То, что я умер понял не сразу, только когда Димку увидел. Сначала просто удивился как я в этой комнате оказался. Я утром на работу поехал и добрался уже как на Волгоградке в аварию попал, ну она всегда в это время загружена. И главное я вроде не сильно об этот Ниссан стукнул я, только поплыло все вдруг перед глазами и сознание потерял. Очнулся я в этой комнате, не понимаю ничего, вроде должен бы в больнице быть, как думаю здесь оказался. Комната самая обычная была, кроме кровати где я лежал, столик журнальный, там кипа каких то газет лежит, стул, шкаф и даже телевизор в углу на тумбочке.
Я глаза протёр, на кровати сел, головой туда сюда мотаю, в себя прийти пытаюсь. Потом встал из комнаты вышел и на кухню попал. А там Димка сидит и чай с сушками пьёт. Он и мне предложил.
Ну я так и опустился на табурет, как стоял, только глазами хлопаю. С Димкой то мы давно знакомы были.,еще с пятого класса за одной партой сидели. Сдружились тогда сильно, как говориться не разлей вода. После школы наши пути вроде бы и разошлись. Я в институт поступил на юридический, а Димка в армию ушёл. Ну он всегда был сознательный. Мы то все равно потом дружили, уже и семьями.
Три года назад Димка в деревню поехал, там у его жены Светы родственники какие то дальние обьявились. На речку пошёл купаться, ну и утонул. Главное никто не мог понять как это случилось парень он спортивный, плавал ещё с детства хорошо. И не выпивал он почти, если что, тем более это все утром случилось.
Нашли его потом, похоронили, Света убивалась очень. Я её утешал как мог. А тут сижу я значит на кухне на табуретки, а Димка мне сушки предлагает. Я почему то сразу понял, что не глюки это все, что я умер тоже значит. Подумал только как же теперь Кристина, жена моя с дочкой будут. Ей Настеньке только полтора года исполнилось. А Димка все сидит и смотрит на меня грустно как то, прямо за душу берет.
Потом мы поговорили с ним, я про нашу жизнь стал рассказывать, только сдаётся мне, что Димка и так это все знает. А потом он встал, подошёл к двери, на меня обернулся и говорит:
-Пошли, дверь входную открыл и вышел, ну я за ним, не понимаю, правда, ничего. А как мы из квартиры вышли, то сразу на поляне какой то и очутились. Просто мгновенно перенеслись, как нуль-транспартировка какая то. Там на поляне трава, кустарники, деревья вдалеке виднеються, солнышко из за туч проглядывает. Только все не живое как будто.
Смутрю, Димке тоже здесь не нравиться, погрустнел он совсем, на меня даже не смотрит. Вперёд быстро идёт, я за ним едва поспеваю. Нагнулся я травинку сорвал, она в руках рассыпалась как бумага пергаментная. К речке мы вскоре вышли, река как река, только мутная очень, дна не видно. Димка, вроде что то рассказать собирался, но не успел. Вижу идут к нам.
Из за деревьев по тропинке женщина вышла и прямо к нам направилась. Одета она была в чем то наподобие сарафан, только грязный очень. Подошла она к нам, вижу не старая ещё женщина, только невнятная какая то и лицо будто сонное,и нос картошкой. Заговорила с нами, я слова с трудом разобрал, понял что зовёт нас куда то. Мы пошли за ней, вернее Димка быстро подобрался и пошёл. Ну и я за ними, одному то мне здесь совсем делать было нечего.
Мы в деревню вышли, избы там все страшные покосившиеся, дворы бурьяном заросли. Видно, что хозяева садово огородные работы не слишком любят. У нас с Кристиной тоже дача имеется, так там все прибрано, ухожено... Вздохнул я и за женщиной этой в один из домов зашёл. Тот вроде поприличней других показался.
Там в доме скамья была широкая вдоль стола и люди за ним сидели, человек десять. Тоже все вроде сонные. Я даже вспомнил вдруг как в школе про Обломова читал там похожая деревня была. Значит сели мы с ними за стол, там еда какая никакая имелась, хлеб лежал, котелок навроде с кашей, ещё что то. Я посидел, краюху хлеба схватил в рот потянул. Чуть не выплюнул, мало того что она твёрдая как наждачная бумага оказалась, так ещё и привкус чего то совсем не приличного. Краюха та чем то коричневым была намазана, я поначалу на шоколад подумал.
Мы в этом доме не долго просидели, Димка с хозяевами распрошался и ушёл, меня за собой и увлек. Опять мы к реке вышли, там на травке этой пергаметной расположились, тут мне Димка наконец все и объяснил.
Оказывается души после смерти в ожидании страшного суда себе пристанище выбирают, какое кому подстать. А он кем то вроде проводника приставлен. Кем приставлен он, правда, сказать отказался, говорит, что сейчас это не главное.
Ну я тоже сказал, что во всяком случае здесь оставаться не намерен. Димка на меня посмотрел, травку в руках теребит. Задумался видать сильно, потом заговорил, мол если я сюда в первую очередь попал, то выбор у меня не богатый. А здесь тепло, сухо, общество какое никакое имеется. Видели мы это общество!
Я обиделся даже, привстал, походил, смотрю на него, говорю, мол делай что хочешь, но если уж Сусанином заделался, то види меня отсюда, хоть куда. Ну он тоже встал, вперёд прошёл, руками какой то знак сделал и словно завеса как в театре разьехалась.
Стоим мы чуть ли не по колено в снегу, и холод прямо до костей пробирает. Удивительно, вроде бы тела больше нет, а все чувствуешь. Я как то читал, что в мозгу что то вроде рецепторов имеется, которые за каждый наш орган отвечают, может у тебя этого органа и нет давно, а мозг все помнит и чувствует. Только мозг он же тоже к телу относиться вроде, не понятно все это.
Там впереди за полной этой снежной дома было видно, многоэтажки высокие. Пока я на них отвлёкся, Димка откуда то унты раздобыл и куртку тёплую, наподобие бушлата и мне протягивает. Я ещё и одеться толком не успел, ноги из снежного плена вытаскиваю, а он сказал вдруг, что встретимся теперь у рынка и пропал. Я один остался, растерялся совсем. Тоже мне провадник называется, завёл и бросил! Постоял я там немного, а потом через снежную равнину, к тем домам, что вдалеке виднелись, пошёл.
Продолжение следует.