Введение
Власть оказывает на свой народ огромное влияние. Так немцы на протяжении долгого времени выступали как спокойный монархически настроенный этнос, а вот при Гитлере – как жестокая, обуреваемая захватами нация, зато в последующие годы как приверженцы демократии. То же происходило с японским народом. Австрийцы в начале ХХ века – это наступательный народ, а в середине века – миролюбивый, не желающий вмешиваться в конфликты. И таких примеров множество.
Правители, используя вверенную им страну как объект своих действий, наполняют народ самым разнообразным содержанием. Они же способны как вознести его на вершину, так и низвергнуть в бездну. Ничего не поделаешь – «роль личности в истории»!
О том, как выигрывают в политике написано много книг. Биографии великих государственных деятелей популярны среди читателей, потому что они являются вдохновляющим примером для последующих поколений. А о том, как можно проигрывать, что для этого необходимо сделать, какие меры предпринять? – такого исследования, кажется, нет. И дело не в том, что поражения не менее поучительнее побед. Как раз о поражениях литература не менее обширна, чем о победах. Но почти нет исследований о механизмах проигрыша. А зря. Это только кажется, что проиграть легко, а выигрывать трудно. Отнюдь! Для того, чтобы проиграть надо тоже приложить много сил и выдумки. Ведь проигрывают не только из-за ошибок. Случайные просчеты - самый простой и извинительный вид проигрыша. Однако нередко ямы в политике роются долго, глубоко и основательно, чтобы страна свалилась туда с гарантированными переломами, после чего кости срастались бы долго и процесс был максимально болезненным. История знает подлинных виртуозов своего дела. Такие государственные деятели не просто проигрывали, а профукивали государство талантливо, мастерски, повергая современников в прострацию, а историков в изумление.
Данному эссе можно дать более развернутое название: «Как проиграть в политике и прослыть выдающимся государственным деятелем». Но так как не все правители, упомянутые далее, получили такой статус, пришлось укоротить название. Но суть второй части возможного названия все равно следует иметь ввиду. Навлекший на страну бедствия политик совершенно не обязательно считался современниками и запоминается потомками как плохой государственный деятель. Нередко бывает так, что правитель, навлекший бедствия, попадает в анналы как «великий». О многих проигравшихся государственных деятелей извинительно пишут, что они «хотели как лучше», а потому могут быть причислены к рангу выдающихся. Именно поэтому есть смысл задуматься не только над поражениями политиков, но и особенностями оценочной общественной психологии.
Итак, откуда берутся проигрыши в политике? В данной исследовании речь пойдет не об обычных поражениях, когда «сила солому ломит», когда сильный берет верх над слабым, когда внешний враг оказывается сильнее, а об искусственных провалах. Это когда правители делают все, чтобы обречь свои государства на гибель, изыскивая все мыслимые способы, чтобы подставиться и подвести страну к пропасти. Странное явление, но таких примеров в истории много. Чтобы проиграть нередко требовалось приложить не меньше сил и выдумки, чем для победы. На этом пути политики демонстрировали чудеса комбинационной игры, чтобы вопреки здравому смыслу и имеющимся силам прийти к нелогичному поражению. Историкам оставалось ломать голову: зачем правитель совершал эти абсурдные действия?
А вправду: зачем? И в этом пункте проступает другая, возможно самая важная тема – иррационализм.
Как правило, историки рассматривают деятельность политика как цепь рациональных действий, хотя, разумеется, у них бывают ошибки и даже глупости. Но тот факт, что в деяниях политиков есть иррациональная сторона, не поддающаяся логическому объяснению, обычно остается без должного внимания, ибо нет инструментария для анализа. А иррационализм в жизни не просто есть, а порой играет роковую роль для государства. Желательно понять феномен самопоражения, ибо мир ныне опять ярко демонстрирует эту способность и немало государств вновь стоит на грани ближайшего по историческим мерках краха.
Причем исторический опыт показывает, что общество бессильно противостоять разрушительным действиям высших полит-экономических сфер, ибо не только часто не понимает суть происходящего, но даже посильно помогает саморазрушению. Причем по моему мнению, логические ответы на абсурдные поступки получить практически невозможно. Можно лишь строить более или менее внятные гипотезы-предположения, Но раз эта ситуационная задача существует, над ней стоит задуматься. В науке это называется «поставить проблему». Пусть ее сходу решить во всей полноте не удастся, но ее формулирование и обоснование даст возможность привлечь интеллектуальные силы других в надежде вскрыть незамеченные нюансы и подходы к ее решению. Да просто само знание о существовании болота, которое может засосать, и нанесение его на карту позволяет обойти препятствие. Тем более, что правители на наших глазах, в наше время продолжают толкать свои государства к разрушению, исповедуя малопонятный общественности алгоритм самоуничтожения.
