«Станция Комсомольская выход к трем вокзалам: Ленинградскому, Ярославскому и Казанскому», — объявил автоинформатор в вагоне метро.
Время 20:45, пятница, конец рабочей недели. Двери захлопнулись за моей спиной, в наушниках — Егор с надрывом заорал припев стоящего на репите трека:
«Это в Ленинских Горах закричал и умер
Тот, кому не нужен Бог в морозных небесах…»
Ступени, эскалатор, еще один, все время вверх и вверх, туда, а вернее к тем, кто никому не нужен. Народ снует в разные стороны, уставшие пузатые дядьки неспешно потягивают пиво, и жадно надкусывая, вяло пережевывают шаурму. Жир и сок из этой дряни стекает по их губам, льется по пальцам руки и капает на оплеванный асфальт. О чем еще можно мечтать, как говорят американцы, luxury life.
За очередным поворотом, в зассанном углу сидят трое на кортах. Один забился в угол, как воробушек, весь оборванный, грязный, дрожит, перед ним банка «Охоты» крепкой, и двое здоровых жирных ворон в спортивных костюмах, прибалтывают бедолагу поехать в трудовой дом.
Вот и она, печально известная в узких кругах, автомобильная стоянка за Ярославским вокзалом. Место притяжения бездомных Москвы. Здесь можно поесть горячей еды, иногда привозят вещи, раздают таблетки, стригут. На сленге бездомных подобные места называются «кормежкой».
Я пришел. Сегодня это мое рабочее место. Кто я и зачем мне это? Хороший вопрос.
В стороне, как всегда стоит и командует своей армией бомж дядя Леша. Увидев меня, он широко улыбается, протягивает руку и, глядя в глаза, говорит: привет, Вадим. В голове проскакивает мысль: он знает мое имя, а я его. Мы здороваемся за руку и улыбаемся. Кто я для него?
-Дядя Леш, привет. Как обещал, принес тебе пачку сигарет.
Вижу, чуть в стороне мнется парень, не зная, как подступиться к столику с едой.
-Новенький, недавно здесь? – кивая в его сторону, спрашиваю я у дяди Леши.
-Этот да. Дня 2-3 здесь трется уже.
Со временем приходит опыт, и новеньких начинаешь угадывать без труда. Потерянный взгляд, голова, вжатая в плечи, и страх в глазах, — вот 3 признака, по которым вы без труда узнаете нового солдата дяди Леши.
Идти беседовать и предлагать им помощь пока они стоят в очереди за едой глупо и бессмысленно. Надо иметь терпение и подождать, пока человек поест, а потом потихонечку, вежливо, на Вы, представится. Объяснить, кто ты есть и что хочешь предложить.
Многие из них пережили суровую зиму 20-21 и дождливый, холодный июнь, явно совсем не то, что им, так же как и нам, хотелось бы видеть. Им конечно больше.
Со стороны Храма Всех Святых Алексеевского ставропигиального женского монастыря надвигалась свинцовая туча. Дядя Леша достал дождевик из рюкзака, — «Ща ливанет».
Мелкие холодные капли начали колоть мне лицо.
«Жесть, в каких условиях приходится работать», — выругался я и раскрыл свой огромный зонт.
Дождь усиливался, но толпа, стоящая к кормежке, даже не думала расходится. Егор напел мне еще две строчки:
«Это липкий стpах
Пpопустить впеpед того, кто поднимает гpоб на pозовых pуках...»
Люди все сильнее мокли, и от холода жались друг к другу. Из толпы слышались мат и ругань.
Похоронная процессия двигалась очень медленно, а в конце две молоденькие девочки-волонтерки спрашивали: вам майонез, горчицу, лук?
Хотелось спасти их всех: отдать им зонт, панаму, деньги, все, лишь бы хоть чуть-чуть облегчить муки совести, а в идеале остановить этот реквием по человечности.