Хорошо, посмотрим на создавшееся положение с другой стороны, и что мне вытанцовывается? Жизни снова угрожает тюрьма, а скорее - расстрел. Значит... остается одно, надо прибиваться к повстанцам. Сколько у них проживу, одному Богу известно, но там хотя бы на время уцелею. Истоптав короткими шагами тесное жилище, Кравченко задержал взгляд на выбросивших бордовые бутоны комнатные цветы. С детства укоренилась в нем эта слабость, всю жизнь он питал к растениям привязанность и любовь. Прежде чем покинуть квартиру, думенковец полил водой подсохшую корочку земли в цветочнике, где красовалась душистая гроздь герани. Осенив себя крестом, тихо притворил дверь, и осторожно ступил за порог дома. Подавленный неустройством жизни, интендант встал на тропу партизанской войны. Пробуждалось осеннее утро 1921 года, выпавшее на редкость удивительно благоприятным, однако прелести природы конармеец не замечал, его душу холодило одиночество и безвестность.
Повстанцы, выступавшие под черно-зеленым флагом гуляли по горно-лесистой местности Дагестана. Неотразимой силой хлынули они с гор Приэльбрусья в плодородные кубанские долины, чтобы на месте наводить порядки по восстановлению утраченной справедливости. Именно здесь примкнул Кравченко в одну из банд есаула Канарева, известной за пределами многонационального Кавказа. В шайку влился, словно возвратился в родную семью, пришедшего в полувоенный коллектив, ждали с распростертыми руками, новичок в лагере, всем и каждому был вроде брата. В то время, свирепые мятежные головы, объявленные властью вне закона, почти всюду преследовались на истребление. Сколоченные в горах бандитские формирования, шайки и отряды представляли собою организованную, внушительную силу, состоявшую из матерых отщепенцев, одержимо сражавшихся за поруганную долю.