1
Бисмарк-Вильгельм II: путь к катастрофе
Пруссия, а затем единая Германии географически занимали неплохое место – в самом центре Европы, что давало определенные преимущества в сфере торговли, однако в военном отношении это было минусом – напасть могли со всех сторон. Это колоссальное неудобство проявилось в Семилетней войне (1756-1763 гг.), когда великий полководец Фридрих II с трудом отбивался от армий Франции, России и Австрии. И хотя по мастерству на голову превосходил своих противников, был разбит ими. Лишь смена власти в Петербурге спасла его от полного поражения: новый российский император Петр III, страстный поклонник прусского короля, немедля заключив с ним союз и вернув все завоевания русского оружия. Но с тех пор недопущение войны на два фронта стало насущной задачей германской политики. И что удивительно, их усилия привели в 1914 году именно к войне на два фронта с соответствующими катастрофическими последствиями! Как такое могло случиться? Это все равно, если бы разумному человеку сказали: «Тут глубокая яма. Смотрите, не упадите». Человек ответил бы, что он прекрасно понимает опасность. После чего подошел бы к краю ямы и свалился в нее. Случай для психолога.
Отто фон Бисмарк был, безусловно, великим политиком. Это признается всеми историками. И что кайзер Вильгельм II - политик посредственный, тоже, вроде бы, никем не оспаривается. Но этих людей связывает одно обстоятельство: один заложил основы будущего крушения Германской империи, другой - реализовал этот необязательный исторический вариант.
Как это произошло?
Германия объединилась благодаря благожелательному нейтралитету русского царя Александра II. Его войска стояли в 200 километрах от Берлина, и если бы он не захотел, Пруссии пришлось бы отказаться от многих плодов своих побед над Австрией (1866 год) и Францией (1870 год). Но давить на Берлин он не стал, и Пруссия возглавила германские государства. Разумеется, царь хотел политической взаимности. И когда после разгрома Османской империи в 1878 году, обеспокоенные Англия, Австрия и Франция предложили провести мирный согласительный конгресс, то Александр II и его правая рука во внешнеполитических вопросах князь Горчаков выбрали местом его проведения Берлин, а в качестве посредника - Бисмарка и (в конечном счете) кайзера. И получили за свою недавнюю помощь в деле объединения Германии «благодарность» по полной…
Бисмарк неожиданно для царской дипломатии принял сторону противников России и помог лишить ее главных плодов победы. Бисмарк боялся усиления Российской империи, а потому занял естественную для всех великих держав позицию противодействия. Но тем самым он показал, что надо было делать Петербургу в отношении самой Пруссии в период ее победоносных войн с Австрией и Францией - потребовать провести всеевропейскую конференцию и заставить пока еще слабую относительно Российской империи Пруссию отказаться от объединения Германии. Ведь России было выгодно не иметь на своих границах сильные государства, недаром она веками вела упорные войны со Швецией и Османской империей, чтобы добиться благополучия на своих рубежах. В итоге в первой половине XIX века для России сложилась настолько благоприятная геополитическая ситуация, что цари дали процессу обратный ход. Сначала Николай I спас Австрийскую и Османскую империи от распада, затем Александр II помог появиться Германской империи. Тем самым, они изменили благоприятную ситуацию на российских границах на негативную. Зачем? Непонятно.
Началось все с Александр I, который упорно отказывался поддержать восстание греков и тем ослабить Османскую империю. В 1815 году он провозгласил верховенство монархического принципа: священном праве монархов на свободу своих подданных. В это число правителей вошел и турецкий султан. Лишь после его смерти молодой Николай I внял просьбам Англии и Франции помочь восставшим и в 1828 году присоединился к их коалиции против Турции. Греция получила независимость (правда с сильно урезанной территорией). После чего, будто испугавшись, что Россия может лишиться сильного противника на юге, Николай I стал усиленно поддерживать султана. В середине 1830-х годов Османское государство оказалось на грани развала. Правитель Египта Мухаммед Али разбил турецкие войска и вторгся в Малую Азию. Царь пригрозил тому войной и отстоял целостность Османской империи. А в 1849 году спас от разрушения Австрийскую империю, подавив восстание венгров, пожелавших создать свое отдельное государство. Ту же политику продолжил его преемники. Александр II и министр иностранных дел Горчаков допустили появления на границах своего государства Германии - могущественной силы, которая в итоге угробила империю и династию Романовых. Ничего не поделаешь: правители России почему-то считали, что страна обязана обслуживать интересы других государств по принципу: «Мы поможем вам сейчас, чтобы вы навредили нам потом». Это нерушимая традиция, которую мы с чувством удивления будет сталкиваться вновь и вновь.
