицах всё равно потели) и не холодно, и усталость не наступала. Лично я в таком неспешном темпе, наверно, мог бы идти хоть целый день - была бы вода (кипяток в термосе) и пища (сникерсы). А ещё, когда я двигался первым и видел только белую пелену впереди, наступали совершенно явные оптические галлюцинации: снег начинал казаться жёлтым! Я впервые столкнулся с таким эффектом. Впрочем, от этого была совершенно явная практическая польза: снегоходный след, по которому мы шли, продолжал выглядеть белым - жёлтым казался сугроб вокруг него (или наоборот, уже не помню). Чтобы иллюзия пропала, достаточно было посмотреть на собственную рукавицу. После этого весь снег снова начинал выглядеть белым - и разглядеть в этой пелене снегоходный след было сложно.
Так мы потихоньку достигли Мондина. Поднялись от реки и по довольно глубокому сугробу дошли до первого дома на окраине деревни, за которым спрятались от сильного ветра. Достали термос и сникерсы, чтобы перекусить. Саша стал устанавливать на штатив камеру - под наши шутки о том, что текущий из носов "конденсат" сейчас будет запечатлён на видео. Когда Саша включил запись, Денис строго сказал:
- На камеру матом не выражаемся!
В следующее мгновение нога Дениса провалилась в сугроб, и он тут же выдал какое-то длинное и заковыристое ругательство.
Во время нашего лыжного похода сильный пронизывающий ветер и густой снегопад очень сильно донимали. Порой даже мелькали мысли, что лучше уж 35-градусный мороз при ясной и безветренной погоде. Но от ветра и снега можно спрятаться, а от таких низких температур на улице никуда не денешься. При морозах ниже 30 градусов начинает казаться, что сама природа, сама окружающая среда - недружелюбна, враждебна и хочет тебя убить.
Дом, за которым мы прятались от ветра, выглядел чьей-то летней дачей - он был явно обжитой, и за ним следили. В Мондине как минимум несколько таких домов. К сожалению, встречаются и заброшенные, полуразрушенные. Мондино находится фактически на острове: выше по течению (в районе Анциферовского Бора) Онега раздваивается на Малую и Большую Онеги, которые сливаются ниже по течению, близ Усть-Кожи. И где-то я читал, что на этом острове вовсе нет электричества: не проведены сюда линии электропередач. Это в дополнение к тому, что дороги в Мондино нет, нужно добираться летом по Большой Онеге, а зимой по её льду. Неудивительно, что люди бросают свои дома, которые когда-то были большими и справными.
Перекусив и попив чаю, мы на лыжах поднялись ещё выше, выйдя на поле и увидев сквозь мглу снегопада деревянный храм Троицы Живоначальной. Настолько красиво она смотрелась в этих краях, настолько гармонично сочеталась с окружающей местностью - с широким бескрайним полем, со снежной пеленой в воздухе, с безмолвными деревянными домами... Одним словом, церковь меня заворожила с первого взгляда.
Мы решили не идти к церкви напрямик по полю, а спуститься и пройти по улицам деревни: так интереснее, да и ветер не такой сильный. В деревне кое-где дома уже почти совсем разрушились - а рядом висят целые скворечники.
Спасаясь от ветра, мы зашли в небольшую баньку. Дверь её была выломана, печка уже разобрана. Но внутри сохранилась некоторая сельская утварь, инструменты. Даже газеты нашлись - 90-х годов выпуска, с цветными фотографиями полуголых женщин.
Пройдя через всю деревню, мы снова поднялись на поле и достигли церкви. Когда-то в этом месте был деревянный храмовый ансамбль: летняя Свято-Троицкая церковь и зимняя Введенская, обе были построены в конце XVIII века. Во второй половине XIX века оба храма сгорели. Вместо них в церковь переоборудовали часовню, но она была слишком маленькой. Поэтому в 1888 году построили новую Троицкую церковь, которая и стоит до сих пор.
Дверь в церковь была не заперта, мы зашли внутрь. Интерьеры внутреннего убранства впечатляют.
Хотя внутри тоже уже многое разрушается. Время не щадит ничто.
В то же время что-то восстанавливается - или, по крайней мере, сохраняется от дальнейшего разрушения.
Осмотрев церковь внутри, мы нашли дверь, за которой скрывалась лестница, ведущая наверх - на колокольню. Там тоже было не заперто. Мы поднялись наверх - и, несмотря на пронизывающий ледяной ветер, долго любовались окрестностями с высоты колокольни. Помимо церкви, среди достопримечательностей Мондина значится силосохранилище на берегу Онеги - довольно большая деревянная конструкция, напоминающая беседку. Круглый сруб шести метров в диаметре имеет глубину четыре метра. Круглая форма обеспечивала лучшую сохранность корма: силос обычно начинал гнить в углах - а тут их не было. Силосная яма построена в конце 50-х годов вручную, силами местного совхоза. Каждую весну яму заливало половодьем. Воду потом откачивали ручной пожарной помпой.
