Приветствую вас, многоуважаемые Коты Учёные, хочу рассказать вам о своих счастливых днях...
Тогда нас, учащихся третьего курса Машиностроительного техникума, направили для прохождения производственной практики на милый нашему сердцу завод автозапчастей. Всё оборудование, которое мы изучали, по которому защищали курсовые проекты, мы увидели вживую, и нам предстояло полгода работать рабочими.
Люди на заводе были добрыми и отзывчивыми. Мне, как слабосильному и болезному, разрешили работать в одну смену, а товарищи мои работали в три, и в самую тяжёлую ночную, когда утром голубые тени под глазами от недосыпания.
Одних назначили работать на моющих машинах, - отмывать масло и осадок цианистых ванн с деталей, других - на участки газовой цементации, цементации в твёрдом карбюризаторе и на участок цианирования. Девчонок наших определили в металлографическую лабораторию, они после распределения и работали в этой лаборатории. Обрабатывали мы детали запчастей старого автомобиля Москвич и грузовика МАЗ-200. Дело было в конце 60-х годов.
На заводе мы узнали, почём фунт лиха, и какого быть рабочим на горячем производстве. С тех пор, работая технологом, я всегда думал: какого будет рабочим-термистам выполнять написанную мною технологию?
Я работал на участке цементации в твёрдом карбюризаторе (активированный уголь с добавками), набивал круглые стальные ящики деталями и засыпал карбюризатором, потом замазывал огнеупорной глиной. Опытные рабочие загружали ящики в толкательную печь и после процесса нагрева выгружали с другой стороны печи раскалёнными до 920 градусов, высыпали содержимое на металлический лист у конвейерной масляной закалочной ванны, и тогда дружно клещами бросали детали из искрящегося угля в масло, потом загружали в отпускную печь. Мокрыми от жара печи выходили на солнышко подышать воздухом, и 40 градусная жара на улице казалась прохладой после ада термички.
С ноября перевели меня в участок цианирования подсобным рабочим. Я собирал в приспособления детали, связывал их стальной отожжённой проволокой и вешал для сушки в масляный бак. В жару на этот участок мухи не залетали – так пахло едким запахом цианистых солей, а зимой мы не закрывали двери в мороз, потому, что невыносимо было работать в закрытом помещении, я работал в цигейковом полушубке.
Время от времени вычерпывали из четырёх масляных ванн сизый осадок, остававшийся после переноса в масло деталей после выдержки в расплаве цианистых солей. И цвет был противно-сизый, а запах едкий и противный. Раза два горели трансформаторы ванн. Тогда дружно их тушили порошковыми огнетушителями. Иногда раскалённая корзина задевала нечаянно бачок с керосином печи Ц-105, и тоже начинался пожар.
Рабочим на вредном производстве выдавали молоко. Тогда мы дружной, весёлой толпой шли к киоску и, пока стояли в очереди, шутили. Время от времени собирались в тёмно-сером подвальном помещении бытовки цеха и рабочие вручали нам деньги и просили не в службу, а в дружбу купить в гастрономе напротив водки и закуски, колбасы докторской, сыра болгарского, консервов в томате. И я бегал, приносил в подвал купленное. Мы были молоды, мы были веселы, и даже такая тяжёлая и опасная работа нас не пугала, а иногда весёлила.
Как-то поспорили наши сокурсники, Эдик с Бесиком, что он может в один присест съесть килограмм конфет «Белочки». Бесик не поверил, и купил этот килограмм конфет и заявил Эдику, что купит ещё такой же килограмм если он съест, а если проиграет Эдик – то купит Бесику два килограмма таких же конфет. Мы разбили пари, и Эдик на наших глазах съел этот килограмм...
Как-то захотелось нам пойти посмотреть кино «Верная рука – друг индейцев». Уходить с завода в рабочее время запрещалось строго на строго, и на проходной охранник не выпустил бы. Что-то надо было придумать, и Сашка, отчаянный парень, из кубанских казаков, по кличке «Барвин» разузнал, что есть выход с завода по трубе, проложенной над речкой, спрятанной между бетонными высокими берегами. Ширина трубы примерно 380 мм и пройти по ней было можно, хотя рискованно.
Трое пошли к трубе, а остальным я говорю:
- И зачем рисковать, когда можно гораздо проще выйти, я так уже выходил за водкой в гастроном. Вон, подъезжает к выходу грузовик МАЗ-200, мы встанем тихо за задним колесом. Рядом пройдём, когда он выезжать будет в ворота и охрана нас не заметит. Так и вышли, и довольными пошли к кинотеатру. Купили пять билетов, а ребят наших нет и нет, а по нашим расчётам они должны были уже подойти. Только хотели отправиться им навстречу, как они появились из-за дома. Все довольные и улыбаются, только один с тусклым видом.
– Что такое?!
Оказалось, что по середине трубу вымазали тавотом, и там было очень скользко, и последний таки соскользнул с трубы и животом лёг прямо на тавот, обняв трубу руками и ногами... Но фильм нас всё-равно развеселил, обратно на завод мы зашли проверенным путём. Трудна была работа на заводе, но мы были молоды, как там в Гаудеамусе? «Мы веселы, пока мы молоды».
Через год нас зимой, направляли на преддипломную практику в Днепропетровск. Это всех очень обрадовало, и что бы, вы думали, больше всего нас беспокоило? Грядущий диплом? Никоим образом! Нас беспокоило, будут ли нас любить днепропетровские девчата. Ох, молодость, молодость…
По окончанию техникума раскидало нас по всему Союзу, пятеро получили распределение в Тольятти, больше я ни с кем не встречался, правда, некоторых нашёл в интернете. Забурели…
Друзья, выпьем за молодость, за счастливые наши дни, за друзей-товарищей моих, пусть и они вспомнят разом наше молодое время. Наполняйте напёрстки...
За сим, с поклоном, Бова Королевич
3.06.2021