Французский посол Морис Палеолог в своем дневнике записал характерный разговор с Николаем II, состоявшийся 21 ноября 1914 года, то есть в разгар войны с Германией. Царь заявил: «Самое главное, что мы должны установить это — уничтожение германского милитаризма, конец того кошмара, в котором Германия нас держит вот уже больше сорока лет» (Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. – М., 1991. С.28). Однако Николай II не сказал, какую роль сыграл его дедушка в становлении сего кошмара.
(Интересна и такая деталь: фамилия французского посла совпала с именем последней династии Византии – династии Палеологов. Оказывается, Судьба намекала…).
Но если Петербург продемонстрировал детскую недальновидность, то Бисмарк, вроде бы, имел дар предвидения, потому и стал великим политиком. На Берлинском конгрессе он постарался не дать усилиться России за счет Османов, и преуспел. Россия потеряла влияние над ключевым балканским государством - Болгарией, которое само и создало. И та в последующих двух мировых войнах воевала на стороне Германии – сначала кайзеровской, потом гитлеровской. Для этого Германии не пришлось тратить ни денег, ни жизни своих солдат. Все сделали правители России…
Однако триумф бисмарковской политики, обернулся в последующем тотальным поражением, ибо он оттолкнул Россию, и та перешла на сторону Франции. Болгария в будущей войне спасти от поражения Германию, естественно, не могла. Вильгельм II в своих мемуарах признал гибельные последствия Берлинского конгресса на будущее германской империи: «Это породило в русской армии неугасимую ненависть к нам». И привел в доказательство слова одного русского генерала: «Всему виной этот гнусный Берлинский конгресс! Это была тяжелая ошибка канцлера. Он разрушил старую дружбу между нами, посеял недоверие в сердцах людей двора и правительства и породил убеждение, что русской армии после кровавого похода в 1877 году нанесена тяжелая несправедливость, за которую она хочет реванша. И вот мы теперь идем вместе с этой проклятой Французской республикой, полной ненависти к вам…».
Завершая свои размышления о причинах гибели Германской империи, бывший кайзер вновь вспомнил злополучный Берлинский конгресс: «Я считаю… Берлинский конгресс, о чем я уже говорил, ошибкой, ибо он ухудшил наши отношения с Россией. Конгресс этот явился победой Дизраэли, англо-австрийской победой над русским государством, вызвавшей озлобление России к Германии. Но чего только не сделала в дальнейшем Германия, чтобы помириться с Россией!». Не получилось: оба государства, в конечном итоге, предпочли взаимное самоубийство…
Без этого конгресса Александру III и Николаю II было бы намного труднее разорвать традиционные дружественные связи между государствами. Но черная неблагодарность сделала свое дело. В 1887 году один из руководящих работников министерства иностранных дел России Ламздорф записал в дневнике: «Его величество высказывается не только против Тройственного союза (с участием Австро-Венгрии), но даже союза с Германией. Ему будто бы известно, что союз этот непопулярен и идет вразрез с национальным чувством всей России; он признается, что боится не считаться с этими чувствами…» (Ламздорф В.Н. Дневник 1894-1896. - М., 1991. С.34-35).
Конечно, были и другие причины охлаждения отношений с Германией и перерастание их во вражду. Не сразу забылось и то обстоятельство, что королевство Пруссия долгое время рассматривалась царями в качестве младшего партнера. Особенно при Николае I, хорошо помнившим, что именно Россия спасла Пруссию после того, как Наполеон уничтожил его в 1806 году. Сначала Александр I настоял, чтобы за прусским королем сохранили часть бывшего королевства, а затем в 1814 году способствовал восстановлению Пруссию во всем ее величии, в том числе путем присоединения к ней больших кусков германских земель, в частности на Рейне. Но вот Пруссия превратилась в Германскую империю, и пришлось признать равенство. К тому же Германия быстро развивалась, и становилось ясно, что уже и равенство уходит в прошлое. Это показал Берлинский конгресс, где российская делегация во главе с канцлером Горчаковым выступала перед Берлином в качестве просителя за победы русского оружия. И тут Бисмарк показал, кто теперь главный. Однако признавать политическое лидерство Германии российским императорам было невмоготу. Уж лучше пойти на союз с республиканской Францией! Та потерпела поражение, была унижена той же Германией, так что ни о каком возвышении над Россией не могло идти речи. А тут еще вмешались деньги. Французские займы появились после того, как в нем отказал Берлин, недовольный позицией Петербурга по поводу проекта торгового договора с Германией. Если бы не парижские банкиры пришлось бы смиренно пойти навстречу германским требованиям. А так можно было занять внешне гордую позицию: «Не даете? Ну и не надо, возьмем в другом месте».
