Не потому, что мне было не с кем пойти, не потому, что я социопат, не потому что мне было грустно.
Просто сегодня вечером я понял, что должен прийти сюда один. Я не взял даже телефона, положил в карман штанов только отполовиненную пачку marlborro, а зажигалка в таких местах найдётся всегда.
Тлел вечерний майский воздух. Он был такой, что хотелось набрать концентрат в стерильный шприц и ширнуться. Он пах цветами, чем-то жженым и надвигающейся апатичной жарой.
Солнца уже давно не было видно, а я шёл пешком по брусчатке старого города и зачем-то нацепил на нос тёмные очки. Хотелось избавиться от любых источников света по максимуму.
В переулке на С. к половине второго ночи начинал концентрироваться народ. Я любил их, несмотря на то, что даже не знал. Они все как один -- веселые, безобидные, хмельные или укуренные, обдолбанные или просто постигающие дзен. Здесь незазорно обниматься, кричать, говорить с незнакомцами, громко смеяться.
Я пробирался сквозь толпу, снующую у разных баров к злачной неоновой вывеске. Небольшой порог, дверь темно-красная, пошарпанная, охранник знакомый. Здороваюсь за руку, хотя за столько времени знать не знаю, как его зовут.
— Друг, не дашь огня?
— Прости, стащили. Так же попросили и угнали куда-то внутрь. А там уж ищи-не ищи — всё едино. Да и куда я пойду, мне на контроле стоять нужно.
Я понимающе кивнул и сделал шаг назад. Вытянул шею, прищурился и начал озираться в поисках курильщиков.
И тут...
Да б***ь, я же пришёл сюда один.
На высоком каменном бордюре в паре метров от меня сидела она и громко смеялась, запрокинув голову. Я неподвижно стоял и смотрел на неё. Она выглядела абсолютно аутентично, непримечательно даже, она идеально подходила под всё и всех, чем была окружена. Или всё — под неё? Тёмные длинные волосы, помада цвета вина. Футболка белая — слишком просторная, никак не вяжущийся образ непорочности и отсутствия желания привлечь — с провокационным цветом губ. Будто мужская, плотная и скрывающая самое интересное, лишь намекая на наличие вторичных половых признаков изгибом линий. Да ещё и заправила в шорты. Короткие совсем, джинсовые, рваные, бахрома еле бёдра прикрывала. Икры прокаченные — танцует. Или бегает. Почему я залип на её татуировку на лодыжке, прямо над кроссовком? Я же зажигалку хотел спросить.
Делаю шаг.
— Зажигалку можно?
Она подняла на меня взгляд, прищурилась, затянувшись сигаретой, как заправский поэт, помедлила несколько секунд. Смотрела внимательно, будто сканируя — не утащу ли я её спички, как неизвестный у охранника. Выпустила дым и другой, свободной рукой, слегка отклонившись назад, полезла в передний карман шорт. Подняла руку и протянула мне.
Я кивнул, взял теплый от нижней части её тела розовый крикет, достал пачку, сигарету и зажал её между зубов. Щелчок, искра металлического колёсика — на секунду она исчезла из поля моего зрения, её затмило жёлтое пламя. Я затянулся и протянул зажигалку ей. Она вновь подняла за ней руку, но получив обратно, будто специально коснулась моей ладони тёплыми сухими подушечками пальцев. Я на секунду (?) замер. Она не убирала руку.
Тогда я взял её за запястье и потянул на себя. Она послушно поднялась и с тем же прищуром посмотрела на меня снизу вверх — ростом совсем мелкая оказалась.
Я не отводил от неё взгляда, но в какой-то момент во мне появился вопрос и непонимание.
Словно прочитав мои мысли, она выдохнула очередную вереницу дымовых колец и сказала:
— Ну что смотришь? Погнали!
Теперь она взяла меня за руку и повела за собой.
Мы прошли внутрь мимо охранника, тот понимающе улыбнулся и кивнул, я лишь растерянно пожал плечами.
Я не ожидал такого поведения от неё, а от себя уж тем более, будто что-то внутри сказало мне "Возьми". И вот уже она ведёт меня сквозь толпу, смесь запахов туалетной воды, кумара и человеческих тел. А я, будто зачарованный неоновым светом, не замечал ничего вокруг, кроме сухого и теплого прикосновения её пальцев к моим, её силуэта сзади, волос, хаотично раскиданных по спине. Наконец она остановилась и повернулась ко мне, сделав шаг навстречу и снова взглянув на меня снизу.
Синие.
Сквозь темноту, вспышки стробоскопа и светомузыки я увидел, что глаза у неё — синие. Как у кошки. Сиамской.
Сквозь запахи десятков людей, жмущихся ко мне практически вплотную, я услышал её запах. Тобакко ваниль? Или сигареты и унисекс от hugo?
Она закрыла глаза и улыбнулась, подняв лицо наверх. Медленно и не в такт ритму техно, она начала двигаться из стороны в сторону, просто сгибая колени и разворачиваясь. Я стоял и смотрел, не понимая — под чем она?
Пока я размышлял, она начала взъерошивать себе волосы и играть ими, перекидывая с плеча не плечо. Я не выдержал и схватил её за загривок. Не сильно. Но властно.
Она даже не дёрнулась, но открыла глаза, не переставая улыбаться как Чешир. Вдруг я почувствовал её руку в своём переднем кармане и на секунду испугался, что она заметит... Но она лишь достала мою пачку, взяла одну сигарету, щёлкнула зажигалкой, на долю секунды озарив своё лицо и я увидел, как тени от её ресниц падали на щёки, когда она опускала глаза.
