Вся наша честная компания загрузилась в экипаж и то ли от страха, то ли от тесноты кареты, мы надышали в ней так, что маленькие окошки оттаяли и веселые ручейки бежали по лакированным дверцам.
Молчаливый Гаврила сидел рядом с Прасковьей и был похож на кусок скалы - нерушимый и крепкий, а вот его пассия без конца вертелась и трещала как сорока.
- Елизавета Алексеевна, а что мы там делать будем?
- Еще не знаю. Приедем, разберемся.
- А там опасно?
- Думаю да.
- И мужики с вилами будут?
- Наверное.
- Как это? Ой, боязно мне что-то... Елизавета Алексеевна, давайте вернемся и еще Прошку возьмем, а?
- Нет.
- Так мы туда и обратно? Задерживаться не будем?
- Прасковья! - завопила Надька, затыкая уши. - У меня сейчас башка треснет!
- Тоже мне... башка... - девушка забилась в угол кареты. - Дамы так не выражаются... ну, хотя что взять с тугоухой...
- Что??? - Надька вылупилась на нее ошалелым взглядом.
- Говорю ехать-то не долгий путь. - проворчала Прасковья, но заткнулась.
Действительно, примерно через полчаса нашей некомфортной езды, мы остановились в густом леске, усыпанном снегом.
- Чтоб из дома не видели, - объяснила Прасковья и Гаврила кивнул. - Нас возница здесь подождет. Если мы через четверть часа не вернемся, то он расскажет графу где мы.
- А она не дура, - хмыкнула Надька кутаясь в шубку.
- Конечно, Софья Алексеевна, чай не дура, - довольно согласилась служанка и выглянула из-за толстого ствола дуба. - Пошли что ли?
Мы направились в сторону большого дома с розовыми стенами, увязая в сугробах и дрожа от страха. Ну по крайней мере, я дрожала точно. Дом мачехи, или все таки наш дом, стоял вдали от дороги, в окружении яблоневого сада и его большую веранду занесло снегом вчерашней метели.
- Что за слуги здесь? - удивлялась Прасковья. - Почему снег не расчистили? И почему тихо-то так?
Да, тишина вокруг стояла оглушающая, лишь иногда в саду постукивал дятел, да с ветвей с громким шорохом падал снег.
- Ой, не то здесь что-то! Ой, не то! - бубнила Прасковья, пока мы взбирались по заметенным ступеням. - Чует мое сердце!
- Не каркай! - шикнула на нее бухгалтерша, но тут же шепнула мне: - Мне тоже не нравится это безмолвие. Странное затишье...
Тем временем, Гаврила надавил плечом на дверь и она с треском распахнулась. Наша компания замерла в ожидании чего угодно, но никто нас не хватал, мужиков с вилами тоже не было и я первая вошла в дом, где родилась та, в чьем теле я находилась. В большом холле было холодно и не уютно, камин давно не топили и некогда живые цветы превратились в обледеневший сухостой, который колыхал сквозняк, залетавший в испорченную дверь.
- Да здесь нет никого! - воскликнула Надька и словно испугавшись своего крика, уже тише сказала: - Не к добру все это...
- Нужно найти отца, - напомнила я ей и стала подниматься по ступенькам, ведущим наверх. - Если он еще конечно жив.
Старик оказался жив... Он лежал в одной из спален, под грудой одеял и надрывно кашлял, укрывшись с головой.
- Прасковья, разожгите камин! - приказала я и она тут же засуетилась, охая и ахая.
Надька осторожно убрала одеяло и я увидела перед собой худого, изможденного мужчину, с седыми всклокоченными волосами. Он посмотрел на нас отсутствующим взглядом и только через несколько секунд в нем появилась капля осознания. Он нас узнал.
- Софья... Лизонька... - прошептал он и снова закашлялся.
Надька укрыла его, поплотнее заткнув одеяло под бока и успокаивающим голосом сказала:
- Сейчас будет тепло и вы согреетесь. Напьемся чаю и все будет хорошо.
- Не будет... - прошептал старик, в его бесцветных глазах блеснули слезы. - Они все сделают ради этих проклятых часов! Никого не пощадят!
- Успокойтесь, - Надька положила ему на лоб руку и сказала мне: - У него жар.
Еще бы! Сколько он пролежал в этом холоде, темноте и одиночестве, пока эти проклятые свиньи танцевали на балу и пожирали булки за завтраком!
Старик удивленно посмотрел на бухгалтершу и вдруг произнес:
- Ты не Софья... не Софья...
- Я Софья, - утвердительно кивнула Надька, убеждая то ли его, то ли себя.
- Нет...она не такая, - старик посмотрел на меня и даже попытался приподняться на трясущихся руках. - И ты...не Лизонька... Кто вы?! Где мои девочки?!
