Больничный коридор цвета мартовского неба пропах лекарствами и антибактериальными средствами. Хлористый запах источает ведро карликовой санитарки и тряпка, которой она елозит по полу.
— Да сядь ты уже, — кукольным голосом советует санитарка и добавляет банальное и не к месту: — В ногах правды нет.
Лана оглянулась на обтянутую чёрным дерматином кушетку, и ноги подкосились сами.
Сколько часов она уже здесь, сколько километров намотала вдоль равнодушных, видавших слёзы, боль, отчаяние и весь остальной реквизит человеческого горя, стен. Но стоило лишь на миг расслабиться, и усталость тут же навалилась бетонной стеной. Лана прислонила голову к стене, закрыла глаза и почувствовала озноб.
— Что?! Что ты сделала с моим сыном?! — Откинув створку двери, в фойе ворвалась Татьяна Валерьевна. Всегда спокойная и уравновешенная сейчас она была похожа на фурию. Позади неё маячила фигура Андрея.
Не успела Лана опомниться, как свекровь с налёту вцепилась в её шарф и дёрнула со всей силы. Неожиданно в руках этой вечно ноющей о своей немощи женщины оказалась невероятная силища. Петля на шее затянулась, и Лана стала задыхаться.
— Что ты творишь? — Карликовая санитарка вцепилась в рукав пальто Татьяны Валерьевны и повисла на ней, как капризный ребёнок на руке родителя. Ещё секунду и она вгрызлась бы в неё зубами, но свекровь, почувствовав угрозу, отпустила конец шарфа и стряхнула санитарку со своей руки.
— Тебе что надо?
— А тебе?
— Я… я… я мать. А эта дрянь отравила моего сына! — Татьяна Валерьевна грохнулась на кушетку рядом с невесткой и процедила сквозь зубы: — Ничего не получишь. Ничего! Всё Лёне перепишу.
Лана закрыла лицо руками и согнулась пополам. Долго сдерживаемые слёзы вырвались глухим стоном.
— Ничего ни тебе, ни твоему выродку…
— Перестаньте! — сквозь пальцы прошептала Лана.
— Думала, я не знаю. Я всё знаю. Андрей мне всё рассказал.
При этих словах ботаник в запотевших очках отступил на шаг назад и густо покраснел.
— Андрей?! — Лана подняла заплаканное лицо и с интересом посмотрела на деверя.
Толстяк снял запотевшие очки и принялся тереть окуляры о пухлую ладонь. Чувствуя на себе сверлящий взгляд, он неуклюже перевалился с ноги на ногу и развернулся к невестке спиной.
— Ну, я пошла, что ли? — Санитарка грозно посмотрела на сидящих на кушетке плечом к плечу женщин, подхватила ведро и направилась к выходу.
В кармане Ланы нервно завибрировал телефон, одновременно с этим распахнулась деревянная дверь реанимационного отделения, и на пороге показался врач.
— Промыли. Стало чуть лучше, пришёл в себя, но тяжёлый… Тяжелый.
— Можно к нему? — первой опомнилась Лана.
— Вы кто? — уточнил врач.
— Жена. — Лана дёрнулась в сторону двери.
— Куда… — завизжала в спину свекровь и схватила невестку за подол полушубка. — Не пускайте её доктор… Это она… Она отравила… А я — мать… Я пойду.
— Никто никуда не пойдёт, — строго предупредил врач. — Нельзя к нему, говорю же — тяжёлый. Домой идите. Весёлое Рождество выдалось, всю ночь отравленных везут. — Врач скрылся за дверью.
— Чего стала? — тяжёлый кулак впечатался Лане в спину. — Врач ясно сказал, чтоб ты шла отсюда.
— Он нам всем сказал. — Не дожидаясь ответа, Лана выбежала из фойе.
Вы прочли отрывок из детектива Елены Касаткиной "Прошлогоднее Рождество". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон:
