Снег валил, всё усиливаясь. Ветра не было. Огромные снежинки, чем-то похожие на бабочек, кружась в своём нежном танце, ложились на землю. Немного тоскливо. А кому не бывает грустно когда оторвавшись от родных и близких людей, да ещё в новогодние праздники, оказываешься в командировке?
Нашу небольшую команду из офицеров и прапорщиков, умудрённых опытом, имеющих хорошие навыки в своём деле, судьба собрала воедино, в Горном Алтае, на вершине Семинского перевала.
В нашем распоряжении находилось три машины: автомобильная мастерская, передвижная радиостанция и тяжёлый танковый тягач. Без малого месяц прожили в одном из самых красивейших мест, оказывая помощь в эвакуации при сваливании танков и автомобильной техники с дороги.
Колонны шли из Акташского мотострелкового полка единственного, стража Чуйского тракта, вблизи государственной границы, подлежащего расформированию.
Они проходили каждый третий день, а остальное время практически было свободным, если только не прибежит кто-нибудь из местных водителей со своей бедой. Подъемы на перевал довольно пологие, но слишком затяжные - в одну сторону девять километров, а в другую одиннадцать. Если на машине движок слабоват или водитель задумается, устанет – повод для схода с трассы. Тогда к нам за помощью. Заводим тягач и вперёд!
Морозы менялись метелями. Дни ночами. Достала обыденность и заунывность. Перечитали все книги, которые брали с собой. Если бы не миниатюрный телевизор «Сапфир», с трудом ловивший только один канал, то вообще тоска.
«Михайлович! Я на лыжах пройдусь? Тут рядом рота локаторщиков стояла, года два назад сократили. Сбегаю, посмотрю, может, что стоящее осталось. Ружьё с собой возьму на всякий случай, а?» - попросил, глядя на меня, Николай Доровской.
« Может, одному не стоит? Подожди, сейчас Серёга аккумуляторы на тягаче заменит или Иван наружное питание к телевизору подсоединит, вместе и рванёте!».
« Да тут километра не будет! Вон, там по тропинке за деревьями казарма и стояла. Да быстро я – долго там не буду!»
Читая книгу, я поглядывал в окно. Было хорошо видно, как двигался Николай по открытому пространству, медленно переставляя ноги, проваливаясь в глубоких сугробах. В горах всё даётся намного труднее, чем внизу. Иное давление, другой воздух. Небо, и то намного ближе. Фигура его всё удалялась,… удалялась.
Наконец, Иван подсоединил телевизор. Вспыхнул экран, настоящий русский мужик и любимый артист Михаил Евдокимов произнёс: « Морда красная!.. Но посмотреть его выступление так и не удалось.
Дверь распахнулась настежь. Ввалился Доровской. « Там, там, там…» - пытался он что-то объяснить, жестикулируя руками, глотая воздух, толи от быстрого бега, толи от страха.
Как же так? Минут двадцать двигался туда, а через какие-то секунды уже вернулся?
Громко смеясь, следом с ружьём в руках появился Иван Нырцов: « Что, и здесь инопланетяне? Ты, брат, оружие возле машины зачем бросил! Хорошо, что я подобрал, а не они!» Но всё оказалось более чем серьёзно.
Отдышавшись от быстрого бега, и придя в себя, Николай рассказал: « Иду. Смотрю, следы собачьи… сходятся,… расходятся. Откуда, здесь собаки? Потом, вижу клочья шерсти, кровь… тогда и понял, что это… волки! Развернулся, и ходу! Хорошо, что дальше не пошёл!
«Мы, когда с Доровским на спортивтивную базу ездили помогать …ну, когда у них насос в скважине полетел, и кран подтащить было нечем! Директор говорил, что на перевале волки нарисовались, и что он заявку на их отстрел в Горно-Алтайск отправил. Нам тогда что-то не очень верилось. Коля посмеялся ещё, что мы своим тягачом всех распугаем, а не только волков! А вот Вам теперь и здрасьте!» - констатировал факт Серёга.
Впредь надо быть осторожней и ухо держать востро!
