Агапа географического общества "Великий Глобус" заканчивалась, плавно перетекая в конкурс религиозных гимнов.
Старый Мастер встал с коврика и потянулся. Напротив командорского бревна сидели двое с гитарами, но лиц их было не разглядеть - мешал костёр. Костёр уютно потрескивал, искры уносились в чёрное небо.
Двое вразнобой затянули гимн
"Qui bene..."
Tu mitis amplexator
lutes flavum flectere
echo sicut chorda
erit pierce cinereo altitudo
Общественность, сидевшая на биваке нехотя вставала со своих мест,- Гимн Движения не полагалось слушать сидя.
Пропев, перевирая слова и фальшивя один куплет, оба певца, перекрикивая друг друга, грянули припев:
Inclinata hemisphaerium
magnus et sidereum
nos sunt hodie congregabuntur
erit bonum pro nobis.
Мастер, стоя и опираясь о дерево, зевнул и шепнул Опциону на ухо,- "Надоели! Третья команда уже с одной и той же песней! Глупые какие-то совсем,- Гимн Движения петь на конкурсе."
Опцион не глядя на Мастера протянул ему металлическую облупленную кружку со спиртом.
Мастер выпил, занюхал ритуальным альпенштоком. Представил как в ночью палатке он устроит inclinatia hemisphaerium своей спутнице и мысленно улыбнулся.
Следующая группа состояла из двух интересных типов. Один длинный, худой и носатый, в облачении технических деноминаций, (в анораке и берцах). Второй,- лысый, пониже ростом. Оба с гитарами. Играть начали стройно. Запели неожиданно неканоничный пэан "currus deorum ".
Общественность оживилась. Такие апокрифические гимны обычно не допускали к исполнению, но песня была зажигательная. Общественность уже самостоятельно повскакивала с мест и принялась раскачиваться, стоя на местах и подпевать в такт камланиям:
Сurrus deorum
in argo crepitant
ultima pugna venit
iuvenes centurio fertur per auxillaries
eius galeam eductus est
Iaculum ledo currus
Auriga, vale!
mane pastoralis erit ornata
duo cadavera in currum...
Опцион, с молчаливого одобрения Мастера, подошёл к ребятам с полной кружкой, отдал её высокому с носом и сказал: "на двоих". Лысый достал из кармана компактный стакан и взмахом руки раскрыл его. Послышался звук переливаемого спирта.
Ну, - начал носатый, - Vale quirit, - и выпил содержимое кружки одним махом.
Non ego te videre sobrii ! - докончил лысый и тоже выпил.
Общественность замерла. Vale...,- это был пароль серьёзного градуса.
Et statim bibit ! - отозвался Мастер, et bibit, закусив малосольным огурчиком.
Женская часть общественности, презрительно именуемая Мастером "Тургеневская грудь,- одинокая аллея", окружила пришельцев. Им предложено было подзакусить салатами и жареным мясом.
А ещё из апокрифов можете? - спросил Опцион.
Могём,- Длинный утёр рот рукавом и пересел на бревно поближе к Опциону. Лысый оторвал взгляд от одной тургеневской груди, которая дефилировала перед ним с кашей в кане в одной руке и вином в другой руке, и тоже пересел, аккуратно ступая, (стараясь не наступать на стоящие на земле каны).
Могём! - молвил также и Лысый. Они с Длинным переглянулись и запели:
Рroditione, proditione,
animae combustum quod non sana
fessus clamore, fessus clamore
tuba fessus clamore de mortibus...
Общественность ликовала. Лысый и Длинный пели "Proditione"
Мастер расслабился, в
стряхнул с бороды хлебные крошки и сказал:
- Ну наконец-то, толковые парни к нам подвалили,- будем работать!
Но Опцион не слышал Мастера, он внимал гимну и по его небритым щекам текли слёзы умиления.