- Успокойтесь, - попробовала я угомонить старика, пока его кондратий не хватил. - Мы хотим помочь. Ольгу Васильевну мы уже заперли от греха подальше, а вот с дядюшкой еще предстоит повоевать.
- А где мои дочери? - старик водил бесцветными глазами по нашим лицам и мне стало жаль его. - С ними все в порядке???
- Не могу вас ничем порадовать, - осторожно произнесла я. - Они скорее всего в будущем... в наших телах...я не знаю как это произошло...
- Слава Богу! - воскликнул он дрожащим голосом. - Мои девочки в безопасности! Все таки они нашли способ спастись от этих проклятых людишек!
- Не, нормально? - Надька возмущенно уставилась на старика, а потом повернулась ко мне. - Значит то, что они бросили его здесь - это в порядке вещей! А мы должны разгребать тут за ними? Мне нравится!
- Подожди, - я сжала ее руку. - А как они это сделали?
- Вы не понимаете! - возбужденно заговорил он. - Эти часы...
- Расскажите нам все сначала, - прервала я его. - С самого рождения ваших дочерей. Кто их мать?
Надька раздраженно отвернулась, видимо считая что ею распорядились без ее ведома. И она была права.
- Их мать, я знал с самого детства, - прошептал старик и его глаза затуманились печалью.
- Еще бы! - хмыкнула Надька. - Она же ваша сестра!
- Что? - старик весь затрясся. - Вы думаете что это инцест?! Да как вы можете! Николь была моей сводной сестрой!
- Вот "букля"! Ну коза! - я подумала, что когда вернусь отвешу ей внушительный пинок.
- Моя мать, - продолжил старик, - вышла замуж за отца Николь, когда погиб мой родной отец. Они с дочерью приехали издалека и через некоторое время, матушка сказала мне, что выходит замуж за этого человека. Нам с Николь было по пять лет и до самого совершеннолетия мы были неразлучны. Но ее отец был не простым человеком... Звали его Жюль де Франц...
Старик устало откинулся на подушку и немного помолчав, снова заговорил:
- Он всегда пугал меня, похожий на черного ястреба, этот мужчина обладал сильнейшим магнетизмом и практически разрушающим влиянием на окружавших его людей.
Нам было по тринадцать лет, когда Николь рассказала мне, что у него есть один предмет, которым отец очень дорожит. Когда моя мать и Жюль де Франц уехали в гости, Николь завела меня в комнату отца и показала его. Этим предметом оказались часы. Старинные, с позолотой и очень странным циферблатом, на котором было четыре стрелки вместо трех. Они как и все остальные часы, отсчитывали время, но когда лишняя стрелка соединялась с остальными, циферблат вспыхивал голубоватым светом, который был настолько сильным, что слепил глаза.
- Что это? - спросил я, удивленный этой вещью и Николь рассказала мне, что эти часы - магический, колдовской атрибут, с помощью которого можно воплотить в жизнь любое свое желание.
- Прям любое-любое? - переспросила Надька развесив уши. - А откуда они взялись у него?
- Да, любое, только никто не знал как ими пользоваться. А Жюль де Франц был колдуном, магом...называйте это как хотите, занимался алхимией и искал такие вещи по миру, собирая ужасную коллекцию артефактов. И вот эти часы, сыграли роковую роль в моей жизни... - старик тяжело вздохнул. - Когда Николь исполнилось шестнадцать лет, она стала похожей на своего отца. Мощная, темная энергия поселилась и в ней...
Он замолчал, словно блуждая по прошлому, а я оглянулась. Прасковья уже разожгла камин и теперь они с кузнецом сидели возле него и раскрыв рты слушали рассказ старика.
Надька не выдержала и спросила:
- Дальше-то, что?
Старик невесело улыбнулся и сказал:
- А дальше случилось то, что должно было случиться.
- И?...
- Прошло еще пять лет и Николь стала неуправляемой, что ее еще держало в узде, так это беременность. Да-да... девочки - плод нашей любви уже жили в ней и только это не давало ей сорваться с катушек.
- Что она делала? - осторожно поинтересовалась я.
Рассказ был занимательным, но таким неправдоподобным и похожим на байки, что если бы не наше необъяснимое перевоплощение, то я бы в него точно не поверила.
- Сеяла зло... - старик устало склонил голову. - Они с отцом делали страшные вещи...изводили людей, доводили их до сумасшествия, пользовались их слабостью, пока не принялись за друг-друга... Николь хотела часы. Она хотела разгадать их тайну и стать более могущественной, чем была. А Жюль де Франц, не хотел с ними расставаться, все еще лелея надежду тоже докопаться до истины... Николь убила своего отца. Благо, на тот момент, моя матушка уже отдала Богу душу и не видела всего этого ужаса... Нашим дочкам исполнилось три месяца.
