Большинство знает лишь один спектакль-долгожитель среди поставленных Евгением Вахтанговым – искрящуюся праздничную "Турандот". Но была среди спектаклей режиссера еще одна постановка, прожившая больше 40 лет, – трагичная, мрачная, мистическая.
...В 1919 году молодой режиссер Евгений Вахтангов рвался к театральным экспериментам. За спиной уже были и дерзкое «Чудо святого Антония» в его студии в Мансуровском переулке, и «Потоп» в 1 студии МХАТ.
Никто не знал, что жить ему осталось три года. Не знал и он сам. А мучения от болезни, которую поначалу принимал за язву желудка, обезболивал усиленной работой. Про него говорили, что за месяцы ночных болей Вахтангов «разучился спать»: ночью он работал. И на репетиции являлся смертельно бледный, исхудавший, но с фанатически горящими зелеными глазами, спеша опробовать новые идеи. Он даже успевал руководить двумя московскими театрами: Третьей студией (будущий театр Вахтангова) и еврейской студией «Габи́ма».
То вообще было время театральных студий. Некоторые быстро «схлопывались», не успев открыться, иные перерастали потом в большие театры. «Габима» на тот момент была самодеятельным театриком. Вахтангов этому даже радовался: у себя «дома», среди соучеников-студийцев, он был «Женькой», с ним могли спорить. Здесь, в «Габиме», актеры-любители ловили каждое его слово и были открыты любому новому опыту. Максим Горький в том же году писал о «Габиме», сравнивая ее с профессиональными театрами: «у них… больше страсти, экстаза. Театр для них — богослужебное дело, и это сразу чувствуешь».
«Страстью и экстазом» наполнили режиссер и актеры и постановку мистической пьесы «Между двух миров» Семена Ан-ского. Именно эта пьеса и легла в основу легендарного спектакля «Гади́бук».
Мистическая история №1: пьеса Ан-ского
Название спектаклю дало имя духа из еврейской демонологии. «Га» – определенный артикль; в английских переводах спектакль называют «The dybbuk», а евреи – «А-дибук». Но в русской театральной традиции прижилось именно название «Гадибук».
В приступе занудства добавлю, что пьесу постигли языковые приключения. Она была написана по-русски, затем переведена на идиш (разговорный еврейский того времени), а с идиша – на иврит (древнееврейский). На иврите-то ее и играли в студии «Габима». Русский оригинал был утерян, и долго представление о нем создавалось на основе режиссерского сценария, набросанного Вахтанговым. И лишь к 2004 году оригинальный текст смогли найти и опубликовать. Правда, до сих пор неизвестно, насколько он соответствует финальной цензурной версии.
…Писатель Соломон Раппопорт, взявший себе псевдоним Семен Ан-ский (именно так пишется его фамилия; читаем «Анский»), в 1912 году занимался сбором еврейского фольклора. В одном местечке он застал печальную сцену. Гуляли пышную свадьбу. Лишь молоденькая невеста была грустна. И вдруг прямо на свадьбе с нею случилась жестокая истерика. Писателю объяснили, что девушка горячо любила студента-богослова, а ее отец разлучил влюбленных, насильно выдав дочь за богача. Ан-ского так поразили крики и плач бедной невесты, что, прибыв домой, он взялся за пьесу «Меж двух миров».
Но в интерпретации писателя местечковая любовная история обросла мрачными преданиями и религиозными символами и разрослась до глубокой богоискательской драмы.
Когда-то двое друзей, Сендер и Нисон, поклялись друг другу: если у одного родится сын, а у другого дочь – быть детям женихом и невестой. Нисон вскоре пропал без вести. А Сендер пошел в гору, разбогател и забыл свое обещание. Но судьба ничего не забывает.
Как-то в деревню пришел юноша Ханан и полюбил Лею, дочь Сендера. Но отец не хотел выдать дочь замуж за нищего студента – он приискал ей богатого жениха. Пытаясь предотвратить брак Леи, Ханан занялся черной магией и погиб. И... вернулся с того света, чтобы вселиться в тело своей возлюбленной и слиться с ее душой.
