Я ждала его оценки, но душным субботним вечером даже такому важному аналитику было трудно удержать мое внимание. К тому же посылала во всех сетях лучи добра крымчанам - не тем, кто хлопал крыльями и спрашивал не добавить ли камней с неба (а были и такие, хотя их быстро и не самым нежным образом отправляли куда надо), а отважно боролся со стихией.
Но я человек упорный. Сумела сосредоточиться на ярком галстуке и карманном платочке политолога, вставила спички в глаза и дослушала. До всех не выдержавших и заснувших доведу то, что приняла к сведению. В порядке, так сказать, шефской помощи.
- Ничего существенного не произошло. Но кое-что произошло, - почти кокетливо сообщил Сергей Александрович. И произнес то, что каждый из нас сказал себе, когда самолет Президента взял курс из Женевы на Москву. - Снизился градус враждебности и напряженности.
В градусах мы отлично умеем измерять практически всё.
Но политолог заметил, что именно этот градус он считал одной из важнейших причин, по которой мы находились на грани войны.
- Чуть-чуть понизили. Уже хорошо.
И что будет дальше?
- Может, что-нибудь где-нибудь о чем-нибудь начнут говорить, - витиевато продолжал избегать прямых оценок обычно четкий политолог. - Правда, может быть, мы не обо всем захотим разговаривать...
На лицах поставленных напротив дискурсантов я заметила легкое волнение. "Если кто-то кое-где у нас порой..." Они напряженно сопоставляли заготовленные вопросы с легким туманом, который легко удалось нагнать Сергею Александровичу.
Я помнила, как почетный председатель Совета по внешней и оборонной политике радовался нашему почти вынужденному развороту на Восток. И он не обманул моих надежд.
Нам и Китаю одинаково объявлена холодная война. У нас она, по его подсчетам, уже третья.
- Но она будет чуть-чуть менее горячей, - закончил Караганов измерять градусы. Чем еще больше озадачил своих визави в студии.
Я очень ценю аналитику этого политолога, но меня, как человека, которому только что после летней профилактики вновь стал доступен нормальный душ, тоже немного вынес мозг тезис о менее горячей холодной войне.
Тогда менее озадаченный ведущий Дмитрий Куликов попросил оценить статус наших стран после встречи президентов. И Караганов нашел, что наш прилетел в Женеву с гораздо более сильной позицией - несмотря на накачивание Байденом и его имиджмейкерами политкапитала американца и обнимашки со всем НАТО вместе взятым (простите, я кое-где коротко своими словами, максимально сохраняя суть). Он считает, что мы лишили США лет на десять даже мысли о том, что они могут получить военно-стратегическое преимущество.
Но - главное (и тут я увидела знакомую улыбку, связанную с упоминанием любимого конька): за спиной СССР стоял по большей части времени враждебный Китай.
- А сейчас за спиной России стоит мощный дружественный Китай. Это кардинальное изменение стратегической обстановки.
Третий, нигде не упомянутый элемент, который позволил Путину говорить с позиции силы - в поздние советские и ранние российские времена наши лидеры на встречах с западными чувствовали себя ущербными.
Все знали, что мы посыпались.
Сейчас мы можем вместе с нашим Президентом говорить с позиций морального превосходства.
- У нас еще много слабостей. Мы делаем ошибки, странные вещи. Но правда на нашей стороне. И, возможно, история на нашей стороне в первый раз. Чем в те годы, когда мы вели подобные переговоры.
Сила, правда, история и мощный союзник - перечислили ведущий с экспертом наши нынешние преимущества.
И здесь я пока остановлюсь. Потому что вчера же услышала пересказ знакомого эпизода с участием министра иностранных дел Козырева, ныне пенсионера штата Флорида.
Мне показалось, что Дмитрий Саймс подал его в вечернем включении у Соловьева более широко и страшно - лично для меня - чем обычно.
