Найти в Дзене
Философия и наука

Мысли, навеянные Анри Бергсоном

Романтизм, экзистенциализм, философия жизни, феноменология, интуитивизм, герменевтика, персонализм – все эти направления мысли, или школы, настроения эпох – родственные друг другу. Авторы этих направлений, каждый сам по себе, похожи на пазлы, которые вместе представляют собой общую картину того прорыва, который делает человеческая мысль с XIX по XXI век. Или иначе: это разные цвета мозаики, которые в совокупности являют зрителю красоту иконы, изображённой на витражном стекле. Один автор дополняет другого. Так у Анри Бергсона мы находим мысли, которые раскрывают встречающиеся у Карла Ясперса фрагменты о любви и об открытой экзистенциальной коммуникации. У него же в «Двух источниках морали и религии» присутствуют мысли, которые позволяют объединить между собой идеи, упоминаемые мною в другой статье, идеи моноантропизма и всеединства, причём так, чтобы это не входило в конфликт с представлениями о всемстве Льва Шестова и свободе Бердяева. Заметим, что речь не идёт исключительно о том, чт

Романтизм, экзистенциализм, философия жизни, феноменология, интуитивизм, герменевтика, персонализм – все эти направления мысли, или школы, настроения эпох – родственные друг другу. Авторы этих направлений, каждый сам по себе, похожи на пазлы, которые вместе представляют собой общую картину того прорыва, который делает человеческая мысль с XIX по XXI век. Или иначе: это разные цвета мозаики, которые в совокупности являют зрителю красоту иконы, изображённой на витражном стекле.

Один автор дополняет другого. Так у Анри Бергсона мы находим мысли, которые раскрывают встречающиеся у Карла Ясперса фрагменты о любви и об открытой экзистенциальной коммуникации. У него же в «Двух источниках морали и религии» присутствуют мысли, которые позволяют объединить между собой идеи, упоминаемые мною в другой статье, идеи моноантропизма и всеединства, причём так, чтобы это не входило в конфликт с представлениями о всемстве Льва Шестова и свободе Бердяева. Заметим, что речь не идёт исключительно о том, чтобы софистически связать, а лучше сказать – увязать эти концепции. Речь идёт о подлинном синтезе, таком, которому можно было бы подвергнуть все античные школы (что в поздний делается в христианстве и в неоплатонизме), если бы не их изначальная установка на противоречие.

Именно у Анри Бергсона «или» между Шестовым и Соловьевым становится «и», как и многие другие «или».

Этот синтез не делается ради самого синтеза. Он, скорее, является следствием познавательной деятельности – вот, что важно. Когда мы вдруг, поместив на место пазл, видим всю картину – картина оказывается большим, нежели совокупностью пазлов. Она являет нам то, что на ней изображено. Не более и не менее.

Значит ли это, что эта картина правильная, то есть адекватна реальности? Этот вопрос тут закономерен, но неуместен. Эта картина не есть мировоззрение, и не есть миропредставление. Она являет нам портрет Его Величества Метода, в самом широком смысле слова. Метода мышления, в котором намечено преодоление бинарной логики, и преодоление сопротивления антиномиям. Даже более: метода сохранения антиномий, которые лишь кажутся таковыми в рамках бинарной логики.

Конечно, можно сказать, что мы не вырываемся из законов диалектики: антиномические пары и есть тезис и антитезис. Но мы и не ставим такой задачи. Ведь не важно, существуют ли тезис и антитезис, важно то, можем ли мы воспринимать их в их полноте единовременно, бесконфликтно, как нечто единое, и не считать их, собственно, противоречиями?