Перечитывая недавно роман Толстого, изумилась сходству этих двух личностей. Их разделяет больше столетия, но образ мыслей и действий, свет, в котором они вращались, и даже судьбы очень близки.
Не пытаюсь намекнуть, что принцесса опиралась на поведение классической героини, но не могу не заметить какой-то парадоксальной связи между этими женщинами – вымышленной и реальной.
Несчастливый брак
Анна вышла за Каренина не по любви. Диана в Чарльза была влюблена. И все же обе в итоге оказались недовольны отношениями. Чувствовали себя в клетке, из которой выбрались, окунувшись в другую любовную связь. При этом поставив под удар и супругов, и детей: и у героини Толстого, и у принцессы Уэльской на момент появления любовника был сын.
Вызов обществу
И Анна, и Диана не принимали светские каноны. Совершали поступки, противоречащие тем, что приняты в обществе.
Вспомните, как Каренина появилась в опере, да еще в сопровождении людей, подчеркивающих ее роль падшей женщины (Яшвин и княжна Варвара тоже находились в незаконных отношениях). Она была чувствительна к неодобрению, но пошла наперекор всем, лишь бы отстоять право на свободу выбора. «Для нас, для меня и вас, важно только одно: мы любим друг друга. А других нет соображений», - выкрикивала она Вронскому, который пытался ее остановить.
Диана тоже поступала провокационно. Взять хотя бы ее интервью ВВС, в котором она выставила королевскую семью тиранами. Или катание на яхте с Доди Аль-Файедом, ставившее ее детей в двусмысленное положение (ведь они продолжали оставаться членами католической семьи, и Доди не был мужем Дианы). Перед свадьбой переписала текст клятвы. А еще могла позволить себе опоздать на важное мероприятие. И отдала детей в школу, чего не делал до нее никто.
Супруг, которого все осуждают
В романе классика Алексей Александрович Вронский, хоть и пострадал от супруги, но сочувствия окружающих не вызывал. Кроме нескольких персонажей вроде княгини Лидии Ивановны и Стивы, его никто не пытался утешить – так он держал себя: не жаловался, соблюдал приличия и глубоко прятал чувства и боль. В итоге его благородство считали показным (отчасти, так и было), приписывая излишнюю жестокость.
Принц Чарльз тоже не пытался опорочить Диану, не давая комментариев по поводу оскорбительного поведения. Например, ее танец на свой юбилей не выставил скандалом, хотя такой поступок при королевском дворе выглядел оскорблением – из-за откровенного платья, движений, самого момента. А его комментарий к нашумевшему интервью на ВВС был сдержанным и кратким. В «ответном» интервью признавал вину, не перекладывая на супругу.
И все же, несмотря на самые противоречивые поступки принцессы, именно Чарльза представили виновником. Из-за измены с одной всю жизнь любимой женщиной.
Внешняя простота
Персонажи книги отмечали простое, кажущееся естественным отношение Анны к людям. Не манерничала, не хвалилась остроумием и познаниями (а была умна – в технологии строительства больницы разобралась за пару месяцев). И, если бы Толстой не открывал нам ее мыслей, такой бы ее и видели. Но постепенно ее ненависть и склонность манипулировать стали себя проявлять. Кокетничала с Левиным, чтобы проверить, в силе ли ее обаяние. Будучи виновницей разрыва Вронского и Кити, даже не попыталась объясниться с ней на балу, а отвернулась от пытливого взгляда и продолжила свою линию. Отвергла попытки мужа выйти на откровенность, хотя понимала, что поступает плохо. И ранила своим признанием после того, как опозорила при всех на скачках.
И все же близкие знакомые Анны не видели ее жестокости. Даже те, кто отказался от общения, боясь упреков общества, оставались под властью ее обаяния.
Образ Дианы – нечто близкое. Ее до сих пор называют «королевой людских сердец», вспоминая, как она держала за руку больных СПИДом детей и свободно общалась с людьми других сословий. Например, обедала с прислугой на кухне.
Синдром жертвы
Анне проще было чувствовать себя несчастной, а не пытаться решить проблему. Ждала, когда Вронский скажет, что делать, но критиковала каждое его предложение. Отказалась от развода, когда муж дал согласие, хотя это был самый честный и разумный выход (позже была готова развестись, рискуя потерять сына). В каждом действии любовника находила признак измены, вызывая чувство вины. Упивалась предсмертным состоянием после родов и оттого даже представила Каренина святым. А Вронского заставила смотреть на него, краснея от стыда за свое поведение. Она любила жалость к себе, пусть и не готова была в этом признаться.
Диана всем рассказывала о своих несчастьях: в интервью, близким друзьям и просто знакомым, слугам во дворце… Когда разразился скандал, каждый мог дать комментарий, потому что был в курсе. А в интервью принцесса говорила только о страданиях: булимии, депрессии, навязчивом внимании прессы, изменах и невнимательности мужа и т.д. Даже взгляд исподлобья – часть образа глубоко страдающей, но робкой женщины.
Трагическая смерть в самом расцвете
Героине Толстого на момент гибели было 28, принцессе Уэльской – 36. Обе находились в самом расцвете и могли прожить долгую, полную событий жизнь, но умерли страшной смертью.
Вот только Анна сама бросилась под поезд, а Диана не виновата в произошедшем (деталей никто не знает, но принято считать, что спутник не справился с управлением).
Противоречивое отношение
Мы до сих пор спорим: манипулятор ли Диана или жертва? Действительно не представляла, что ждет ее при дворе, или скрывала свою опытность, чтобы выглядеть беззащитной?
То же можно сказать и о Карениной. Одни видят ее жертвой эпохи, когда роль женщины была строго очерчена, а прав было меньше, чем у крепостного мужика (при внешнем восхищении и важной функции, которую выполняла). Другие – виновницу несчастий и эгоистичную натуру, бросившую под колеса не только свою, но и чужие жизни (мужа, Вронского).
Каждая из сторон выдвигает массу доводов. А какую позицию выбрали вы? И что думаете по поводу такого сравнения? Может, заметили то, что упустила я? Делитесь своими наблюдениями в комментариях.