По ночам стали выть волки. Хотя и далеко от нашей стоянки, но слушать их неприятно. Кто знает, что там у них на уме? Интерес к лыжным прогулкам пропал сам собою. Стали больше времени проводить у телевизора и за разговорами. Делились друг с другом анекдотами и смешными историями.
«Всё хочу спросить, Андрей Михайлович! Что это за бинокль такой чудной, с выключателем и на батарейках? Ночного видения что ли? А посмотреть можно? А видно на какое расстояние?» - забросал вопросами Иван.
Мы с ним оделись и вышли на свежий воздух. « Не, ну здорово, только светом зелёным непривычно как-то! Нельзя сказать, что отлично видно, но различить можно всё!
Машины, поднимавшиеся на перевал днем и ночью, достигнув горизонтальной площадки на вершине, обязательно останавливались. Не только для того, чтобы полюбоваться красотой этого удивительного места, но и немного отдохнуть после такого затяжного подъема, укрыть радиатор нагревшегося от тяжелой нагрузки автомобиля, хлебнуть кружечку кофе, выкурить сигарету. И только после всех этих манипуляций продолжить движение.
Вот и сейчас засверкали, запрыгали по макушкам кедров яркие отблески фар от автомобиля. Из последних сил, надрывно гудя, выползла «Нива», притормозив на горизонтальной площадке, остановилась. Двигатель продолжал работать, но уже пел с облегчением на холостых оборотах. Дверки машины открылись с обеих сторон.
«Чётко видно! Даже лица различить можно! Классная вещь!» - одобрил Иван: « Да, они что делают? Ум совсем потеряли! Подержите, пожалуйста!» - сунул мне в руки бинокль, сложил рупором ладошки у рта… Повернулся в сторону рыжей сияющей луны и…
Я такого волчьего воя никогда не слышал. Не только волосы встали дыбом, а внутри всё похолодело. В тот момент, казалось, что даже луна побледнела от страха и вздрогнула, а вековые кедры закачали своими лохматыми головами. Многоголосое эхо отозвалось такими звуками, что ноги самопроизвольно подогнулись. На этот вой где-то вдалеке отозвались волки, но такими голосами, будто извинялись за своё присутствие….
Дико взревел двигатель «Нивы», она резко сорвалась с места, пробуксовывая всеми четырьмя колесами, и унеслась вниз по трассе. Из летучки выскочили Серёга Яблонцев с топором в руках и Доровской с ружьем наперевес. От радиостанции бежали связисты с лопатами…
«Хорошая штука этот бинокль ночного видения! Смотрю, достаёт бутылку с водкой, распечатывает её, ставит в снег возле машины. Думаю, ладно. Чего там! Может человек изнутри согреться решил. Ну, чего - нельзя что ли. Ведь он не за рулем. А потом достает две кружки – себе и водителю, ставит их на капот… Протягивает руку к бутылке…
Пьяным, ночью,… на перевале. Самоубийцы! Ну, тут уж я и не утерпел! Забыли они и про бутылку, и про кружки на капоте… Уверен, если и были пьяными, то теперь точно трезвые, как стёклышки!» - рассказывал Иван, разливая водку по кружкам. ( А чего добру пропадать?) Поужинали и легли спать.
Вьюга кружила, мела! Такой ветрище - ничего в двух шагах не различить! Столетние кедры, и те от такого стонали, скрипели! Взбунтовалась природа, чем - то недовольная. Спать совсем не хотелось. От буржуйки шло тепло, и свет в ней ярко вспыхивал при каждом порыве ветра. На переднем стеллаже подсвечивая аккумуляторным фонарём, читал книгу Серёга Яблонцев. У правого окна в гамаке слышалось посапывание Коли Доровского. У двери на раскладном стуле сидел Иван, задумчиво поглядывая на пламя.
«Серёга! Ты бы аккумулятор попусту не расходовал! Завтра дочитаешь! Колонны с такой погодой ожидать нечего. Будет ещё время свободное! Пока дорогу не расчистят – движение не разрешат,» - уточнил он.
Серёга спрыгнул со стеллажа, уселся на корточки возле Нырцова и запыхтел сигаретой. «Вот скажи, Ваня! Где это ты так по-волчьи выть научился? У меня мурашки по телу до сих пор прыгают. Волчья стая и та с перепугу в горы рванула ближе к границе, что бы ты их не покусал. Ты родом – то, Вань, откуда?»