Саймс напомнил, что обещание не продвигать структуры НАТО на восток исходили от Буша-старшего, который искренне не собирался это делать и искал формулу взаимодействия с Россией. Когда Борис Николаевич активно занимался развалом собственной страны и всей бывшей империи (так не я - Дмитрий сказал), в 1991 году Буш-старший поехал в Киев и произнес речь о том, что США не будут поддерживать чрезмерный национализм. Дмитрию даже показалось, что американский президент был за сохранение СССР. Ему и коллективному Западу важно было получить согласие Горбачева на объединение Германии, а это уже случилось.
Все тогда забыли, что любые обещания могут даваться главами стран лишь на то время, когда те остаются президентами. Чтобы обязательства не вылетали в трубу со сменой лидеров, должны подписываться договоры.
Но помощник Горбачева Анатолий Черняев написал в мемуарах, что они не могли ПСИХОЛОГИЧЕСКИ поставить вопрос о том, что нужно все эти обязательства переводить в официальную форму. Черняев говорил: "Ну, вот как могли так отнестись к Маргарет Тэтчер? Она к нам отнеслась так хорошо... Так замечательно поверила в Горбачева. А мы потребуем подписывать официальные договоренности! Это было бы проявлением не нового, а старого мышления."
Соловьев сказал, что где-то в атмосфере ему послышалось слово "идиоты", а вообще ему даже мата не хватает, чтобы выразить нахлынувшие чувства. Как сработала отрицательная селекция, если вынесла на самый верх таких людей!
Те, кто был в 90-е у руля российской внешней политики, нанесли стране страшный вред, подтвердил Дмитрий Саймс. Он имеет право так говорить, потому что заявлял то же самое еще тогда. И писал об этом в американских СМИ. Светлоликие всем нам оказали тогда медвежью услугу, показав коллективному Западу, что Россия не собирается бороться за суверенитет. Более того - даже не нуждается в нем по-настоящему. Не то что готова сдаться на милость победителю - ее и побеждать не надо. С ней можно не считаться, Просто - игнорировать, поскольку она должна теперь испытывать бесконечную вину за всю свою историю. За коммунистов, царей, далее везде...
И тут Соловьев в ответной реплике внезапно употребил не слово "градус", а то, на котором я остановилась в диалоге "Куликов-Караганов":
- Теперь мы изменили свой статус. Но Запад не уверен, что это всерьез и надолго. Поэтому всё связывают с личностью Путина. Думают - надо переждать, а потом Россия снова вернется к пути деградации.
Саймс согласился с ведущим. И сказал, что если дурные привычки укореняются, то избавиться от них потом очень трудно. И повторил тот самый эпизод, который показывает, как эти привычки формировались.
Вспомните и задумайтесь еще раз, прошу вас!
Он, Дмитрий Саймс, сопровождал Ричарда Никсона на встрече с Андреем Козыревым, тогдашним министром иностранных дел.
- И Козырев на полном серьезе его спросил, как он, Никсон, советует России определить свои национальные интересы. У Никсона (в ответ) было то, что называют в Америке Poker Face...
(Справка знатоков: Покер Фейс – это основной инструмент для блефа в карточной игре. Каменное выражение лица довольно трудно «прочитать» и понять, что оно означает. Это также специальные мимические уловки, применяемые игроком чтобы ввести оппонента в заблуждение.)
- Лицо-маска, которая тщательно скрывает его истинные чувства. На этом лице ничего не отобразилось. Он просто сказал: "Знаете, г-н министр, я не могу пойти так далеко, чтобы учить Россию, какие у нее национальные интересы. Может, вы могли бы мне сказать, что конкретно в данном случае вас интересует?" Козырев ответил: "Вы знаете, все наши беды от того, что мы слишком долго думали о национальных интересах, а не об общечеловеческих ценностях". И мы вышли из здания МИДа, сели в машину, которая была предоставлена Никсону. Никсон посмотрел на меня и попросил: "Ты можешь повторить ЧТО он сказал?" Я повторил. Он говорит: "Да не может быть!" Ну, говорит, министр великой державы...
Выражение лица Сергея Караганова и его констатация фактов мне понравились, признаться, больше. Но и от горькой правды Дмитрия не спрятаться.
Извините, если отвлекла от полезных дел в выходной день. Но, может, подумаете о чем-нибудь высоком, поливая редиску.