- Так вы, в самом деле, ждали именно меня?
Существо, произнесшее это голосом, от которого мурашки пронеслись по звездному телу Алтера, рассмеялось.
Ее смех напоминал звук, распадавшейся на части звезды - в агонии, когда смерть становится желанной. Внешне же она не походила ни на одного из них. Она также была звездой, как все они по сути, но звездой, живущей по иным законам. Слепящий свет Люцифера резал глаза, блеск одежд Плутона утомлял, свечение Малькута погружало в сон, пурпурные одежды Гевуры заставляли внутренне сжаться, а Шут так иррационально искрился и менялся, что голова шла кругом. Она же сияла ослепительно, но не навязчиво и, словно созданная из другой материи, и тогда, и всегда казалась Алтеру непредсказуемой но в то же время успокаивающей. И сильной. Очень сильной. Надо сказать, что ее особенность еще и в том заключалась, что ее свет был темным, словно ночь, которая окружала их повсюду, из самых своих глубин исторгла альтернативу свету. Алтер понял, что она пришла из Тьмы, что она дочь Тьмы, которую все так боялись, не исключая него, но какая же ослепительная была эта Тьма! Строение ее тела, гибкого, самого сформировавшегося среди них, утонченного и совершенного, также отличалось. Только плавные линии, каждая из которых манила и звала. Но куда? Во Тьму? К погибели? Или первоистоку? Но как бы настороженно ни отнесся к ней Алтер, он почувствовал магнетическое притяжение к ней, желание остаться с ней наедине и слиться в вечном покое или бесконечном веселье. И то, и то не представлялось возможным предсказать, однако его новые знакомые показались вдруг Алтеру лишними.
Люцифер первым подошел к ней и отвесил галантный поклон. Разумеется, тогда никто не понимал, что этот поклон впоследствии назовут галантным, но белокурый демон вдруг засветился так, что Алтер едва его не проклял – так жгло глаза. Плутон неторопливо приблизился и извлек из глубин роскошного одеяния роскошный камень, преподнеся его в дар. Малькут, тихо сияя, приобнял ее за плечи и подвел ее поближе к их компании, а Гевура, сжав губы, также ей поклонился в итоге, при этом его глаза пожирали ее, словно хотели уничтожить или вобрать в себя. Шут скромно кивнул и улыбнулся, получив от нее в ответ такую же загадочную улыбку. На Алтера она посмотрела сама и сама подошла, выслушав от Люцифера торопливо изложенную историю его появления среди них.
- А ты из них лучший, - мягко заметила Лилит и мимолетно, как звездный ветер, провела по его волосам.
Он ей почему-то поверил, и уже возникшее ощущение, что все тут лишние, кроме них двоих, переполнило его настолько, что впервые он ощутил в себе агрессию. Сейчас он без зазрения совести проткнул бы сияющим мечом, сотворенным Люцифером, миллиарды злобных морд из Тьмы, а своих новых приятелей щадил только потому, что нечто в нем противилось отвечать на вежливый прием вероломством. Отстраненно Алтер заметил, с какой испепеляющей ненавистью его созерцает Гевура, а Люцифер вдруг поблек и отступил в сторону. Алтер испытал угрызения совести или нечто подобное, но мимолетная улыбка единственного, кого он на данный момент мог воспринимать, как друга, успокоила его.
- Так что вы затеяли? Создать ловушку для потоков? – спросила Лилит деловито и насмешливо оглядела их, беззаботно воспринимая недобрый взгляд Гевуры.
- Да. Это будет существо или существа, которые станут аккумулировать в себе потоки и отделять темные энергии от светоносных, - мягко пояснил Малькут.
- А с чего вы решили, что нам это по силам? – спросила она, поморщив безупречный лоб. – Разве не Велиий Эон – единственный, кто может творить без ошибок?
- С того, что я вообще тебя не приглашал, что бы сейчас в столь важный момент выслушивать твои темные речи! – сердито выкрикнул Гевура.
- Да, он единственный, но он сотворил нас. Значит, и мы сотворим без ошибок, иначе зачем он нас сотворил? Это его воля. Любое наше деяние – его воля, - сказал Плутон.
- Любое? – она вновь рассмеялась, заставив Плутона насупиться и пощупать свои тяжелые карманы. – Хорошо же. Допустим. Так в чем же суть сего сотворения?
- Мы были одним целым. Если мы снова сможем слиться в одно, то сможем породить существо, которое будет для нас разделять потоки, потому что существо станет подобно Эону, а тому ясно, что за потоки тут протекают, - уточнил Шут, преувеличенно пристально вглядываясь в бесконечное мерцавшее вокруг них пространство.
