Маленькая сухонькая хозяйка оказалась не назойливой, молодую квартирантку не донимала. Ей нравилась эта немногословная девочка, с появлением которой её небольшой домик радостно засиял намытыми оконцами, засверкал -заблестел начищенным зеркалом, в старинном овале которого весело отражались пузатые никелированные шарики узкой почти монашеской кровати. На истёртой кухонной клеёнке заиграли разноцветными красками веточки рябины, желтые корзинки пижмы, радуя сердце старушки яркими сочным окрасом. Даша любила составлять необычные букетики из веточек, листиков, разнообразной травы, которую обычно за цветы не считали. Она видела красоту там, где другие не замечали.
Но и приятной собеседницей для старушки квартирантка не стала, она не любила пустые как ей казалось разговоры ни о чём. Она больше слушала, потом размышляла, сопоставляла факты, анализировала и делала выводы. Хозяйка перебирала пожелтевшие фотографии покойного мужа, дотошно разглядывала детские снимки сына, будто пытаясь понять, когда и где она его упустила.
-Здесь ему семь лет. Вот тут в школу пошёл. - показала она чёрно-белую фотографию симпатичного мальчика с задорным чубчиком. -Я всегда дочку хотела. Девочки -таки они все ближе к маме. Помощницы. Твоей то маме повезло.
-Повезло.
Бабушка, не чувствуя раздражения в голосе жилички, продолжала рассказывать о своём сыне.
-Он ведь такой хороший был, пока не женился. Это из-за неё он спился.
Женщина горько вздохнула. И столько горя и боли было в этом вздохе.
Даша, молча, сидела у окна и вязала модную жилетку. Она, конечно, жалела старую женщину, которая неуловимо напоминала ей добрую бабушку Марию, но промолчала.
Бабушка продолжала свою симфонию:
- И вяжешь всё время, вяжешь. Что ты вяжешь?
-Кофту.
-Красивые нитки. С базара?
-Нет. Мама сама пряла и красила.
-Там в саду тёрн поспел, - сказала бабушка. – Иди отведай, может тебе понравится.
-Спасибо.
Вечерами Даша уединялась в саду. Участок хозяйки квартиры был невелик. Не было как такового даже двора. На краю оврага рос большой куст тёрна. Под ним стояла деревянная скамейка. Осенью рано темнело. Даша немного грустила, она ещё не обзавелась подружками. Полина, с которой они вместе сдавали экзамены, не прошла по конкурсу, ей не хватило одного балла.
В техникуме лёгкой промышленности учились в основном девочки, мальчики были только в группе механиков. В группе швей-технологов из 34 человек половина поступили с красными дипломами. Это были отличницы из татарских деревень, которые толком по-русски и не говорили. Вторая половина состояла из городских девочек, которые прошли по конкурсу. Городские относились с пренебрежением к деревенским: одеты скромно, по-русски изъясняются еле-еле.
Тёплыми сентябрьскими вечерами Даша садилась под огромный куст терна и мечтала. Где-то в темноте играл проигрыватель. Задушевный голос надрывался в тишине и рвал сердце юной девушки:
Песни у людей разные,
А моя одна на века.
Звёздочка моя ясная,
Как ты от меня далека.
Даша сидела и размышляла в сумерках. Представляла себе, что в небольшом домике у окна сидит симпатичный темноглазый парнишка и крутит пластинку. Раз за разом он ставил одну и ту же пластинку, почти каждый вечер, иногда даже по несколько раз. Казалось, что весь воздух в овраге пропитан дикой тоской и отчаянием.
Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоём вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле.
Даша представляла себе молодого парня. Наверное, он потерял любовь и разочаровался в жизни.
Облако тебя трогает,
Хочет от меня закрыть.
Чистая моя, строгая,
Как же я хочу рядом быть.
Ей хотелось думать, что где-то её Соловьев тоже слушает эту песню, которую часто крутили на танцах в интернате и вспоминает её, Дашу. Эти мысли согревали, давали надежду на их встречу. Хотя она понимала, что, если бы он сильно захотел нашёл бы её адрес и написал бы письмо. Она фантазировала, что Ваня тоже думает о ней и скучает. По рассказам одноклассников она знала, что Соловьев поступил учиться в училище на машиниста электровоза. Они так и не объяснились с ним, не сказали друг другу никаких важных слов. Все слова остались недосказанными, а чувства не выраженными.
Эта странная песня, прорывающаяся каждый вечер через забор, тревожила её, усиливая чувство тоски и незавершенности.
Даша вставала рано, заваривала чай из матрёшки, завтракала, и выходила на трамвайную остановку. Она не шиковала, старалась на всём экономить. Распределяла продукты, которые взяла с собой из дома, на целый месяц. С собой на электричке много не увезёшь. В холодильнике лежали курица и свиной рулет.
Уфу она ещё не знала. Ездила каждый день по одному и тому же маршруту с большим удовольствием. Очень нравилось ездить на трамвае, его ритмичный стук колёс задавал настроение на весь день. Колёса весело стучали: Тук-тук- настал новый день! Тук-тук- ты счастливица! Тук-тук ты учишься в самом лучшем техникуме, о котором мечтала!
Она с интересом рассматривала пассажиров, самой любимой её игрой было « переодень меня». Она выбирала какую-нибудь девушку или женщину, стоящих или сидящих рядом, досконально изучала её наряд и причёску, а потом придумывала ей новый образ. Ей хотелось непременно её переодеть, и в каждой невзрачной девушке она видела скрытую прелесть. Довольная своими мысленными преобразованиями, спрыгивала на своей остановке и шла на занятия.
Группа в техникуме подобралась непростая. Городские держались в стороне от деревенских, с ухмылочками и смешками сопровождая их ответы у доски. Они откровенно высмеивали наряды и говор сельских однокурсниц.
Даша не примыкала ни к тем, ни к другим. Она не хотела участвовать в этом конфликте, не принимала условия игры, навязываемые лидерами. Она отвечала у доски уверенно, в ней не было паники человека, который зазубрил предмет, преподаватели сразу выделили Соловьёву среди других.
Даша с удовольствием училась, впитывала новые знания, всем интересовалась, легко всё запоминала, что конечно вызывало уважение однокурсниц. К ней часто обращались за помощью и с той, и с другой стороны.
Даша считала себя везучей. Её мечта потихоньку сбывается.
ТЫ ЛУЧШЕ ВСЕХ (НАЧАЛО)