Дело кончилось заключением в 1891 году военного союза с Францией. Статья первая военной конвенции гласила: «Если Франция подвергнется нападению Германии.., Россия употребит все свои наличные силы для нападения на Германию».
После этой даты союзнические отношения с Парижем лишь набирали обороты, пока процесс не пришел к логическому концу – войне. Вот только насколько оправдан был такой «логический конец»?
Царь и его окружение здорово сглупили, начав войну в 1914 году раньше времени, но здорово навредил себе Германия. Когда грянул кризис 1914 года и встал вопрос о военных действиях, германский генеральный штаб решил сначала ударить по Франции, а только затем по России. Выбор оказался роковым. По плану генштаба вторжение во Францию должно было проходить через территорию нейтральной Бельгии, что стало поводом для вступления в войну Великобритании со своими обширными колониями и доминионами (Канадой, Австралией, Южно-Африканским Союзом, Индией), а главное самым сильным в мире флотом, который отрезал Германию от большей части мира, а значит, жизненно необходимых поставок сырья. Если бы германская армия сначала атаковала Россию, огородившись от французских войск своими сильными крепостями на границе, то она одержала бы победу в духе 1905 года, и, заключив с Россией мир, могла затем спокойно раздавить Францию, которой бы уже не смогла помочь даже Англия. Но Берлин выбрал войну на два активных фронта – и проиграл.
Но даже после неверного выбора не все было потеряно. Наступление германской армии в 1915 году выявили фундаментальные слабости царских вооруженных сил. Только пленными было взято 1 миллион солдат. Неслыханная по тем временам цифра. Казалось бы, надо дожать противника, тем более что все попытки англо-французских войск перейти в наступление на Западном фронте провалились. Фронт там стоял непоколебимо. Однако верховное командование Германии решило дать передышку России и перенести главный удар во Францию. Наступление там в свою очередь закончилось ничем. Огромные потери оказались напрасными. Зато царская армия сумела оправиться и нанести тяжелый удар по австро-венгерской армии (брусиловский прорыв). Правда, все это не спасло царизм от разложения и свержения в феврале 1917 года. После чего начался распад старых вооруженных сил. Это свидетельствует том, что Российская империя могла быть выведена из строя много раньше 1918 года. Но кайзер со своим генералитетом эту возможность упустили.
Хотя нет. Дух германских солдат и искусство немецкого офицерского корпуса было столь велики, что Германия могла выиграть войну даже в таких неблагоприятных условиях. Ведь в руках правящего класса Германии был мощнейший инструмент – немецкий солдат. Ничего лучшего со времен Наполеона Европа не знала. Но в отличие, от Бонапарта она не сумела с умом распорядиться этой силой. Более того, предала ее.
Чтобы окончательно испортить дело, требовалось дать Антанте последний козырь. Этакий джокер в рукаве. Таким ходом могло быть только маловероятное событие – втягивание в войну страны с вековым нейтралитетом – экономически мощных Соединенных Штатов. Для этого пришлось придумать невероятную как по глупости, так и виртуозности комбинацию.
19 января 1917 г. министр иностранных дел доктор Альфред фон Циммерман послал секретную телеграмму германскому послу в Мексике, где говорилось, что «с щедрой германской финансовой помощью» Мексика сможет возвратить себе потерянные территории — Техас, Аризону, Нью‑Мексико. Германия и Мексика «будут вести войну вместе и вместе заключат мир».
Глупость обращения очевидна. Мексика в то время находилась в состоянии гражданской войны, и ее правительство даже если б сошло с ума, все равно не смогла выставить армию против Соединенных Штатов.
Может быть, все обошлось бы, но пьеса уже была написана, и последовал следующий акт. Английские дешифровальщики сумели прочесть послание. Текст немедленно был передан в Вашингтон и 1 марта телеграмма Циммермана была опубликована в американской прессе. Сторонники Германии (а в США проживали миллионы немцев) пытались спасти положение, заявив о подделке. Однако через два дня Циммерман признал свое авторство. В апреле Конгресс Соединенных Штатов объявил войну Германии. Свыше миллиона американских солдат отправились воевать в Европу.
Если бы США не вступили в сражение, то после выхода России из войны, шансы англо-французской армии удержать фронт были бы невелики и, вероятнее всего, Англии и Франции пришлось пойти на мир с Германией. Пусть Германия не смогла бы получить вознаграждения на Западе, но она с лихвой компенсировала бы свои аппетиты на Востоке, не говоря уже о том, что германская империя уцелела. Но кайзер и его ближайшие сотрудники, вроде Циммермана, из всех вариантов для рейха предпочли для него самоубийство.
Так был написан вариант истории, который в канун событий – в 1913 году - считался совершенно невероятным.