«Есть в Красноярском крае такое село, Ирбейское…на берегу красивейшей, тихой реки с названием Кан, в которую по весне, с обоих берегов, белоснежные заросли черёмухи, опускают свои руки…
«Было это зимой, почти по весне- продолжил он. - Погода стояла тёплая, снег уже подтаивать стал. Самое время на лыжах кататься. Дед мой жил недалеко - километрах в шести, если по дороге, а напрямую через лес не более трёх.
Вот каждый день после школы на лыжи и к деду. День у него. К вечеру домой, а когда и заночую. Дед у меня чудесный был! По дереву мастер и плотник, и фигурку, какую ножиком вырезать! Любил я его. Там торчал безвылазно, но до темноты старался до дому добраться.
А тут, однажды, прилёг днём у деда на печи, проснулся уже ночью. Луна яркая в окно светит, на небе звёзды россыпью набросаны. Дед на кровати спит, похрапывает…
Спать бы дальше. А вот захотелось же мне, бестолковому, домой по лесу добираться. Оделся тихонько. Дверь за собой прикрыл. На лыжи и в лес…
Вот сейчас бы побоялся! А тогда - море по колено! Настроение весёлое! Только, чем дальше в лес забираюсь, всё страшнее становится и предчувствие, недоброе! Уже полдороги пробежал. Осталось то с километр. Назад оглядываюсь…
А там, мать - честная, стая волчья, несётся, вздымая глубокие сугробы, поднимая кверху фонтаны снега. Где там убежишь! Лыжи скинул и на дерево!
Сижу, ремень из брюк вытащил, к дереву себя пристегнул, чтобы не упасть, если силы кончатся. А они морды вверх – ужин, паразиты, ждут! И давай на луну выть. Один начинает, остальные подхватывают. Представил, что силы кончатся, навернусь я к ним. Сразу разорвут на клочки…
Стало тоскливо, самого себя жаль, что тоже завыл, на луну глядя. Вот так хором с ними песни до рассвета и пропел»…
«Ну а дальше - то, что, чего замолчал?» - спросил Серёга -Результат – то какой?»
« В итоге голос себе сорвал - три дня шёпотом разговаривал, и задница после отцовского ремня неделю болела! Вот тебе и результат!»
Он открыл дверь летучки, высунул голову на улицу и так завыл по- волчьи, что Доровской, неожиданно проснувшись, ударился головой об потолок летучки и громко закричал: « Ружьё! Где моё ружьё?».
Минуты через три буря неожиданно оборвалась, как будто кто там сверху схватил ее за шиворот и отбросил в сторону. В небе засветила луна, освещая округу. Звезды засмеялись, на небе перемигиваясь друг с другом.
« Не, Ваня! Ну, ты пугать умеешь! Метель, и та куда-то в сторону Онгудая рванула! А научи-ка ты выть по-волчьи!» - засмеялся Серёга.
« А я тогда, пока с вами с ума не сошёл, уйду домой пешком!» - недовольно буркнул Доровской и повернулся к стенке.
« А чего это вы, Андрей Михайлович, за месяц так ни разу домой и не съездили? Доровской бы Вас на это время заменил. А что, он бы справился – майор, начальник службы! Давайте поезжайте с колонной в город. С ней же и обратно! Мы не подведём! А то как-то неправильно получается, мы съездили, некоторые и не раз. А вы так и не были!» - спросил Иван.
« Конечно, съездил бы. Да нельзя. Насчет вас добро дали, отпускать на личное усмотрение, но не в ущерб выполнению задачи. И только в случае болезни. Каждый раз докладывать по радиостанции приходится. Яблонцев заболел – с температурой убыл. Яблонцев прибыл - Доровской убыл с расстройством желудка,
Если бы действительно заболел, а вот как-то не болеется!»
« Дело поправимое! Я помню, в школе клей силикатный нюхал – так сопли до пола текли, или йода на сахар накапать и съесть для повышения температуры…» - посыпались добрые советы с разных углов.
« Глупости какие – то! Можно подумать, врач не поймёт. Что он не человек что ли!
