В комментах к записям в этом блоге было сломано много копий на тему того, что в советское время татары сами, почуяв необходимость русского языка для собственного личностного роста, сделали так, что в их жизни снизилась роль татарского. Я долго пытался понять одну вещь: вот с 1940 по 1990 в Прибалтике должно было родиться и возмужать целое поколение людей, в своей жизни ничего не видевших, кроме СССР, и для которых точно таким же образом все возможности самореализации, карьеры, признания, комфортной и сытой жизни должны были раскрываться куда сильнее со знанием русского языка, нежели без его знания. Тот же процент русскоязычных жил в Эстонии и Латвии. Однако, там языковая и прочие "идентичностные" и "культурные" предпочтения оказались совсем другие: местным жителям почему-то эти преимущества преимуществами не казались (хотя казалось бы, велика ли разница в положении что эстонского, что татарского языка где-нибудь в 1950х, если смотреть совсем глобально?).
При этом, например, еще в 1980х в других союзных республиках более крупные языки имели престиж и распространенность даже похуже татарского. С чем это связано? Есть ли какая-то базовая закономерность, которая могла бы все это объяснить?
И тут мне в голову стрельнула новая теория, которой я собственно и делюсь!
Дело в том, что развитие прибалтийских языков, которое готовилось всю вторую половину 19 века (когда татарский был уже зрел и стабилен, самодостаточен), пришлось, понятное дело, на 1920-40е. Можно сказать, что в этот момент сформировалась местная традиция считать эти языки достаточно серьезными, государственными, языками образования, языками, владеющие которыми не должны были подстраиваться, и многое, многое другое. Можно сказать, что в 1920-40е годы в этих странах произошли зачатки формирования общества потребления, население вкусило это потребление, и потом все последующее советское время сравнение было не в пользу советской власти.
И, как мне кажется, важной вехой было то, что именно возникшее массовое, всеохватывающее (в том числе крестьян, а не только отдельных богатых и продвинутых горожан) потребление устанавливалось на родном им эстонском, латышском языках. Впоследствии русский язык, приносимая через него советская культура с ее низкой культурой потребления казались все 50 лет непривлекательными, а все возможности большой страны, захоти ты только интегрироваться в нее, не стоящими того - родное было добротным, сытным, логичным - а чуть более глобальное русское было хаотичным, сырым, нелогичным. Напротив, самим советским русским прибалтийское казалось привлекательным и вообще всяческим сэкси.
А что у татар? Небольшое погружение в потребительские документы эпохи свидетельствуют о том, что еще дореволюционная татарская речь в вопросах потребления наполнялась русскими терминами вообще всего, что не выделывалось самим крестьянином для натурального хозяйства. Логично, что крупные фирмы интересовались большинством покупателей, русскоязычными россиянами, ну а их подразделения, конечно, не столь знакомых с русским языком татар тоже видели как свою клиентскую базу, так что какая-никакая рекламная информация на татарском была, но это было приглашение на татарском прийти в магазин, где все будет на русском, и сами товары и явления тоже переходили без перевода в татарский обиход. Но какого-то замкнутого "внутритатарского цикла" на большинство привлекательных и новых для того времени товаров не было (чтобы все сотрудники фирмы, производители, розничная сеть, покупатели, реклама оказались в сугубо татарской среде, без необходимости попытаться привлечь куда как большего по численности русскоязычного покупателя вокруг - такого не было). А с концом НЭПа татарское какое-никакое потребление и вовсе сломалось - в советское время не источники потребления искали потребителя, а потребитель источник благ! У источников товаров и услуг пропала последняя необходимость быть хоть в какой-то форме татароязычными - желание подстроиться под еще одну нишу потребителй и понравиться - если татароязычные хотели бы что-то потребить, то напряглись бы уж ради своих желаний, разобрались с инструкцией и сложной схемой добычи благ и на русском.
В сознании татар без всяких высоких целей вроде самореализации, образования, достижений и тп стала работать схема - хочешь что-то хорошего употребить - знай русский. Потребление-то разное. Это не только разнообразная еда и одежда, это впечатления-путешествия-экскурскии-зрелища-чтиво. Думая, что образовываемся, мы на самом деле частенько потребляем, пусть в данном случае, информацию. И глядя на современных вполне татароязычных татар, кажется, что и правда - там, где обязанности и долг, взаимоотношения отдельных двух людей, творчество или религия, в общем, что угодно, что может сопровождаться садизмом или мазохизмом, там еще место татарскому языку. Там, где получение удовольствия, рекламные лозунги, модные товары и продукты, лулзы, мемчики, жвачка для ума - там все сугубо русскоязычное. И по середине между этим балансирует "решение серьезных вопросов", которое для кого-то может быть на татарском, для кого-то уже нет.