Дьявол совсем овладел ее душой и бедная Николь практически лишилась рассудка, пытаясь разгадать тайну часов. Потом, в нашем доме появился Михаил Иванович, двоюродный брат моей будущей жены. На то время, он служил в тайной канцелярии и сюда его привело убийство Жюля де Франца. Он сразу догадался, кто замешан в этом, но не спешил арестовывать Николь... Я подозревал, что он был влюблен в нее с того момента как увидел. Она была очень красивой женщиной, а колдовство, которым она обладала, делало ее притягательной вдвойне.
Вскоре их связь стала явной и я захотел уехать и увезти девочек подальше от всего этого, но случилась беда: Николь упала с обрыва и разбилась насмерть... Смерть эта была очень странной и когда Михаил Иванович пришел ко мне с разговором, я понял, что без него не обошлось.
- С каким разговором? - прошептала впечатленная Надька.
- О часах, - старик внезапно разозлился. - Все это из-за этих проклятых часов! Он узнал о них, наверное Николь рассказала ему...
- И что?
- Оказалось, что этот артефакт передается по родству и только ближайшие родственники умершего, могут пытаться загадать желание...а ближайшими родственниками Николь оставались девочки... Он сказал, что я должен жениться на его двоюродной сестре, которая овдовела, и которая согласна воспитать девочек вместе со своими детьми, до того момента, когда они станут достаточно взрослыми, чтобы разобраться с часами и загадать все, что он не пожелает... А если я откажусь, то меня ждет обвинение в смерти Жюля де Франца и виселица, а девочек он запрет в монастырь... Я согласился.
Не буду рассказывать вам о пустых и серых годах жизни с этой ужасной женщиной, ведь для меня единственной отрадой были мои девочки. Я старался вырастить их богобоязненными и верующими, чтобы дьявол не поселился в их душах, а мачеха помогала мне в этом, но я ведь знаю, что делала она это для того, чтобы подчинить их себе и своему брату. Потом появился граф и я обрадовался, что хотя бы одна из моих дочерей вырвется из этого плена и ее муж сможет защитить ее от ужасного дядюшки и этого монстра в юбке - ее мачехи.
- А разве до этого дядюшка не пытался взять часы? - поинтересовалась я. - По-моему ваши дочери уже достаточно выросли, чтобы пробовать исполнять его желания.
- Да, и бедные девочки как могли обманывали его, что не знают как пользоваться часами.
- А они знали??? - в один голос воскликнули мы.
- Знали... - вздохнул старик. - У девочек был необыкновенно сильный дар и эта загадка далась им легко, в отличии от их матери и деда... А потом часы пропали и Ольга Васильевна со своими дочерьми ринулась в дом графа, переживая, что часы выскользнут из рук. Перед тем как уехать, она выгнала всех слуг и оставила меня одного.
- Теперь все ясно, - тоскливо протянула Надька. - Сестрички воспользовались часами и переселились в наши тела, плюнув на все эти проблемы. Умно. Но нам-то, что теперь делать???
- Послушайте, а может вы знаете где часы? - спросила я у старика.
Мне уже было не жалко сестричек-бедняжек, они оказались вполне продуманными дамами и сейчас прохлаждались в будущем, со всеми его комфортными штуками.
- Нет, я не знаю... - по его лицу я поняла, что ему все равно.
Его дочери были в безопасности, а остальное ему было неинтересно.
- Зачем тебе часы? - шепнула Надька. - Хочешь их дядюшке отдать или уничтожить?
- Зачем? - удивилась я. - Находясь в этих телах, мы тоже в какой-то мере являемся родственниками покойной Николь и Жюля де Франца. Поэтому мы найдем эти чертовы часы и вернемся обратно, а ушлые, богомольные сестрицы пусть сами разгребают свои проблемы.
- Точно! - разулыбалась бухгалтерша. - Вот только где они, эти часы? Сдается мне, что сестрицы спрятали их от греха подальше или уничтожили.
- Вполне вероятно... - мне стало грустно. - Давай заберем старика и отправимся домой.
- Значит вы не Елизавета Алексеевна??? - Прасковья подошла ближе и заглянула мне в глаза. - А я-то дурочка.. думаю, что с моей графинюшкой приключилось...
- Нет, Прасковья, я не Елизавета Алексеевна.
- И хорошо, - вдруг сказала служанка. - Вы сейчас такая...такая...не то что бывшая графиня, малахольная...
- Спасибо, - улыбнулась я такой неожиданной реакции девушки. - Как мы домой доберемся? Возница ведь уехал.
- Так сейчас граф прибудут! - довольная Прасковья весело засобиралась. - Нас же больше чем четверть часа не было, вот возница графа и предупредит.
- Теперь от объяснений не отвертишься... - я вздохнула и села обратно.
- А может чайку, графинюшка? - Прасковья радостно потрясла жестяной коробкой. - Нашла на кухне.
- Не откажусь.
Надька задумчиво смотрела в окно и мне стало жаль ее, заброшенная в чужое время, с чужим лицом, она понимала, что эту маску возможно уже не получится снять никогда...