Существует легенда, что древнеегипетские мудрецы предвидели неминуемое падение своего государства и как следствие — исчезновение всей собранной ими на протяжении тысячелетий мудрости. Они понимали, что папирусы с записями могут погибнуть, но даже если они сохранятся, исчезнет сам язык, на котором они были написаны. И вот тогда кто-то из них сказал, что вечен лишь людской порок и именно он обеспечит передачу сокровенных знаний далёким потомкам. Так были созданы карты Таро, в которых египетские жрецы зашифровали свои самые важные знания.
Не имеет значения, насколько эта легенда истинна — в первую очередь она красива. Совсем недавно по историческим меркам произошло иное событие, имеющее явное сходство с описанной в легенде ситуацией. Пропала не просто страна, а уникальная культура, причём было очевидно, что даже при сохранении отдельных её артефактов, понимание их сути будущими поколениями неминуемо будет утрачено. Речь идёт о распаде СССР.
Уж на что популярен Высоцкий, но даже сейчас людям, родившимся в постсоветскую эпоху, приходится разъяснять многие советские реалии, которые для первых слушателей этих песен были вполне очевидны. С одной стороны, перед людьми, желавшими сохранить для потомков все богатства уникальной советской культуры, стояла намного более простая задача, чем перед египетскими мудрецами: изначально было ясно, что специально никто уничтожать советские песни, тексты и фильмы не будет. Но с другой стороны, сохранить не сами тексты, а окружавшие их читателей советские реалии, не представлялось возможным.
Нужен был некий механизм сохранения смыслов, причём присущих не высшим достижениям советских творцов (музыка Шнитке и фильмы Марка Захарова в каких-либо пояснениях заведомо не нуждаются), а самым простым и обычным, составляющим не «костный мозг», а основное «мясо» советской культуры. Многие любимые советскими людьми бытовые мелодрамы строятся на реалиях, которые исключительно сложно (если вообще возможно) объяснить даже иностранцу, что уж говорить о потомках, которые будут жить в ином обществе, с заранее непредсказуемыми деталями быта.
Также было очевидно, что никакие академические работы на этот счёт не помогут — их прочитают такие же узкие специалисты, как и те, кто будет их писать. Нужен был какой-то иной механизм сохранения и ретрансляции старых «низовых» смыслов для будущих поколений. Причём такой, который не придётся поддерживать искусственно. То есть некий аналог частушки, былички и прочего низшего фольклора. Это сразу определило формат данного транслятора. Опыт показал, что надёжнее всего передаётся и сохраняется народная песня.
Советский опыт также показал, что совсем не обязательно такие песни должны иметь естественное происхождение. Многие народные песни изначально были авторскими, но потом их стали петь, не зная, кем и когда они были сочинены. Был также определён и песенный жанр. Он должен был быть модным в то время (начало 90-х годов). Но при этом не быть заведомой однодневкой, как это свойственно попсе. В нём должен был быть элемент авторской песни, но по форме это должен был быть скорее панк-рок.
С учётом всего вышесказанного, можно сделать однозначный вывод. Ключ к советской культуре был сохранён в творчестве поэта Юрия Хоя (Клинских), солиста группы «Сектор Газа». Возможно, было создано несколько похожих коллективов, но после обкатки их творчества на фокус-группах (то есть после исполнения их песен на различных сценах) приоритет был отдан именно данной конкретной панк-рок-группе.
В пользу данного предположения говорит несколько общеизвестных фактов. Огромное песенное наследие (13 полноценных магнитоальбомов) появилось за небольшое время — с 1989 по 1997 год. Но последние годы жизни Юрий ничего не писал, хотя до того стабильно выдавал по 1-2 альбома в год. Скорее всего, тексты и музыку ему писать помогали, иначе такую высокую творческую активность объяснить сложно. А когда необходимость в нём пропала, то помогать перестали, только и всего.
Не имеет значения, отчего именно Юра Хой умер и была ли его смерть естественной. Его могли убрать как носителя важной информации, или же он мог покончить с собой после осознания того факта, что без ставшей привычной помощи он творить уже не в состоянии. В любом случае, его песни — именно тот вечный ключ к советской культуре, который даст возможность будущим поколениям раскрыть заложенные в них смыслы.