К творческим людям у меня отдельные претензии. Они пытаются любого татароязычного взрастить до сознательного, любого сознательного до татароязычного, и все это какая-то профдеформация. Что большинство людей говорит на том или ином языке несознательно, от привычки употреблять его при потреблении того или иного, и что именно они, эти люди сделают в итоге погоду, сделают культуру живой или мертвой, творческим людями, кажется неприятно думать, и они не думают. А тяжело думать, что твой гениальный, заставляющий задуматься спектакль, например, сыграл меньше роли, чем если бы механик в автосервисе обращался бы на татарском к клиенту by deault как ни в чем не бывало, заставляя его смущаться, может мол это я такой неправильный, что это мне кажется странным и из ряда вон, а не он? Но нет, творческие люди будут продолжать считать книги, концерты, спектакли главными, неподвергающийся их влиянию простой народ - неудачно выпавшим на их голову, а тех из этого народа, кто бы делал бы ту же работу простыми мелкими бытовыми проявлениями использования татарского с элементами внесения дискомфорта тем, кому татарский не родной, этих бы вполне искренне считали бы хамами, которые делают как не надо.
Еще у Тукая с Камалами можно почувствовать сквозящую нелюбовь к "кибетчеләр" (приказчикам, или по-нынешнему, менеджерам), порой и побольше, чем к баям. Но, кажется, и классики начала 20 века понимали, что не единичные и ненавистные щедрые баи, а циничная прослойка менеджерюг могли бы быть и их кормильцами, и спасением, и топливом прогресса татарской культуры. Привыкшие к потреблению, и к родному языку, они бы вполне радовались бы и охотнее платили бы за конфетки в обертках с родной вязью, а те, кому эти конфетки были роскошью по большим праздникам, тянулись бы за ними, копируя во всем, включая тягу к "татарскому потреблению".
Это еще как-то скудно по инерции просуществовало в НЭП, но 1930е окончательно не дали "татарскому потреблению" сформироваться. В поисках благ привычка "потреблять по-русски" сделала город обрусевшим, а деревня до потребления как такового дошла дай бог в конце 1990х. И да, размеренный шаг потребления в татарские райцентры и далее в деревни идет с разрушением татароязычной среды. Там где есть фастфуд, варианта фразы "свободная касса" на татарском нет. Не существует татарских рекламных лозунгов, рекламного креатива (справедливости ради, это не проблема только татарского, например, способность создавать собственные емкие лозунги утратил датский язык в окружении емких английских рекламных фраз и лозунгов, да так, что рекламная кампания по повышению рождаемости имела английский лозунг, Do it for Denmark/Do it for your mom). Татарский вытесняется прямо вместе с образом жизни, в котором жил. Для нового образа жизни татарского варианта не создалось и никто не видит необходимости создания. Потреблению всегда сопутствует сопротивление ему, и вот и протатарские активисты скорее за антипотребительский мазохизм, за напряженность вместо расслабленности. Да что говорить, и я татарский люблю не в последнюю очередь за то, что можно посредством его попрекнуть в небрежности, в невежестве, в расслабленности недостаточно напряженного им, выставить аморальным (хотя есть куча тем, где можно сделать то же - общественный и личный транспорт, сохранение памятников, отношение к природе, инвалидам и доступной среде). Но если ставить цель не зачмырить всех аморальных, а сделат так, чтобы татарский язык жил, то жить он должен не осознанно, а в ленивых головах говорящих на нем по привычке.
Второй вопрос, связанный с этим. Да, ок, никто не пытается серьезно вернуть позиции татарского в сфере потребления. Но есть ли те, кто хотя бы хочет отрефлексировать его былую роль, или в духе альтернативной истории подумать над вариантами, а как бы было у нас, будь татарский у нас в потреблении в ходу сейчас? Вот, урбанисты рисуют разные варианты справедливых городов без заборов, футуристы - с разными еще не существующими элементами техники, а простого уличного дизайна, как бы вы выглядела современная Казань с доминированием татарского в рекламе, наглядной информации - такого творческого эксперимента никто не делал. Наиболее близко подошел с рефлексией похожего Нияз Хазиахметов с серией постеров "Забулачная республика", выдавшего альтернативный мир 1920-30-40х годов, каким мог бы выглядеть татарский буржуазный мир, пропитанный духом "татарского потребления" - в котором жили бы разбогатевшие кибетчеләр-ровесники Тукая. Мир выглядит привлекательным, и правда начинаешь верить, что случись он, судьба и состояние татарского языка и сейчас не вызывали бы опасений.