Цикл рассказов под общим названием "Про цыган, сома и корову без молока" включает в себя дюжину рассказов в жанре юмористической деревенской прозы и является логическим, а также хронологическим продолжением цикла рассказов "Про баню, чужую жену и ботинки" (ссылка на произведение приведена ниже)
- Да какие цыгане? Где ты их видел? Отродясь их тут не было! – не унимался Виктор.
- Говорю тебе, есть! – настаивал Илья.
- И где же тогда они? – парировал Виктор.
- Да не знаю я, искать надо, - не сдавался Илья.
- А где искать-то? Где они если их нет?
- А там же где и твое молоко! - не нашелся что ответить Илья.
– А ты че молчишь, или ты самый умный? – обратился Виктор за поддержкой к Павлу. Ну ка поведай нам свою версию.
- Да нет у меня версий, надо расследовать это как настоящее дело.
- Это как еще расследовать? - осведомился Виктор.
- Как-как? Обыкновенно – ногами!
- Какими ногами? – не понял его Илья.
- Ходить, говорю, надо – людей спрашивать, смотреть, слушать. А если только языком чесать за столом, то дело не раскроется, лишь обрастет еще большей тайной.
- Значит надо расследовать, - стукнул по столу Виктор. – Никому не позволю мое молоко воровать.
- Правильно! – поддержал его Илья. -Найдем мы твоих цыган и взгреем их и за молоко, и за хомуты, за все, одним словом. Их только найти надо. Они же шифруются, их вроде как нет, но они вот как откуда ни возьмись, но уже есть. – рассуждал Илья, разливая холодную по стаканам.
- Да не видел я тут никаких цыган, – не уступал Виктор.
- А куда же тогда молоко подевалось? – развел руками Илья.
- Не знаю я. Мне дед, еще был жив, рассказывал, когда коровы вброд речку переходят, сомы к вымени присасываются и пьют молоко.
- Ой не надо нам ваших баек. Знавал я твоего деда, он и сам был не дурак к чужому вымени присосаться. Вот он бабке твоей и заливал про сомов, которые молоко пьют, а ты видать малой еще был и ни петрушки не понял.
От этих слов Витя раскраснелся еще больше и поспешил наполнить рот едой, дабы сделать вид, что он тут вообще ни при чем.
Пашка, смекнув неловкость ситуации, поспешил поддержать друга.
- Да ну, Вить, правда бред какой-то! Ну ты сам подумай, рыба пьет парное молоко. Его же не каждый мужик сдюжит – вдруг как дно пробьет и зафонтанирует во все стороны, так и до сортира не добежишь.
Витька не смог сдержаться. Он тут же разразился задорным хохотом и огурцами, которые он недавно старательно утрамбовывал за обе щеки.
Следом заржали и Илья и Пашка. Веселье лилось через край. От накатившего удовольствия они так сильно застучали босыми ногами по деревянному полу, что на шум прибежала недавно амнистированная жена.
Волосы у нее были распущены, а полузастегнутый халат едва прикрывал роскошное декольте. Она спешила явиться пред грозные очи мужа, и не успела привести себя в порядок.
При одном ее виде разгоряченные друзья забыли про угощение и и только таращались на ее прелести.
Увидев жену, Илья улыбнулся, а потом сообразив, что не он один созерцает столь дивную красоту, вдруг нахмурился.
- Ирка, а ну-ка прикройся! Как ты к гостям выходишь? И это при живом-то муже! Ох надо было тебя вернуть матери, не дорастила она тебя, не довоспитывала.
- Да я это, переодевалась. А тут шум – топот, я подумала, что случилось и прибежала, вот – оправдывалась молодая женщина.
- Да не, не звал я, просто со смеху помираю. Ладно, иди уже не мешай нам.
- Ага, ну я пошла тогда, - жена тут же поспешила выбежать из кухни, как вдруг Илья, словно опомнившись подозвал ее к себе.
- Хотя нет, постой раз пришла, вот рассуди-ка ты нас. У коровы Витькиной молоко пропало. Вернее сказать, не пропало, а исчезло.
- Что-то я не улавливаю разницы, - пожала плечами девушка.
- Ну как тебе объяснить-то если ты по-русски не понимаешь!? Молоко у нее есть, но домой она его не приносит. Кто-то доит ее, короче.
- А где доит? – решила уточнить жена с самым заинтересованным видом.
- Да я почем знаю где ее доят. Что ты меня путаешь все время? Да нам вообще не важно где ее доят! Хотя нет, это конечно важно, но не первостепенно. Второстепенно это, поняла?
- Поняла, - кивнула жена.
- Важно сейчас другое, продолжил Илья, - Важно - кто это делает. Улавливаешь?
- Улавливаю!
- Ну раз улавливаешь, то слушай дальше. Вот Витька говорит, что это сом выпивает.
- Какой сом? – слетело с языка у жены.