А вы закаляться не пробовали? Давайте завтра с самого утра на себя ведро с ледяной водой – хлоп! При таком морозе, думаю, поможет! Дня через три и насморк появится, и повод дома побывать», - посоветовал Иван. Не спалось. Повисла тишина. Только в печурке потрескивали дрова. Думали, каждый о своём. В окно подмигивали звёзды, и грустила о чем-то рыжая луна.
Проснулся от духоты. Возле нагретой докрасна буржуйки, изредка поглядывая на кастрюлю, из-под крышки которой, вместе с паром, шёл запах супа, сидел Ваня, важно откинувшись на спинку раскладного, брезентового кресла с раскрытым томом Александра Дюма.
«Вань, а чего так натопил? Где Серёга Яблонцев? Почему не разбудили?» – спросил я, вытирая пот с лица.
«Серёга с Доровским тягач ушли греть, (за окном послышался гул запустившегося предпускового подогревателя). За бортом сорок шесть с минусом. «Жар костей не ломит!».
«Я за свою жизнь замороженных видел часто, а зажаренных не встречал. Зачем рано будить начальника, когда колона только к двенадцати подойдёт. Чем дольше начальство спит, тем на душе у подчиненных спокойней!» - расплылся он в улыбке.
«Вань, а своё обещание помнишь?»- намекнул ему о вчерашнем разговоре,
«Да вот оно обещание стоит, только ледок сверху скинуть,»- кивнул он в сторону стоящего у стеллажа ведра с водой и плавающей сверху тонкой ледяной коркой. Посмотрел в мою сторону с сомнением, спросил: «Может на завтра отложить? Минус сорок шесть.… Какая разница, когда начинать, а?»
« Решил – значит обратной дороги нет!» - буркнул я, раздеваясь догола. Засунул ноги в валенки, накинул на себя полушубок, схватил ведро и распахнул летучку. Вместе с клубами пара из открытой настежь двери вырвался наружу громкий крик Ивана: « Смертельный номер! Под куполом цирка! Без страховки! Обливание ледяной водой в пятидесятиградусный мороз!
Мороза я не почувствовал. Отошел от машины. Сбросил с плеч полушубок, скинул с ног валенки. Поднял высоко ведро. … И вылил на голову! Тысячи иголок вонзились на доли секунды, а после них, по телу растеклось блаженное тепло… Класс!
Надел на ноги валенки, накинул на мокрое тело полушубок и громко крикнул: « С завтрашнего дня обливаться будут все независимо от температуры окружающего воздуха!». Двинулся в сторону летучки.
Возле машины стоял прапорщик Нырцов, приняв строевую стойку. Он выпучил глаза, подмигивал и кивал головой, указывая на что-то необычное у меня за спиной. Я повернулся,… Наткнулся взглядом на генеральские лампасы, папаху и смеющегося начальника тыла округа…
«Беги, одевайся подполковник, пока не замёрз, морж хреновый! Или правильнее будет сказано наоборот? А то, пока доложишь, в ледышку превратишься!»- сказал он, смеясь, и хлопнул меня по плечу.
Когда генерал подъехал к обелиску никто не слышал из-за работающего подогревателя тягача. Все взоры были обращены на мою, в те далёкие годы, поджарую фигуру, и на ведро с водой.
« Да, условия у вас тут действительно спартанские! Молодцы! Обустроились хорошо! А как насчёт бани? Когда последний раз парились?»- интересовался он, обойдя площадку и заглянув в каждую машину.
«Да мы, товарищ генерал, в бане каждый день, да через день, по вечерам. Спортивная база -то вон видна рядом, всего - то километр» - похвастался Иван.
« Крепитесь, молодцы! К концу следующей недели готовьтесь к выдвижению домой!» - хлопнул дверкой УАЗ и помчался навстречу колонне.
Пролетела незаметно неделя. За ней вторая. Каждый день обливался ледяной водой, но так, ни разу за время командировки и не чихнул. ( Заболел уже дома, дня три спустя после возвращения, посидев у открытой форточки) Настал день, когда, наконец, мы покинули перевал и выдвинулись домой.