Такого духа-подселенца евреи и называют ди́бук.
Лею приводят к цадику (экзорцисту), но дух умоляет не изгонять его. Цадик догадывается, что Ханан не просто так овладел душой Леи: в прошлом двух семей кроется какое-то преступление. Становится известно, что была нарушена данная перед богом клятва. Оказывается, что Ханан – сын умершего Нисона, а значит, именно он был обещан в мужья Лее.
На клятвопреступника Сендера накладывают тяжкое наказание. Благодаря этому наконец удается изгнать дух Ханана из тела Леи, но Лея не хочет разлучаться с возлюбленным и падает мертвой.
Мистическая история №2: «Страсть и экстаз» на сцене "Габимы"
Переговоры об оформлении спектакля велись с Марком Шагалом. Но в итоге художником "Гадибука" стал Натан Альтман.
Сам Вахтангов просто-таки горел этой работой. Он мечтал добиться от сценического действа высокой степени остроты и гротеска, выразить в гротеске само трагическое начало. Изломанные эскизы Альтмана довершили замысел постановки. Пропорции и линии декораций на сцене были сознательно искажены. Для актеров был выбран утрированный, подчеркнуто театральный кубистический грим. Наносить его помогал молодой ученик Вахтангова, будущий знаменитый актер и режиссер Юрий Завадский: "рисовал на лицах актеров, как на холсте".
Ритмически спектакль был нанизан на «три танца», которые практически вошли в учебники по истории театра. Накал страстей возрастал с каждым следующим танцем. В первом акте это была пляска учеников духовной школы после сообщения Сендера о помолвке дочери. Пляска оканчивалась обмороком влюбленного Ханана. На второй акт приходилась кульминация всего спектакля. Это была бешеная, завораживающая пляска нищих на свадьбе. По еврейскому обычаю, невеста должна перед свадьбой угостить нищих и потанцевать с ними. Нищие выглядели в спектакле гротескными мифологическими персонажами, почти чудовищами.
Они закруживали Лею в бешеной пляске – и танец заканчивался обмороком Леи и вселением дибука.
Наконец, в третьем, самом мистически насыщенном акте эта ритмическая композиция завершалась танцем хасидов.
Интересным был и выбор актеров. Роль Ханана была отдана женщине – Мириам Элиас. Но зрители забывали, что перед ними актриса: по сцене метался страстный, словно одержимый, юноша-каббалист.
Лею играла красивая, пластичная актриса Хана Ровина, наделенная огромным драматическим талантом. К 29 годам уже проявился ее сильный и яркий темперамент и необычное дарование. Когда она заговаривала голосом дибука, зритель вздрагивал: актриса прекрасно перенимала низкий регистр Мириам Элиас и ее речевую манеру, и Лея казалась действительно одержимой духом Ханана.
Михаил Чехов, друг и соратник Вахтангова, рассказывал, как тот пригласил его на репетицию. После репетиции Вахтангов спросил, всё ли было понятно. Актёры играли на иврите, но Чехов восторженно ответил, что понял абсолютно всё, кроме нескольких сцен. Режиссер собрал артистов и сказал им:
— То, что Чехов не понял в спектакле, зависело не от языка, но от того, что вы плохо играли. Хорошая игра должна быть понятна всем, независимо от языка. Мы будем репетировать снова все сцены, названные Чеховым.
«Гадибук» имел оглушительный успех, даже в те студийные годы необычный для самодеятельного театра. Даже люди вполне земные и скептического склада вдруг заговорили о нём с благоговением:
С некоторой робостью приступаю я на этот раз к выполнению возложенной на меня задачи <…> Крепкое библейское вино, отстоянное в веках, бросилось в голову, в ушах еще стоит торжественная песня из “Песни Песней” <…> Пальцы дрожат, но вижу яснее и ощущаю глубже». Далее критик делает и вовсе неожиданное заявление: «“Гадибук” не имеет ничего общего с русской революцией и нашими днями. Но отчего же я именно в нем понял вдруг очарование и пленительность этих грохочущих и сверкающих лет, и почему на нем я почувствовал величие и смысл созидающегося ныне мифа о нас самих?»
