Юлька пока не понимала, как такое могло умещаться в одном человеке, но почему его прозвали Петька Жлоб догадывалась давно.
Лето было в самом разгаре. Солнце грело. На улице пахло сухой травой. Родители скосили огород. Юлька помогла маме граблями сено убирать. Больше всего пленил густой запах смородины. Он наполнял всю округу, витал в саду и дома. Юлька любила готовить смородиновый чай для своих кукол. Раскладывала листья смородины в мамину банку, заливала холодной водой. В банке плавали листья, а вода переливалась, искрилась на солнце. Иногда она собирала одуванчики, разделяла стебли пополам и опускала в воду. Стебли скручивались в красивые спиральки, после чего Юлька брала тонкую ветку и надевала скрученные спиральки одуванчика вместо головы, получались необычные куклы. Она часами играла с ними. Угощала их смородиновым чаем, на маленьких цветных тарелочках раскладывала опилки — это была её кабачковая икра, брала труху из дровяника взамен рыбы запечённой. Чем не настоящая хозяйка?
Утята росли, сменили свой мягкий жёлтый пушок на серо-белое оперение. Некоторые стали самыми красивыми, шейка сверкала на солнце изумрудом, словно кто-то зелёнку разлил. Юльке купили костюм на первое сентября, белые банты и лакированные туфельки с цветком на носу. Она втихаря надевала их, пока родители были на работе и ходила так по дому нарядная. В такие минуты она могла поклясться, что у неё в животике кузнечики танцуют от радости.
Вечером, когда утки шли за ней домой, Петька попался навстречу, в руках нёс удочку. В кармане у него выпячивалась бутылка. Он был трезв, потому малословен. Его вообще не слышно, в те дни, когда он ходил бодреньким как стёклышко. Это абсолютно разные люди: Петька трезвый и Петька Жлоб.
Юлька пока не понимала, как такое могло умещаться в одном человеке, но почему его прозвали Петька Жлоб догадывалась давно. Она слышала от больших мальчиков, как они друг с другом спорили: один из них приехал на новом велосипеде и не давал другим прокатиться, его обзывали как Петьку. Говорили, что он жадина и ябеда. Одно точно Юлька знала, что Юлькой Жлоб она не хотела становится. Потому и в садик не любила ходить. Там постоянно отбирали игрушки, а ей было жалко отдавать только что причесанную куклу или своего медвежонка из дому.
На следующий день Петька был в том состоянии, в котором его узнает вся деревня. Юлька бегала счастливая, шутка ли, завтра первое сентября. Вот и Зойка шла быстрее, чувствуя настроение соседки.
А Петька с утра злой. В магазине не дали в долг, хотя он чуть ли не на коленях умолял. Но продавщица была непреклонна: "Вернёшь старые долги, тогда посмотрим". Пришлось выкручиваться, отдать отцовские инструменты за бутылку домашнего самогона.
— Твоих утят осенью всех заморозят и в холодильник отправят. И что? Что целое лето с ними провозякалась? Будешь из печи их доставать и хлеб в жир макать. А Зойка, как и хозяйка её карга старая окопытиться. А тебя, малявка, родители на базаре купили, где детей нерадивые родители бросают.
Юлька встала напротив и крикнула ему:
— А ты жлоб, самый настоящий и вредный. Тебя родители не любили, поэтому ты таким вырос.
Юлька побежала к бабе Марье и заплакала от обиды. Почему он так сказал?
Баба Марья обнимала девочку, успокаивала.
— Ты сядь рядом, я тебе вот что скажу, Юлька. Такие Петьки, они любви не знают, им от одиночества кусаться хочется, поэтому и обижают других. Ты не слушай его, пьяного человека.
— Бабушка Марья, но он же прав. Утят осенью в морозильник, Зойка старая, а я получается... Я на базаре...
Юлька отчаянно плакала, не могла отдышаться. Баба Марья прижала её к груди.
— Ну, ну, это кто у нас плачет? Наша смелая девочка. Нет таких базаров, слышишь, никто детей не покупает. Они в любви рождаются.
— Тогда почему у вас нет детей? Вы... Вы не любили, — сквозь слёзы спрашивала Юлька.
Баба Марья боялась таких вопросов в лоб. Знала многие в деревне про неё говорили. Но одно, когда взрослые говорят, и другое, когда плачущий ребёнок спрашивает, потому что понять хочет, где правда.
— Любила, больше всех на свете любила. Только иногда любовь уходит, забирают её. И если ты не успел за эту любовь детей родить, то где им взяться.
— А кто забрал вашу любовь?
Марья тихо села рядом, поцеловала в лоб девочку, вдохнула глубоко и ответила:
— Никто. Сами забрали. Он уехал к себе на родину, а я гордая была, осталась здесь. Вот твои родители молодцы, держатся друг за друга, любят. Поэтому такая чудесная дочь у них получилась. Они гордятся тобой и заслужено, ты — самая умная, чудесная девочка, которую я знаю.
Юле стало тепло, и обида понемногу отступала. Правда, она так и не могла понять, почему баба Марья любила, но не уехала вместе с ним.
— А почему вы не уехали вместе с ним?
— Кто его знает, милая?! Кто его знает... Я часто себя спрашиваю об этом. А теперь беги, мама там тебя потеряла, завтра у тебя большой праздник. И я приду на тебя посмотреть, на нашу первоклассницу.