Убрав пачку и зажигалку в карман, она одновременно сделала первую затяжку. Я продолжал держать её. Она встала на носочки и её лицо расплылось перед моими глазами. Я инстинктивно приоткрыл рот, и она выпустила в меня дым из своих лёгких. Я вдохнул его и выдохнул носом, лишая нас обоих видимости.
Её губы были слишком близко, но не касались меня.
И я начал целовать её как умалишенный, но максимально медленно, сильно прижимая к себе. В районе ширинки произошёл фейерверк, я притянул её за талию к себе второй рукой. Она не сопротивлялась, обвивая рукой с сигаретой мою шею, а другой дотронулась до голой части щеки и спустилась к бороде. Двумя пальцами она тихонько прикоснулась ко мне за ухом, и я уже не мог сдерживаться. Я ощущал, что она улыбается.
А под футболкой у неё не оказалось ничего.
Ни одной твёрдой косточки бюстгальтера, ни одного шва. Только тонкая спина, которая прогибалась в талии вперёд, прижимаясь ближе ко мне.
Какой позор, она чувствовала своим животом всё, что у меня происходило, но я не думаю, что её это смущало. Я не думаю, что её смущало хоть что-то.
— Закрой глаза, - вдруг сказала она негромко, но так, что я услышал.
Я послушно закрыл и ощущал только её присутствие рядом, запах её тела, прикосновение её волос, эту ёбаную плотную белую футболку, под которой не было совсем ничего, но не оставляющую ни малейшего шанса это проверить.
Я чувствовал, как она двигается рядом, уже быстрее, сливаясь с монотонными звуками техно, и мы, наши движения будто слились в один большой синхрон.
Сквозь закрытые веки пробивались лишь фиолетовые огни, а перед глазами стояли её глаза. Прищуренные. Синие. Смеющиеся слишком самоуверенно и дерзко.
Вдруг музыка начала ускоряться, я открыл глаза и увидел, как самозабвенно она просто скачет и прыгает, как она улыбается от счастья и жмурится будто изо всех сил.
Я начал улыбаться вместе с ней, она тоже открыла глаза и взяла меня за руки, чтобы я прыгал вместе с ней.
А я что?
Я начал прыгать. Не до потолка — рост позволял мне его пробить, если чуть перестараться, но переминаясь с ноги на ногу. А она скакала как сайгак и вместе с ней волосы. И грудь.
Неужели я увидел что-то, что перестало от меня прятаться, то, что было её сущностью и в канон перекликалось с моей. Что-то, что я чувствовал — принадлежит мне.
Она здесь.
Она невообразимо прекрасна.
И она должна стать моей. Слиться со мной в одно. Стать мной. Стать общим знаменателем.
Мысленно я усмехнулся.
Я шёл сюда один. Я делал это намеренно, я хотел быть один. Хотел курить один, танцевать один, закрывать глаза ОДИН.
А встретил её, и почувствовал, что в каком-то смысле и она была одна. И она была мной. А я был ей.
В ней смешивалась дерзость, смелость, отсутствие предрассудков, насмешливость. Она насмехалась над своим гендером, над общепринятыми нормами, над законами природы, над окружающими людьми, надо мной.
Она была в кристально-трезвом сознании, я видел это в её глазах — не затуманенных змеем. В них отчётливо читался посыл: "Я здесь. Я красива. Я молодость. Я любовь. Я женщина, но у меня нет пола. Возьми. Но ты не сможешь держать столько, сколько тебе будет нужно. Потому что всегда будет недостаточно. А я исчезну, очень-очень скоро. Я растворюсь как сон. И ты вновь останешься один. Ты ведь этого хотел?"
Обида и желание обладать переполнили меня, я схватил её за руку так крепко, как мог. В этот момент я впервые прочёл в её глазах... нет, не страх. Удивление. Теперь я вёл её, как и было нужно изначально, я мужчина, и я должен был принять это решение, а не стоять и хлопать глазами.
Я практически бежал. Добравшись до туалета, я растолкал всех плечами, зашёл внутрь, затащил её и запер дверь на замок. Кто-то снаружи начал недовольно стучаться, но я не слышал, не обращал внимания.
Я посадил её на край стола с раковиной и вцепился в неё, как зверь. Я не мог больше контролировать себя, я безумно хотел прикоснуться к тому, что было спрятано от меня. Вытащив футболку из шорт, скользнул рукой под неё. Кожа на животе была мягкой, как чёртов бархат, но меня больше волновало то, что было выше. Я поднялся и сжал её грудь в своей руке -- она была совсем юной и помещалась туда идеально. Я чувствовал, как её покрывают мурашки, как под прикосновением моей ладони она становится твёрже. Я целовал её, кусал за нижнюю губу, помада давным давно уже разъехалась по её подбородку, да и наверное, по моему. Где-то приглушенно звучал трек, а стена вибрировала какими-то первобытными мотивами, под которые аборигены устраивали ритуальные пляски у костра. Я сжал другой рукой её бедро ближе к заднице практически в кулак и она взвизгнула пронзительно, что заставило меня одуплиться и смутиться за то, что причинил боль, но с другой стороны ещё больше завело.
Я был готов ко всему, но вдруг она отстранилась от меня. Посмотрела прямо, пронзительно, слишком серьёзно даже. Но через секунду улыбнулась размазанным ртом, напоминающим Джокера и весело сказала:
— Извини!
Слезла со столешницы и не оглядываясь направилась к выходу. Открыла дверь, в которую ворвались оглушающие звуки техно и раздосадованные кричащие люди, явно недовольные закрытым туалетом. Она просто проскользнула сквозь них и растворилась в толпе.
А я остался стоять.
Один.