Шутил он или нет, но Лилит выслушала его серьезно.
- Это нелепо! Мы разбились на миллиарды осколков! – воскликнула она наконец. - Многих пожрала тьма. Процесс распада невозможно остановить. Если только…
- Что? – спросил Плутон.
- Нас не объединит…
Все замерли, ожидая с полной серьезностью ее слов.
- …не объединит общий порыв, нечто... - продолжала Лилит, сияющая, как сама Тьма и глядящая в ее глубины. Она в этот миг всем разом показалась ослепительной, но только на миг. - Нечто, что устранит дефекты, которые, конечно же, неизбежны при таком грубом сценарии.
- О, великий Эол! – простонал Гевура, а Шут захохотал.
- Впрочем, мальчики, - после нескольких мгновений тишины равнодушно продолжила Лилит, - я не навязываюсь. Вы можете попытаться все дружненько что-то там сотворить. Я скромно постою в сторонке.
Ответом ей было возмущенное многоголосье
Люцифер тревожно смотрел вдаль на гаснувшие галактиками звезды. Черная, чернее самой тьмы волна с рокотом приближалась к ним. У нее имелось много-много глаз – это громадные морды чудищ, скалясь, надвигались на них.
- Проклятие! Сама Тьма нахлынула на нас! Это ты принесла ее! – взревел Гевура, нависая над Лилит.
Только тут Алтер посмел взглянуть на нее. Его сердце затрепетало. Ее рассеянные прекрасные глаза вглядывались в несущуюся на них смертоносную бурю. Но и в эти мгновения ужаса, когда даже Шут перестал смеяться, она будто не ведала страха.
Он бросился к Лилит, когда шум от смертоносной бури стал невыносимым, но с не меньшей яростью ее пытался защитить и Люцифер, и он опередил Алтера и даже не то чтобы оттолкнул, а как-то запутал, но в итоге, когда на них обрушилась волна, Лилит оказалась в объятиях лучезарного демона. А дальше они словно вновь погрузились в Хаос, из которого вышли когда-то. Их всех, даже смешливого Шута, охватила паника, потому что когда-то Хаос уничтожал их, растворяя в себе снова и снова. Слепящие вспышки, разряды мощной энергии вновь терзали их, а какофония оглушительных звуков сводила с ума, и Алтер едва уже себя помнил, но смутно он осознавал, что Люцифер и Лилит оказались с ним рядом, но и остальные присоединялись к ним. Притягивала ли их Лилит? Вряд ли. Те мгновения или тысячелетия боли и ужаса они действовали инстинктивно. Только они сумели выделить себя из масс разнородных энергий, бурных потоков слепящих частиц с разным мерцанием, когда в Хаосе прозвучал приказ, веление, мольба и утверждение для каждого: Быть.
Теперь им все же было легче, потому что они успели за прошедшие миллионы лет обрести себя и стать относительно твердыми. Самым же основательным оказался серебристый Малькут. Он тоже раскалился, но лучше прочих сохранил подобие тела, и он что-то выкрикивал сквозь вой, грохот и злобное пение, похожее на мерзкий визгливый хохот. Это были слова, это были призывы сохранять веру в твердь. В совершенство уже выдуманных ими форм. Тогда и прочие присоединились, хотя и в пылу их мольбы Гевура продолжал хлыстами из пламени отгонять черный едкий дым, а Люцифер оставил Лилит и взмахивал золотым лучом, из-за чего вокруг них образовывались молнии, вспыхивая сильнее в такт ехидному хохоту Шута, стремившегося пересмеять визгливо хихикавшую Тьму. В пульсирующем, ежесекундно гибнущем и вновь рождающемся мире слышалось монотонное пение Малькута, к которому присоединился Плутон, но не столько звуками, сколько действиями. Он вдруг перестал сжиматься от страха в комок и высыпал из карманов собранные по всей вселенной камни, те из них, которые не успели расплавиться и те, которые успели затвердеть. Он принялся высекать камнями из податливой субстанции вокруг них купол и причудливые фигурки, словно рисовал некий мирок, о котором нашептывал Малькут. Алтер, молившийся вместе с Малькутом, сжимал в объятиях Лилит, думая, что если у них не выйдет спасти себя, то она также исчезнет, но зато теперь они все вместе и заодно. Разве это не чудо? Однако Тьма не желала сдаваться. Она проникала под хрупкий купол, образовавшийся вокруг них, выдолбленный из мягкой породы Плутоном, окруженный пламенем, испускаемым Гевурой и молниями Люцифера. «Похоже, нам суждено погибнуть, - подумал Алтер, но этот миг стоит того, чтобы жить, а сколько он будет длиться - не важно». Она сидела у него на коленях и улыбалась ему, а их братья дружно трудились, чтобы защитить самих себя и друг друга. Пришло ли в голову Алтера тогда, что он довольно своеобразно участвует во всеобщем стремлении сохранить зарождавшийся и умиравший мир? Он не помнил, но заметил, как на мгновение оглянулся на него Люцифер, удивленно расширил алмазно-голубые глаза и негромко мелодично рассмеялся. Как-то совпало, что Лилит именно тогда его поцеловала, хотя, что происходило в ее голове, из них никто так и не понял, однако чудо произошло именно тогда.
