Жил да был котик в одной семье. И так долго жил, что уж состарился. Хозяева и заведи ему на замену котеночка, которого тоже, по недомыслию али из вредности, Васькой назвали.
Старый Васька все понимал и не роптал, но кусок ему уж в горло не лез после такого предательства. Так ел и плакал, плакал и ел.
А малой паскудным оказался. Быстро смекнул, кто теперь в любимчиках. И стал сам обижать старичинушку. Тот терпел-терпел да и ушел жить в садовую беседку. Благо май в тот год выдался растеплющим, а впереди еще целое лето было.
А что в саду коту делать? Мышковать да лягух ловить. Молодому это так, для игры. А старому зачем егозить попусту. И стал котовый дедушко думать о близкой смерти. Думал-думал да и совсем уж собрался. Вырыл себе могилку за сараем, улегся в нее, лапки сложил, глазки прижмурил. А лежать неудобно — упирается что-то в спину!
Дай, думает, посмотрю. Привстал, пошурудил в земельке, глядь, а там яйцо, да пребольшущее.
Дождался старинушка темноты, укатил то яйцо в сарайку по-тихому, там и припрятал в ведре со стружкой. Той самой, что хозяин припас для лотка. Да летом-то она без надобности, благо и малой весь день на улице. Место надежное — точно до осени никто в то ведро носу не сунет. А для гнезда самое оно.
Хозяйка по первости позазывала-повыкликала старого Ваську перед тем, как на ночь дверь-то запирать, да и успокоилась. А с чего ей тревожиться, если жрать он исправно домой таскался. В такую-то жарень и сама бы в саду спала, если б не комарье. Охота старикашке ночевать в беседке али в сарайке, пусть себе, лишь бы баб не водил. Хотя какие в его годы бабы.
А уж малый Вася из шкурки лез, чтобы хозяева забыли про старого. Все выкозюливал да ластился, шантрапа пузатая.
Да наш Василий на него лапкой махнул. Не до обид и ревности ему стало. Решил сам свою находку высиживать. И уж мечталось, как вылупится из большущего яйца не то, что курочка, а целая уточка, а то и индюшечка. И уж виделось котеюшке преогромное блюдо жаркого. А то хозяева все из пакетиков не пойми чем кормят. И тяга у него к этой гадости такая, что впору к наркологу проситься.
Так целый месяц дед и просидел на яйце, лишь изредка отползая до ветру да пошамкать. И таки высидел.
Не утенка и не индюшечку. И даже не сойку. Этой-то дичи в соседских садах и так тьма. Жаль, к ним не суются, сам же смолоду и отвадил.
А вылупилось чудо-юдо крылато-чешуйчатое, огнедышащее! Опалило коту задницу, как первый выдох-то сделало и папкой окликнуло! На вид страхолюдище, а всего боится. Чуть что — в крик да слезы.
Чем кормить, как на белый свет вывести? Но приноровился Василий — выгуливал мальца под луной, кормил жуками да бабочками-гусеничками.
Непротивленцем стал к старости котейка. Таким и сына вырастил. Его даже полевки обжирали и передразнивали. А что папашка? А папашка их и когтем не трогал. Бывало, шикнет для порядка, метнется в дом за пакетной дрянью, живого уж и не надобно. И зачем только мечталось о жарком.
В общем, как осень подошла дождливая да кислая, дождались они с сыночкой бабьего лета и, наслушавшись птичьих баек, махнули на Нил… к крокодилам. Не динозавры, конечно, и не драконы, но все как-то ближе дитятке по природе. К тому же по слухам в том краю все коты священные.
И точно! Как спустился старый Васька с неба на огнедышащем чудище, так оба в божества и угодили. А для божеств ни возраст, ни доказуемость существования значения не имеют. Обитают они теперь при храме в благоговейном почитании и вечном тепле. Сынишка на подношениях уж поболе самого здоровущего крокодила вымахал. Но для папки все он маленький, все Василий его утенком да индюшонком кличет любя.
***
За подлинность данной истории не ручаюсь, но... положа руку на сердце, признайтесь — и вы время от времени кормите своего собственного дракона.
(с) Алена Подобед,
Илл. из Итнернета