(Михаил Загорский, советский драматург и критик)
Впоследствии во время парижских гастролей труппы критик Андрей Левинсон писал о «Гадибуке»:
От нас требуется не анализ пьесы, но понимание чуда.
Это не значит, что все поголовно были в восторге от спектакля. Вахтангова и бранили немало. Были и откровенно хамские (что характерно, анонимные) заметки и фельетоны о мистицизме постановки – я не буду приводить их в этой статье.
Некоторых критиков возмущал открытый натурализм финала. У Ан-ского смерть Леи торжественна и мрачно-прекрасна:
Лия*. И ты ушел из мира живых. И солнце мое погасло... и душа моя завяла... И повели меня, невесту-вдову, с веселым пением к венцу с чужим. Затем ты вернулся и пошла я с непокрытой головой к венцу с тобою. И в сердце моем зацвела мертвая жизнь и печальная радость. ...Не плачь, не плачь... Вернись ко мне, мой жених, мой муж. Я буду тебя, мертвого, носить в своей груди. И в ночных снах мы будем убаюкивать наших не рожденных детей. Я буду им шить рубашечки, буду им петь песенки:
Баю, деточки мои,
Не родившись, умерли.
Мать - могила для отца,
Овдовела без венца...
С улицы доносится музыка, обычный мотив, с каким ведут к венцу.
(Встрепенувшись.) Опять идут, чтобы вести меня к венцу с чужим... с чужим... Приди ко мне... Приди.
Хонон (рванувшись). Не могу переступить круг! Не могу!
Лия (подымается, протягивает к нему руки). Если ты не можешь прийти ко мне, я иду к тебе. Мой вечный жених... мой муж! (Кидается к нему. Падает мертвой.)
В спектакле «Габимы» эта сцена была сокращена и выглядела иначе: Лея падала с нечеловеческим пронзительным криком и физиологически подробно умирала. Всё возвышенно-романтическое было сознательно убрано из финала: Лея здесь просто физически не могла выжить без своей любви.
Мистическая история №3: "изгнание дибука из тела Габимы"
Премьера состоялась в 1922 году. Работа над спектаклем длилась три года. За это время Вахтангов слёг. На последние репетиции его приносили в театр – сам идти он не мог.
В театре до сих пор живет легенда о прощании Вахтангова с труппой. Начинается она вполне реалистично:
После спектакля вдруг за кулисами появился Вахтангов, ведя за собой Анатолия Луначарского, наркома просвещения. Вахтангов был бледен, как смерть. Луначарский раздал нам комплименты и обещал похвалить нас на совещании Совнаркома.
(Давид Варди, актер театра «Габима»)
А вот дальше следует пронзительный поэтический рассказ, почти миф о том, как Вахтангов остался наедине с актерами:
— А теперь поднимите занавес, потушите свет в зале и поднимайтесь на сцену! — скомандовал он.
Мы сделали все, что он сказал.
— Друзья! — сказал он, — я ухожу. Эта тайна известна и вам, и мне. Хотя я еще молод, мне исполнилось тридцать девять лет. Но Всевышний хочет этого, и я должен повиноваться, как хороший солдат. У меня нет выбора. Наверное, старик там наверху заскучал и надеется, что я его развлеку. Вы свидетели, я боролся с ним, пока он не дал мне закончить этот спектакль. И как говорит Ханан в «Гадибуке»: «Я снова победил!». Но ненадолго. Я расстаюсь с вами. Дорогие, прощайте. Если я понадоблюсь вам, то я приду. Даже если я не буду здесь, вы почувствуете меня.
