Принимаясь за чтение романа Джонатана Франзена «Свобода», я ожидал такого же всеобъемлющего анализа современного мира, с каким столкнулся в «Безгрешности», однако, эффект был совершенно другой – это одна из скучнейших и растянутых книг, которые мне приходилось читать. С одной стороны, та же сегментированность повествования, что и в «Безгрешности», то же следование литературным традициям позапрошлого века (обстоятельность, дотошность диалогов и описаний, отсутствие постмодернистской иронии), однако, в «Свободе» нет нерва, нарративного напряжения, возникает ощущение камерной истории с небольшим количеством персонажей, искусственно растянутой до размеров семейной саги.
По сравнению с «Безгрешностью», в которой глобализм мировосприятия, эффект мировой деревни, когда перемещения из одной точки планеты в другую, из одного временного промежутка в другой поданы автором органично, остросюжетно и захватывающе, в «Свободе» сжатость истории внутриамериканскими проблемами, предсказуемая критика администрации Буша-Чейни и ее внешней политики, общий тошнотворно буржуазный толерантный мессидж отталкивает читателя, ждущего от книги большей концептуальной радикальности. Если в «Безгрешности» темой исследования и критики стал Интернет, то в «Свободе» материал для авторского размышления – экологические проблемы и перенаселение.
Здесь герои «Свободы» радикальны в своих выводах, и можно сказать, что Франзен им сочувствует. «Безгрешность» стала более традиционалистски ориентированным текстом, чем «Свобода», которая наоборот направлена против политического консерватизма, не желающего видеть тех проблем, о которых говорят «зеленые», потому тема рождаемости, детей, беременности, детства и материнства решается в духе модного движения «Чайлд фри». Франзен продолжает исследовать мировоззренческие тупики «левой» идеологии, но на этот раз не феминизм становится источником страданий для его носителей, их партнеров и разрушения семей, а «зеленое» движение.
Франзен не касается темы связи «зеленого» движения и некоторых языческих течений современного «нью-эйджа», его герои - люди с научным мировоззрением, но их неприязнь к христианству очевидна и неприкрыта. И если Андреас Вольф и его последователи в «Безгрешности» превратились из оппонентов социализму в политических диссидентов эры Интернета, то Уолтер и Лалита в «Свободе» вполне респектабельно буржуазны, их бесит лишь наиболее консервативные капиталистические и милитаристские круги, но, как и Вольф они гоняются за призраком свободы, который от них постоянно ускользает.
В «Свободе» Франзен не мог обойти вниманием свою главную тему – конфликт поколений в современной Америке, принимающий неортодоксальные формы: родители, прошедшие эру свободы 60-70-х, сумасбродны и взбалмошны, постоянно ищут себя, отчего страдают ближние, а их дети более спокойны и целеустремленны, готовы без мук совести встроиться в капитализм, это уже форменные яппи (здесь, конечно, безусловной удачей Франзена стал Джоуи – успешный студент-республиканец, которому, как и Пип в «Безгрешности», бунт не нужен).
Набунтовавшиеся, но так и не успокоившиеся родители, которые по сути и создали современную Америку с ее феминизмом, левизной и энвайроментализмом, сформировавшие удушливую атмосферу политкорректности, стали по мысли Франзена, источником постоянных неврозов у своих детей (к тому же выводу пришел еще Уэльбек в «Элементарных частицах»), но их свобода от традиций не дала радости и успокоения – лишь фанатическую идеологическую одержимость своей правотой, а значит – рабство.
Франзен мягче относится к героям «Свободы» («зеленому» Уолтеру, его жене – бывшей звезде баскетбола Патти и рок-музыканту Ричарду, ставшему роковым звеном в любовном треугольнике с их участием), чем к персонажам «Безгрешности», которых он критикует при всем своем авторском сочувствии, но при этом роман буксует, тормозит, бросаясь то на одну тему, то на другую, пытаясь все их совместить в структурной гармонии. В результате книга не складывается в цельное художественное высказывание, как «Безгрешность», разнородные точки зрения персонажей, от которых ведется повествование образуют какофонию противоречивых голосов, а не слаженную полифонию.
Однако, для того, чтобы еще глубже узнать, чем живут интеллектуалы и средний класс США, одной «Безгрешности» недостаточно, надо читать и «Свободу», неважно, что она более разочарует, чем порадует, ведь даже из нее можно извлечь выводы о том, что свобода от духовной традиции всегда оборачивается экзистенциальной катастрофой.