- Да никакой это не сом, что ты мне мозг любишь? Я у тебя хотел спросить про другое. Вот, как ты считаешь, может ли сом, гипотетический, выпивать молоко у коровы?
- Я думаю, что может – уверенно сказала жена. - Илюш, а гипотетический сом от простого чем отличается?
Мужики заржали с новой силой, а Илья лишь махнул рукой в сторону жены.
- Ой, иди уже, не позорь ты мужа.
Ирина, раскрасневшись, выбежала из кухни.
- Ну хватит, будет вам уже ржать! А не то я вам щас по загривку навешаю, если не угомонитесь, - обратился Илья к друзьям.
- В общем, сом не подходит! – заключил Илья. - Остаются кто? Цыгане! Знавал я одного цыгана. Мерзкий был тип, я вам скажу. Я у него хомуты покупал.
- И что обманул, брак продал? – поинтересовался Виктор.
- Да не, товар хороший, вопросов нет. Происхождение товара вызвало много вопросов. А я ведь его спрашивал: «Откуда хомуты, точно не ворованные?» Он божился, что с магазина, а потом выяснилось, что он их с фермы увел.
- И что вернуть пришлось? – поинтересовался Пашка.
- Ага, вернуть щаз-з-з. Вон они в сарайчике висят.
- А чем же тогда цыган виноват?
- Виноват! – Илья стукнул по столу с такой силой, что миска с закуской аж перевернулась.
Илья вдруг опомнился, словно опасаясь, что на шум снова выбежит жена, на этот раз совсем без одежи и начал аккуратно собирать огурчики в миску:
- Виноват! Виноват тем, что на грех подбил. Сколько я потом ночей бессонницей маялся. Совесть совсем заела, как вернуть хотел.
- А чего же не вернул тогда?- ухмыльнулся Витька.
- Ишь ты умный какой нашелся! Ну, вернул я хомуты на ферму, и что тогда – цыган в наваре, растяпы фермерские тоже, один я без денег и хомутов остаюсь. Неправильно это! Мне хомуты ох как нужны. Вот теперь, как честный человек, живу и мучаюсь. А цыгана если увижу, в землю по колено впечатаю.
- Стало быть совесть до сих пор мучает? – улыбался Пашка.
- Ой мучает, ни дня покоя нет. Как лошадь запрягаю, так прямо чувствую неловкость.
- А сколько хомутов-то всего было?
- Четыре!
- И это ты за четыре хомута спать не можешь?
- Не могу, Паш, вот не могу и все тут.
- А на кой тебе четыре, если у тебя лошадь одна или она у тебя модница, и ты ее наряжаешь по праздникам?
Витька со смеху укатился со стула.
- Лошадь может и одна, - нахмурился Илья, который не любил когда друзья подшучивали над ним. - А уплочено за все четыре хомута. Улавливаешь?
- Вот что, Ильюша, иди-ка затопи нам баньку с дороги. Дай мне два хомута, я их сам верну на ферму, а тебе, так и быть, отпущу грех твой.
- Это как? – не понял Илья.
- Ну, тебе стыдно за хомуты?
- Стыдно!
- Перед кем?
- Перед собой, перед людьми.
- Вот мы с Витей, люди? – придвинулся к нему Паша.
- Ну да, когда не хмельные, то вполне себе люди, - рассуждал Илья.
- Ну так вот мы – люди тебе прощаем эти хомуты и отпускаем твой грех.
- Правда? – не поверил Илья.
- Правда, - подтвердил Виктор.
- Ну спасибо, друзья, мне прямо полегчало.
- Что-то быстро тебе полегчало. Ты два хомута-то отдай, как договорились, - напомнил Пашка.
- А, точно, вот - на держи.
Пашка схватил хомуты и был таков. Витька закусил огурцом и напомнил хозяину про баню.
* * *
Через два часа на пороге вновь показался Пашка. На лице его сияла улыбка, в одной руке он держал один хомут, а из кармана торчало стеклянное горлышко и колбаска.
- Ты чего светишься? – поинтересовался Витька.
- Да я на ферме был у Петровича. Пришел, говорю: «твои хомуты?». Он говорит: «Мои». Нет, говорю, неправильно, хомуты это казённые. А ты их цыганам раздаешь. Ну, Петрович не растерялся, один хомут мне презентовал, так сказать, за бдительность, а еще наливкой с колбаской угостил, чтобы все было, так сказать, по справедливости. Так что вот, продолжаем праздновать!!!
- Ай да Паша, да цыганам до тебя еще расти и расти! – больше всех радовался Илья, протягивая руку к хомуту.
- Ты руки-то не тяни. Грехи тебе отпустили, хомуты вернули и будет уже, а мне, между прочим, тоже свою лошадь на Радоницу нарядить надо. Не все же ей в старом ходить. Верно я говорю, Вить?
- Верно, - засмеялся Витя и снова шлепнулся под стол со смеху.