...Он обнял почти каждого из нас. Мы столпились вокруг него в узком проходе возле выходной двери. Долго мы стояли молча. Потом послышался тихий плач. Потом вдруг он резко двинулся, как будто откликаясь на чей-то зов, быстро открыл дверь, сказал «Шалом» [«Здравствуйте» – О.Г.] и исчез.
Все исследователи почти в один голос повторяют одну и ту же метафору: дух Вахтангова остался с «Габимой», как дух Ханана – с влюбленной в него Леей. И впоследствии это стало не счастьем, а проблемой для театра. Но об этом чуть ниже.
Тем временем политическая атмосфера начала накаляться. Поднимались антисемитские настроения. В 1926 году «Габима» отправилась в большое мировое турне, закончившееся в США. Из турне труппа не вернулась. По одной версии, коллектив и руководство театра рассудили, что возвращаться работать в СССР им будет небезопасно. По другой, которую поддерживал сам Вахтангов, – идея эмиграции зрела в театре давно именно как желание воссоединиться с корнями, погрузиться в национальную культуру. И действительно, уже через год театр эмигрировал из США в Палестину.
Театр существует в Палестине по сей день, и его история – тема, достойная отдельной статьи. Ставили там и Анджей Вайда, и Юрий Любимов, и многие другие знаменитые режиссеры. Но я, с вашего позволения, закончу рассказ о легендарном «Гадибуке».
Спектакль оставался визитной карточкой театра, как «Принцесса Турандот» осталась визитной карточкой театра имени Вахтангова в Москве. «Гадибука» играли ещё почти 40 лет. Всё громче раздавались голоса критиков и самих артистов, требующие «изгнать дибука из тела "Габимы"».
К шестидесятым годам XX века из первого состава в спектакле осталось всего пять актеров. Одной из них была Хана Ровина. К концу «жизни» спектакля ей было уже под семьдесят. Она откровенно тяготилась ролью 18-летней девушки, но руководство заставляло её участвовать: Ровина была изюминкой «Гадибука», его главной достопримечательностью. И только в конце пятидесятых годов, к её облегчению, в спектакль ввели двух молодых актрис: Пнину Перах и Эву Лион. Но их исполнение не удовлетворяло многих, видевших Хану Ровину, поэтому на гастроли всё равно приходилось ездить пожилой актрисе.
Гастрольный сезон 1964-1965 гг. стал последним для «Гадибука». Зрители и критики в США и Англии откровенно назвали увиденное – бледной тенью прежнего спектакля. Он был снят с репертуара. В 80-х годах, впрочем, его восстановили, но стоит ли считать нового «Гадибука» тем самым легендарным спектаклем?
Сама же пьеса живёт до сих пор. Её ставят и переписывают, она выдержала несколько экранизаций.
«Эта работа стоила мне здоровья» – сказал Вахтангов о «Гадибуке». И действительно, за те несколько лет, которые он работал над спектаклем, его болезнь резко прогрессировала, словно он по капле переливал собственные силы в свое детище. Но сквозь боль, ужас, бессонные ночи он завершал свой труд. Кто знает: может быть, «Гадибук» не отнял, а подарил режиссёру эти месяцы жизни?
© Ольга Гурфова
---
*транскрипция имен в статье приводится традиционно по версии "Габимы"; в цитате - по тексту Ан-ского, опубликованному в 2004 году.
--
Источники:
- Иванов В.В. Русские сезоны театра Габима. М.: Артист. Режиссер. Театр, 1999. 317 с.
- С. Ан-ский. Меж двух миров (Дибук). Цензурный вариант / Публикация, вступительный текст и глоссарий В. В. Иванова
- Ю.Смирнов-Несвицкий. Вахтангов
Электронные источники приведены в первом комментарии к статье.
--
<<Следующий пост | Предыдущий пост>>
Удобный путеводитель по моим постам - здесь .
Подписывайтесь на мой канал здесь или в телеграме и получайте больше историй о театре и кино!
Ну и как же без бан-политики: вся информация о ней – вот тут))