В конце июня в кинотеатрах состоятся показы балета Ролана Пети “Собор Парижской Богоматери”. Нет, это не “Эсмеральда” в новой редакции. Совсем нет! А что тогда?
Пойдем с самого начала.
Историю этого балета, конечно, нужно вести от момента создания романа. В 1820х годах писатель Виктор Гюго увлекся темой средневековой, старинной архитектуры - и бросился на защиту исторических памятников - что называется, ничто не ново под Луной, исторические памятники в стране, которую лихорадило, мало кого волновали. Так совпало, что в это же время в Европе царила мода на исторические романы. Так что всё сошлось в одной точке, и Гюго придумал историю, в центре которой великолепный готический собор, расположенный в центре Парижа - грандиозный Нотр Дам.
Роман создавался трудно. Контракт с издательством трижды переносился - последний был уже со зверской неустойкой за срыв сроков, началась революция, в Париже на улицах шли бои, следом за ними грянули холерные бунты. Гюго заперся в квартире у родственников, запретил себе все радости жизни - и успел в срок . Роман был издан и мгновенно стал бестселлером. Он сходу пережил несколько переизданий, и стал счастливым билетом для настоящего собора. Судьба Notre Dame de Paris была решена - за него вступились все, кто только мог и не мог, начался сбор пожертвований, потом все же подключилось государство, и через три года после выхода книги почти разграбленный, обреченный на снос собор начали реставрировать. Хочется думать, что и нынешнюю свою беду Нотр Дам преодолеет.
Конечно, столь яркий сюжетно, с такими романтическими линиями, с такими сильными характерами роман не мог не привлечь внимание театра. В том числе, и музыкального театра.
Балетмейстер Жюль Перро поставил свою “Эсмеральду”, основанную на сюжете романа, в 1844 году - через 13 лет после выхода книги. Премьера, кстати, состоялась вовсе даже не в Париже, а в Лондоне. В России спектакль увидели четырьмя годами позже. В 1886 году до “Эсмеральды” дотянулся и вездесущий Мариус Петипа. С тех пор классическая версия, в центре которой, разумеется, балерина - как со счастливым финалом, как у Перро, так и с трагическим, как у Гюго, гуляет по сценам мира.
Но наличие всем известной постановки с козочкой (помните, да, козочку Кшесинской?), цыганскими платьями, эффектным танцем с бубном не остановило Ролана Пети, когда ему предложили поставить полнометражный балет для Парижской оперы.
Надо сказать, отношения Пети с Парижской оперой никогда не были безоблачными. Возможно, именно поэтому Пети хотел поставить на сцене этого театра именно мрачный балет, возможно, даже триллер. Он искал готическую тему и смотрел в сторону “Франкенштейна”. Увы, что бы могло вырасти из этой затеи, мы уже никогда не узнаем, потому что однажды ему попалась в витрине книжного обложка “Собора Парижской Богоматери” - и выбор был сделан.
Никаких козочек и бубнов Пети, конечно, не хотел. Более того, он не хотел и никакой романтической истории. Когда будете смотреть спектакль, обратите внимание, в сколь ироническом, гротескном ключе решена партия Феба. Этакое фальшивое солнце, своего рода пародия на балетных принцев - с вылетом в развивающемся плаще небесного цвета и самолюбованием.
Пети хотел поставить балет близкий по духу Гюго, мрачный, говорящий в большей степени о свободе выбора, чем о любви. Но получилось, конечно, и о том,и о том. Слишком много любви - самой разной, от страсти, желания, до самой чистой, преданной любви - в самом романе.
Героем своего балета Пети видел не Эсмеральду - хватит с нее триумфа классической версии - но горбуна Квазимодо. Красивых версий такого выбора много, но рискнем предположить: все дело в том, что Квазимодо Пети ставил на себя.
Он был отличным актером, а именно эта партия требовала и актерского мастерства, и самой серьезной работы над пластикой. Квазимодо - калека-горбун, а любой лишний предмет на теле для балетного артиста усложняет координацию. Так что в классической постановке Квазимодо - как правило, персонаж мимический. Пети решил отказаться накладок, его Квазимодо свои увечья показывает пластически. Это очень непростая задача для артиста, но очень яркое, выразительное решение! И это дало возможность менять пластику персонажа, когда мы видим не его изувеченное тело, а его прекрасную душу.
Про этот спектакль часто говорят, что он стал своего рода портретом эпохи шестидесятых - бунтарской, минималистичной, озабоченной той самой свободой выбора. Во многом такому восприятию способствуют декорации и, конечно, костюмы давнего соратника Пети - кутюрье Ива Сэн-Лорана, который одел танцовщиков, с одной стороны, в очень яркие костюмы, в массе напоминающие о витражах собора, а с другой - в страшно модные в 60-ые платья-трапеции, в мини, рубашки со шнуровкой.
Как бы там ни было, спектакль 60х прекрасно смотрится и через пятьдесят лет.
В рамках фестиваля “Парижских сезонов” его можно увидеть в 40 городах России.
