Как всегда быстро прочитал роман Андрея Алексеевича Аствацатурова – на этот раз переиздание его второй книги «Скунскамера» (теперь я во всеоружии – читал все четыре его романа). Назвать это «романом», конечно, трудно, как и «Людей в голом» и «Осень в карманах», это, как и другие его тексты за исключением «Пеликанов», мозаика воспоминаний, соединенных методом ассоциаций. «Скунскамера», наверное, как никакая другая книга Аствацатурова, показывает бедность событиями в жизни ученого-филолога, для чего он, чтобы сделать книгу хоть мало-мальски интересной вспоминает детство и отрочество.
В «Скунскамере» много довольно пошловатых ретроспекций из школьного (занимает всю третью часть книги) и даже из детсадовского периодов. Обидно, что исследователь такого яркого писателя, как Генри Миллер, не смог вспомнить из своей жизни ничего стоящего кроме шуток из детства. С другой стороны, его можно понять (особенно таким книгочеям, как я): жизнь читающего человека, его биография – это прочитанные им книги, они – самое яркое в его жизни, серой и обыденной. В этом я автора понимаю. «Скунскамера», как всегда у Аствацатурова, читается легко, за два дня в среднем, но в отличие от действительно остроумных «Людей в голом» и драматичных «Пеликанов» не оставляет после себя совсем ничего. Даже трудно вспомнить что-либо из текста.
Параллельно, еще не «добив» «Скунскамеру», начал читать со смартфона (заказал в интернет-магазине, но пришла книга только сегодня) «Сексус» Генри Миллера: вот где богатая событиями и впечатлениями жизнь, да еще и преображенная писательским гением, что уже не отличить правду от вымысла! Мне не нравится «парижская трилогия» Миллера, грубость «Тропика Рака» и безудержная сюрреалистическая образность «Черной весны» и «Тропика Козерога» (хотя когда-то, почти десять лет назад, читал своим студентам куски из этих текстов). А вот «Сексус» кажется мне очень сбалансированным чтением, удачным соединением реализма и миллеровской фантазии.
Конечно, с таким конкурентом Аствацатурову трудно тягаться, он и сам это понимает и ни на что не претендует. Вот так дочитывал я «Скунскамеру» по инерции, подгоняя себя, чтобы скорее погрузиться в Миллера. Кстати о любви Андрея Алексеевича к Миллеру: она мне понятна именно в силу того, что он сам пишет. Бедная на события жизнь, полу-комедийные любовные приключения, отдающие фарсом, нуждаются в сильном литературном транквилизаторе, а миллеровские тексты написаны с невероятной страстью, увлечением, в них погружаешься без остатка. По этой причине жизнь «книжных червей» нуждается во встряске, ведь сами они (то бишь мы) не способны прожить яркую жизнь без мощной, своего рода психотропной литературы.
Андрей Алексеевич Аствацатуров – блестящий филолог, талантливый читатель, но посредственный писатель (хотя те же «Пеликаны» и заставляют в этом усомниться), который особенно близок таким же литературным «торчкам», как и он сам. Читая его «Скунскамеру» и «Людей в голом», еще раз убеждаешься в правоте Ницше. «Искусство дано нам для того, чтобы не умереть от истины». Этой истины серой обыденности, амурных фарсов и повседневной анекдотичной тупости жизни в мегаполисе, о которой и рассказать особо нечего. Литературные гурманы (может, первые три буквы этого слова надо заменить на «нарко»?!) для того чтобы с увлечением писать о любимых авторах и хоть как-то прожить в сером мире нуждаются в дозах вымысла, поданного Великими с привычной им страстью. Что наша жизнь без искусства? Сплошной анекдот про школу или детский сад.
Я очень хорошо понимаю Андрея Алексеевича, пишущего именно так, а не иначе: так он отторгает от себя серость повседневности, ведь подлинная жизнь для него – это создание текстов о Вирджинии Вулф, Конраде, Сэлинджере, Фолкнере, Шервуде Андерсоне, том же Миллере, все же остальное – бред обыденности, из него даже не соорудишь сносный роман, который не рассыплется в руках у первого же читателя. «Пусть лучше будет собрание анекдотов», - думает он. И мы, подобные ему книжные черви, его хорошо понимаем.