"А между нами снег" 24 / 23 / 1
Лиля и раньше видела Авдотью, и в глубине души злилась на неё за то, что та любовница её отца. Было обидно за мать. Хотя для Настасьи это не было тайной. Она прощала мужу все его похождения, но и сама не плакала в углу.
Находила себе развлечения, заливала неверность мужа вином, приправляла это всё редкими скандалами и продолжала жить. Лиля вспомнила о матери, и ей невыносимо захотелось увидеть её, поделиться своими мыслями. Хотелось, чтобы мать посмотрела, как её дочь блещет в чужой стране.
Лилин французский был безупречен. Этому удивлялись даже сами французы. Знание языка и популярность жены отодвинули Богдана на второй план. Если раньше он, будущий врач, был предметом восхищения молодых особ, то сейчас на него никто не обращал внимания кроме Авдотьи. Она, увидев скучающего Орловского младшего, подошла к нему.
— Да, Иван Григорьевич вырастил бестию. Радостно, что девочка смелая и умная в таком-то возрасте, и у неё, видимо, счастливая жизнь, — произнесла Авдотья. — Я в её возрасте терпела своего старого мужа, которого мне любезно презентовал отец. Именно презентовал, Богдан.
Он выдал меня замуж за старого больного человека, чтобы прибрать к рукам его наследство. Наследников у моего мужа не было. И я стала этой счастливицей.
Но только пять лет рабства истерзали мою нежную детскую душу. Мне было тринадцать лет, когда я впервые вошла в дом, где невыносимо воняло. Я видела, как жизнь борется со смертью и решила, что ни за что больше не позволю себе быть несчастной. Поэтому я выбрала одиночество.
Каждый год семейной жизни для меня был десятилетием. Я, маленькая девочка, только выпрыгнувшая с колыбельной, стала сиделкой у старика. Он даже и не знал, кажется, что я его жена. А может и знал, но очень быстро забыл.
Чтобы не тратить деньги на сиделок, отец приказал мне не отходить от мужа. Он всё твердил, что нужно быть внимательной, никого к нему не подпускать, ничего не есть из того, что готовили на кухне мужа.
Два раза в день лично мне от отца привозили еду. Мой отец думал, что моего мужа травили. Это предположил и врач, который иногда наведывался к больному.
Мне было восемнадцать, когда муж испустил свой дух. Я ещё около полугода не могла выйти на свет божий. Я просто не верила своему счастью. Всё думала, что это неправда и он живой.
Пока я находилась в этой прострации, мой отец привёл в порядок весь дом, сделал в нём ремонт, заказал новую мебель и переехал из своего скромного домика.
Мы стали жить вместе. Дождавшись моего вступления в наследство и дорвавшись до больших денег, отец начал кутить. Он почти не приходил домой сам, его привозили, приносили… И опять моя жизнь стала адом, потому что он бил меня.
Как-то так получалось, что он неожиданно появлялся на моём пути, и тогда я не знала, куда мне деться.
Деньги стали стремительно заканчиваться. Бывший управляющий делами моего мужа (бывший, потому что мой отец выгнал его) пришёл ко мне однажды и сказал, что отец влез в долги. Он делал ставки на лошадей и всё проиграл.
Я была вне себя от злости. Именно в тот момент во мне появились силы и я впервые, когда он поднял на меня руку, дала отпор. Мне помогла деревянная ваза, которая оказалась под рукой. Отец рухнул и пролежал так три дня. Потом заново отправился по излюбленным местам.
Я вернула управляющего и запретила ему оплачивать отцовские счета. Кстати, та ваза до сих пор мой талисман. Я всюду беру её с собой. Мне она помогла уже второй раз, когда на мою карету напали разбойники.
Я начала вникать в дела мужа. Управляющий очень помогал мне в этом. Он и стал первым мужчиной в моей жизни. Взамен на моё тело он обещал мне исправить надвигающееся бедственное положение. Обещание выполнил.
Через три года дело моего мужа процветало и набирало новые обороты. Я стала владелицей ещё нескольких земель. Дела шли в гору, а пшеница, которую на протяжении многих лет выращивал мой муж, а теперь и я, росла даже у крепостных во дворе.
Сорт нашей пшеницы высоко ценился, и я всегда была с урожаем. Вскоре мой отец попал под колёса кареты. Мы остались с управляющим вдвоём.
И однажды я услышала его разговор кое с кем. Не буду называть имя этого великодушного честного человека. Так вот мой управляющий говорил, что он выполнил свои условия, отравил, дескать, моего мужа и хочет получить свою долю. На что великодушный человек приказал ему сначала избавиться от девчонки, то есть от меня.
Поначалу я не верила. Мы по-прежнему были любовниками. Но со временем я стала чувствовать слабость во всём теле. Моё сознание мутнело, совершенно неожиданно я начала падать в обмороки. Мне было то лучше, то хуже. И, однажды, за завтраком я заметила, как служанка что-то подсыпает мне в кофе. Это, несомненно, был яд. Я поняла причину своего состояния. И сразу вспомнила тот разговор.
Я перестала принимать пищу дома. А мой управляющий неожиданно стал раздражительным. Я уволила его. Он угрожал расправой, вместе с ним я продала всех слуг, и долгое время жила одна. Управляющего вскоре убрали с моего пути. Я хорошо заплатила одному честному, как мне казалось на тот момент, человеку. А он впоследствии стал шантажировать меня.
Но и его вскоре не стало в моей жизни, теперь я рассчитываю только на себя. Многие считают меня жестокой и бездушной. Но я вовсе не такая. Пусть они поживут с моё, вытерпят всё, что пришлось на мою долю, а потом я выслушаю каждого и нежно поглажу по головке, пожалею.
Я люблю каждую секунду жизни, потому что не знаю, что будет завтра. А мужчины, которые ходят за мной толпами, лишь средство для поддержания моего здоровья и счастья. Мне ли тебе это объяснять?
Авдотья подмигнула Богдану.
— Я ведь ещё не со всеми расправилась. Тот милейший господин, что хотел завладеть моим наследством, до сих пор не успокаивается.
— Я его знаю? — поинтересовался Богдан.
Авдотья так заливисто засмеялась, что все присутствующие на балу посмотрели в её сторону. В том числе и Лиля.
Заиграла музыка, Авдотья взяла Богдана под руку и повела в центр зала. Когда танцевали, шепнула ему, что будет ждать его этой ночью у себя.
— А не придёшь, — прошептала Авдотья, — Лиля узнает, что её подружка теперь под покровительством самого Родиона Орловского и носит под сердцем его внука.
Богдан побагровел.
Продолжение тут