Разгорающееся вновь пламя жизни коснулось всех переживших вымирание существ. Край был свободен для любых экспериментов. Странные существа пробовали себя в разных нишах. От прохладных полюсов до жарких экваториальных вод мир кишел различными формами жизни. Каждый стремился урвать свой кусочек жизненного пространства. Многие канули в Лету на пути выживания. Но и приспособленных стало много больше.
О невзрачном существе с самых низов и пойдëт наш рассказ.
Копать, копать, снова копать, раз-два, раз-два. Жизнь Упрямого была полна рытья. Всë, что видел Софане тсутса - земля и еда. Больше ничего его не интересовало. И лишь раз в год, в сезон размножения его интересовали подобные ему.
Тактика питания древних бурроутсутса заключалась в том, что они жили в еде: в гниющих остатках, в жирном иле, в бактериальных матах. Они поглощали пищу средней, вздутой частью тела. Но вымирание внесло свои корректировки. Большинство разновидностей бурроутсутса было стëрто с лица Края. Оставшиеся виды конкурировали в редких оазисах жизни за пищу, породив софане. Они наконец обрели рот и развитую систему пищеварения, что дало эффективно питаться. Старые виды тсутса такой возможности были лишены, и вскоре были выдавлены в нишу глубоководных малоподвижных фильтраторов. Софане же обрели сегментированное строение и примитивные лапки, подобные лапкам онихофор. Самым странным, но удачным на данный момент было приобретение роющих лапок на голове. И они очень активно этим приобретением пользовались.
Взрывая очередное корневище водоросли, упрямый заметил движение вблизи. Видел он плохо, но в совершенстве владел осязанием и электромагнитным чувством. Ряды ворсинок располагались в поперечных ямках на его теле, улавливая любую электрическую активность на расстоянии до пятнадцати сантиметров. И сейчас они уловили активное копошение где-то спереди сбоку. Упрямый насторожился, и немного отступил назад. Где-то впереди его тоннель обрушился, и оттуда показалась лапка. За ней другая. И наконец, весь пришелец ввалился в тоннель упрямого. Это был шидакаф Сания.
Эти мелкие травоядные шидакафы часто обитали на полях водорослей, часто пользуясь тоннелями, оставленными софане. Тем более софане оставляли большую часть корней нетронутыми, что давало повод сания попировать.
Сания заметил Упрямого, угрожающе прущего на него, и быстро заработал лапками, вкапываясь в противоположную стенку тоннеля. Вскоре он весь скрылся в грунте, обрушив заодно тоннель. Упрямый продолжил рыть дальше, пока внезапно не кончился грунт. Перед ним была чернота воды, особенно тëмная для подслеповатого софане. Высунувшись на полтела из подводного обрыва, он попытался нащупать дно. Наконец, он нащупал стенку над собой, и начал осторожно выползать. Софане нечасто вылезали на поверхность, но ещë больше они не любили возвращаться по старым ходам - позади всегда оставались кашицеподобные экскременты. Зацепившись за отвесный край обрыва, Упрямый влез наверх.
Что-то изменилось. Кислорода стало больше, а двигаться стало тяжелее, да и в целом, как-то вокруг слишком светло. Он был на суше. Столкнувшись с чем-то незнакомым, даже существа с таким примитивным мозгом как у софане, или впадают в ступор, или бегут. Упрямый же задумчиво пополз дальше на сушу. Электрорецепторы не работали так как надо, и это злило мирного, в общем-то, софане. Валяющийся на суше обрывок водоросли немного успокоил его. Медленно пережëвывая глоткой водоросль, Упрямый не понимал, почему вкус так слаб. Невдалеке что-то замельтешило. Упрямый удивился бы своему зрению, если бы смог, ведь оно стало лучше. Примитивные глаза его оказались хорошо приспособленными к условиям суши. Рядом с ним проползал другой софане, видимо также случайно выбравшийся на сушу. Инстинкт толкнул Упрямого навстречу.
Трахеи софане, по странной причуде эволюции, оказались способны поглощать кислород из воздуха. Правда, воздух нужен был с высокой влажностью, но это не было проблемой в прибережной зоне, где обитали софане. А ещë софане были гермафродитами. Предки их размножались через почкование, что было крайне неудобно. Но случайная мутация на раннем этапе становления вида дала возможность жить отдельным молодым клеткам в слизи ранних софане. Со временем, это перешло в половое размножение, хоть и с гермафродитизмом. Два софане сплетались в вертикальном положении, обильно обмениваясь половыми клетками, выделяемыми железами на боковых складках их тела, затем, вместе со слизью, оставляли их на камнях и водорослях.
Упрямый попытался поднять тело, чтобы показаться партнëру, и тот повторил его движения. Высоко подняться не получилось, слишком тяжелы были их тела на суше. Наконец, они соединились. Слизь обильно проступила на их телах, смешивая половые клетки в склизской массе... Наконец, они отпустили друг друга. Оплодотворëнная слизь стекала на мокрый песок. Упрямый и другой поползли в разные стороны, боками задевая друг друга, оставляя прозрачную слизь на телах. Упрямому надоело быть на суше, где всë было странным и незнакомым, потому шустро работая роющими лапками он скрылся под землëй, оставляя часть слизи у входа в нору.
Упрямый больше никогда не выбирался на сушу. Не было на суше никакого интереса. Ни еды, ничего. Буквально через пару часов он забыл о другом софане, о слизи, оставленной им везде, где он побывал. Его совершенно не беспокоило потомство, оставленное им на суше. Но потомство его осталось жить.
Мокрый песок помог сохраниться оплодотворëнным зиготам в мерзкой, но питательной слизи. Через несколько дней мелкие, не более двух миллиметров, но вполне сформированные софане выбрались из слизи. Часть из них зарылась в мелкий песок, а часть нашла пропитание в виде нитчатых водорослей и крупных простейших в мокром песке.
Первые рождëнные на суше Края разбрелись по песку.
__________________________________________________
Так много сразу идей навалилось, трудно всë это одновременно держать в голове. Спасибо за это нашему дорогому Игорю! Но я, наверное, победю наконец этот бардак в голове. Да, так я и сделаю.
Спасибо за прочтение!