На фото в центре видно это силосохранилище - точнее, то, что от него осталось. И здесь, в Мондине, мы увидели соседство символов двух эпох: деревянной церкви, относящейся к дореволюционному периоду - и совхозного силосохранилища, построенного при Советской власти.
С близкого расстояния рассмотрели верхушку церкви. Чувствуется довольно поздняя постройка - от древнерусских мотивов здесь будто отошли. На широком четверике стоит восьмерик существенно меньшей площади, который переходит в небольшой шатёр с острыми фронтонами и завершается деревянным куполом.
Так выглядит зимнее Мондино. Саша с Денисом говорили, что было бы неплохо пожить зимой недельку в одном из таких деревянных домиков в подобной деревеньке, отдохнуть от городской суеты, от цивилизации. Я в этот момент задумался, насколько же схожи желания у любителей путешествовать на Север! У меня тоже периодически появляются такие мысли. При этом, несмотря на возможность приехать зимой в наш деревенский дом и пожить там несколько дней без Интернета, телевизора и сотовой связи, я последний раз так делал в 2016 году. Надо будет возобновить такую практику.
На севере виднелись спокойно-величественные изгибы Большой Онеги.
А на западе - не менее величественные просторы северной тайги.
Мороз и ветер нещадно пронизывали наше одеяние, рассчитанное на интенсивное движение на лыжах. Уже коченеющими руками я снял видео с колокольни.
Спасаясь от ветра, мы спустились вниз. В церкви поели бутербродов и погрелись горячей водой (Денис с Сашей удивились, что я не заварил в своём термосе чай, а просто заполнил его кипятком). Всё равно было холодно: если одежда рассчитана на то, чтобы не потеть в процессе лыжных переходов - в ней не удастся согреться, стоя на одном месте, даже при наличии защиты от ветра. В таком одеянии необходимо постоянно передвигаться. Вот и мы покинули храм и снова встали на лыжи. На часах был уже почти полдень. Настало время потихоньку двигаться обратно, в сторону наших внедорожников.
Церковь Троицы Живоначальной показалась мне настолько примечательной, что я посвятил ей виртуальный геокешерский тайник.
По плану мы должны были до наступления темноты ещё заехать в пару примечательных мест на Онеге-реке, добыть продуктов и топлива в Онеге-городе - после чего по зимнику доехать до Нименьги и заночевать практически на берегу Белого моря. Поэтому, как бы ни хотелось подольше побыть в этой пустынной и безмолвной деревне, как бы ни хотелось ещё полюбоваться завораживающим деревянным храмом - нужно было прощаться с Мондином и с его Троицкой церковью.
От церкви мы направились напрямик к Онеге. По пути сфотографировали любопытный двухэтажный деревянный дом с балконом.
Перед началом обратного пути решили сделать совместное фото. Денис с некоторым недоверием прикреплял свой массивный зеркальный фотоаппарат к моему лёгкому китайскому штативу. Я в этот момент вспомнил, как однажды в нашу контору обратился американец, у которого был семейный бизнес - производство штативов для фото- и видеотехники и, по-моему, для геодезического оборудования. Ему требовалось рассчитывать эти штативы на прочность - выдержат ли вес техники. Мой дешёвенький штатив вряд ли кто-то считал на прочность - но он выдержал тяжёлый фотоаппарат, фото получилось неплохим.
Впечатления от Мондина и Троицкой церкви у всех были разные. Денис сказал, что церковь его не слишком впечатлила. Если смотреть сугубо с архитектурной точки зрения - я его понимаю. Но сама по себе архитектура северных храмов была бы мне мало интересна. Я бы не получил и сотой доли впечатлений, рассматривая эти храмы не в естественной среде, а в каком-нибудь музее деревянного зодчества. Деревянная церковь впечатляет, когда стоит там же, где была построена десятки или сотни лет назад - и ещё больше впечатляет, когда до неё нельзя доехать на машине, а нужно идти на лыжах. И с этой точки зрения Троицкая церковь в Мондине заворожила меня больше всех деревянных храмов, которые довелось увидеть в нашем путешествии.
С такими впечатлениями мы вышли на лёд Онеги и направились на юг - обратно к нашим машинам.
Оглавление
- Глава IX. От Поонежья до Беломорья
