Прошло уже много времени, но мама так и не вернулась.
День только близился к вечеру, а за окном стемнело, вскоре хлынул дождь, за пеленой которого не было видно ни земли, ни неба.
Промокший до нитки, вернулся отец.
Я помнил, что мама просила ничего ему не рассказывать, но к тому моменту страх был так велик, что я не мог ничего с собой поделать.
Отец выслушал всё молча и выбежал из избы.
Я поспешил следом, но дождь не утихал, и за этой пеленой воды невозможно было разглядеть, куда бежать.
Я вернулся и залез под стол, где всегда прятался, набедокурив, и там забылся неспокойным сном.
Отец поднял меня засветло и сказал только: «Собирайся!» У него было серое лицо, а с одежды до сих пор капала вода.
Я не осмелился ничего спрашивать, быстро собрался, и мы вышли.
ЧАСТЬ 2
Утреннее небо было ясным, тихо мигали неяркие звёзды, но от вчерашнего дождя в воздухе остались сырость и прохлада.
Залезая на телегу, я подогнул под себя зябнущие босые ноги. Отец тронул поводья, мы отправились в путь.
В дороге я окончательно проснулся и вспомнил вчерашний день. Я робел расспрашивать отца, но украдкой поглядывал на него. Он смотрел прямо перед собой и, выехав за деревню, всё сильнее погонял лошадь.
Мы ехали долго. На востоке заалело, и он правил, казалось, прямо на этот свет.
Солнце взошло над тихими полями, его свет резанул по моим сонным заплаканным с ночи глазам. Отцово лицо в свете нового дня стало совершенно красным, а все складки и морщины на нём казались глубже и резче.
Вдруг мы остановились. Я огляделся: в чистом поле не было ни жилья, ни даже деревца. Отец спрыгнул с телеги и стащил меня.
Мои ноги утонули в ледяной росе. Потом он взял лошадь за повод, повернул телегу и зашагал в обратном направлении.
Несколько мгновений я ошарашенно смотрел на его удаляющуюся фигуру, но потом опомнился и ринулся следом. Я закричал:
- Папка, миленький, не бросай меня! Не бросай меня! Где мама? Миленький, папка, вернись!
Услышав мой крик, он повернулся и что-то злобно закричал мне в ответ. Но из-за шума в ушах я почти оглох и не слышал его. Тогда он запрыгнул на телегу и что было сил ударил лошадь вожжами, она заржала и понесла его по полю, что есть духу.
А я всё бежал следом и кричал, не переставая, даже когда телега уже совсем скрылась из виду. Потом я упал в холодную траву и горько рыдал о своём неутешном горе.
Когда я поднял лицо, чтобы посмотреть, как высоко стояло солнце, оно скрылось за тучами. День стал серым и мглистым. Я встал и осмотрелся. Место было мне незнакомо, и я побрёл наудачу. Не знаю, сколько прошло времени, когда я вышел к деревне.
В сером воздухе висела ледяная тишина. Я бродил по пустым дворам, слыша кое-где рёв запертых в хлевах голодных животных, но нигде не находил людей.
Мне неловко было войти в чужой дом, чтобы найти какую-то еду. Напившись воды из колодца, я, как в страшном сне, бродил в пустоте.
Вдруг в одном из дворов, позади хлева, я услышал скрип и повернулся. Русая голова показалась из-за угла, на меня посмотрели испуганные голубые глаза.
- Иди, не бойся! – сказал я хрипло и сам испугался своего голоса.
Боязливо переставляя босые ножки, мне навстречу вышла девочка лет четырёх.
- Как тебя зовут? Я Аркашка, - сказал я, стараясь улыбнуться.
- А я Настя, - прошептала малышка.
- Где ваши все? Почему ты одна?
- Наших немцы забрали, а меня мамка на печь сунула и приказала тихо сидеть, - прошептала Настя и вдруг отчаянно заплакала.