Возможно, их беспечность заметила Тьма и ошалела от наглости? Только мгновение длилось осознание каждым из них того, что произошло между Алтером и Лилит, того, что они вместе и скоро навсегда растворятся в небытие, но наступила полная тишина, а потом нечто настолько быстрое и непостижимое, что Алтер не смог бы четко расписать это по отдельным ощущениям - событиям. Это, в общем-то, было одно событие, состоявшее из многих. Лилит вспорхнула с его колен и… Она вспыхнула, как умирающая звезда, а потом раздалась, расширилась, как черное, сияющее только так, как сияют самые глубины Тьмы кольцо, и все словно обезумели. Каждый из них потерял свою форму, превратившись в некий изначальный поток, сияющий разными цветами разной силы ветер. Они пели, стонали каждый на свой манер, и о себе Алтер только смутно помнил, что единственное, чего он хочет и чего всегда хотел, это нырнуть в темное манящее кольцо, соприкоснувшись своим потоком с его краями. Само бытие имело меньше смысла, чем то наслаждение, которое он испытал, погружаясь в кольцо и соприкасаясь с ним, пульсируя в ритме рождения и смерти. Ему не хотелось, чтобы это заканчивалось, хотелось продолжать вечно, но наслаждение возрастало, только усиливаясь из-за жаркой борьбы с другими потоками, и произошел взрыв.
Возможно, тот, первый взрыв был таким же? Как знать? Первого своего рождения Алтер не помнил, но события продолжались и во время и после взрыва. Они, став единой волей, лепили, кто как мог, утробу для того, что родилось. Их никто ничему никогда не учил, а тот, кто их породил, позаботился лишь о том, чтобы наградить их очень разными инстинктами. Когда-нибудь люди попытаются ответить на вопрос, откуда что произошло, и кто создал все, но даже они не смогли бы дать на такой вопрос вразумительного ответа. Потому что не знали, кто породил их и как они породили свое общее детище.
Когда наступило затишье, уже мирное, а не то, жуткое, когда замерла Тьма, они увидели маленькое существо.
Они так жаждали сохранить свое дитя, что каждый постарался на славу. И теперь они думали, что прекраснее, тверже, естественнее, восхитительнее им еще ничего не удавалось помыслить. Они расстелили под ребенком новое изобретение своего ума – изумрудную густую свежую травку. Они согрели свежий воздух одной из звезд, состоявшей на деле из жара их сердец. Там же в звезде спрятались их тайные желания насчет ребенка, но тогда это еще было не важно. Малькут сделал небо голубым, как ясные глаза дитяти, а Плутон добавил золотистых искорок в ее черные кудри и облачил в платье, сотканное из нежного пуха новорожденных душистых цветов.
Лилит куда-то пропала, и духи делали вид, что не замечают ее исчезновения. Каждый по-своему стремился позаботиться о маленькой девочке. Только Шут, обратившийся для развлечения малышки в шелкового на ощупь, красиво мерцавшего чешуйками змея, насмешливо заметил:
- Воля ваша, братья. Но ума не приложу, как будет она разделять для нас злые и добрые потоки. Скорее, она разделит нас, и мы не достигли изначальной цели, если кто-то еще помнит, какая была та цель.
- Без нее мы бы не получили это, - мягко заметил Малькут, сжимая в ладони тонкий цветок.
- О да! И не только это, - негромко рассмеялся Шут, обратившись змеем, и скрылся в траве.
Алтер же переглянулся с Люцифером. Им обоим не нравилось все ужесточавшееся лицо Гевуры и то, что Плутон таскал ребенку все более и более красивые камушки, пока не приучил ее требовать только новенькое. Кроме того только они смели вспоминать о Лилит, но между собой, и оба скучали, пытаясь понять, как можно ее найти и не случилось ли с ней что-нибудь.