Перед отъездом узнали, что на Семинский перевал приезжала специальная бригада охотников для отстрела волков, провела в поисках не один день, но уехала, не добившись положительных результатов. Следы и лежки старые есть, а их самих нет! Чудо какое – то! Видимо, Ваня Нырцов их, действительно, распугал.
Техника на месте. Вышли за КПП обветренные, прокопченные. Вот и кончилась наша командировка! Ваня протянул каждому по маленькому пучку веточек маральника. «Дома в воду поставите, к восьмому марта как раз расцветёт – жёнам подарок!» Обнялись. Попрощались! Такое создалось ощущение, что знали друг друга с самого детства!
Маральник действительно зацвёл накануне 8 марта. Долго радовал глаз яркими цветками и чудесным запахом.
С того времени прошло более двадцати лет. А помнится всё как вчера.
Встретил бывшего сослуживца, случайно, на улице. Разговорились. Вспомнили прошедшие годы. И неожиданно узнал, что Иван Нырцов умер. Простыл на рыбалке, заболел, а когда обратился к врачам, было уже поздно. …
Ночь. Ворочался на кровати. Сон никак не приходил. Лежал, уставив глаза в потолок. За окном мороз. Где-то во дворах частного сектора беспрерывно лаяли собаки. На машине неожиданно сработала сигнализация. Её противный писк прекратил кнопками на брелке. Выглянул в окно с девятого этажа – никого нет, и следы на свежем выпавшем снегу вокруг тоже отсутствуют.
« Чего тебе не спится? Куда собираешься?»- недовольно проворчала супруга.
«Пойду, посмотрю, прогуляюсь до машины!» - оделся и вышел на улицу.
Снег валил, всё усиливаясь. Ветра не было. Огромные снежинки, чем-то похожие на бабочек, кружась в своём грустном танце, ложились на землю. Волшебную тишину нарушал только беспрестанный лай собак на соседних улицах.
Стоял, вспоминал прожитую жизнь, думал об ушедших друзьях и товарищах, об Иване. Как он на дереве ночь просидел под завывание волков…
Стало так тоскливо! Снег перестал падать, и ярко засветила рыжая луна, обняв своим светом серебрящиеся под её лучами сугробы.
Неожиданно вспомнилось: « Вань! А научи выть по- волчьи!». Так мне стало тоскливо, что подошёл к подъезду… и завыл на луну…
Резко сработала сигнализация на шести машинах, включая мою, во многих окнах загорелся свет, собаки в частном секторе притихли, попрятались по углам, а соседского Барсика из – под кровати не могли извлечь целую неделю. Я пришёл домой и сразу же уснул…
Думаю, Иван бы мою глупую шутку понял обязательно! Кто знает, может, и видел, и слышал, и улыбнулся …
...
Автор: Андрей Эйсмонт
другие работы автора доступны по ссылке https://proza.ru/avtor/aaysmont
Уважаемые читатели!
Если у Вас есть истории, которыми хочется поделиться с миром, в чём-то предупредить, поделиться опытом, повеселить или же спросить совета - присылайте в личку на указанные координаты, будем публиковать.
...
официальный сайт автора канала http://lakutin-n.ru/
Почта: Lakutin200@mail.ru
Страница VK https://vk.com/avtor_nikolay_lakutin
Инстаграм https://www.instagram.com/nikolay_lakutin/
Твиттер https://twitter.com/nikolaylakutin
Facebook https://www.facebook.com/NikolayLakutin
Канал в Яндекс Дзен https://zen.yandex.ru/lakutin
Канал на Ютуб https://www.youtube.com/channel/UCB9OzOjkZjkSTJgsGMsjiqA
...
Мы совершенно не обидимся, если Вы:
- подпишетесь на наш литературный канал
- поставите лайк;)
- "свистните" у нас пару тысяч статей (для пользы общего дела и не забудете указать автора)
- что-нибудь доброе скажете по поводу статьи, автора, предыдущего комментатора, ну или же просто похвалите себя любимого (ую) за прочтение данного материала. Сегодня немногие читают, так что Вы уже молодец!!!
...
Иллюстративный фотоматериал заимствован из общедоступных ресурсов интернета, не содержащих указаний на авторов этих материалов и каких-либо ограничений для их заимствования.