Город Самара редко попадает в сводки новостей. Так было и в советское время (тогда он назывался Куйбышевом), так было и в 90-е. «Роковые» события происходили здесь разве что в начале Гражданской войны, теперь уже больше века назад. С тех пор в Самаре всегда было тихо. Разумеется, «рыночные реформы» не обошли стороной и этот город, но поскольку они проходили буквально везде, поначалу мне казалось, что ничего такого, чего нельзя было бы увидеть в других местах, здесь не будет.
Чтобы понять, почему это оказалось ошибкой, необходимо сделать небольшое отступление. Дело в том, что настоящим «стержнем» Самары всегда была Волга. Для местных жителей это не просто какая-то река, а часть жизни, почти религия. Как однажды сказал мне один человек: «Вот едешь иногда, дела плохи, настроение никакое, но стоит увидеть, как между домами мелькнула Волга – и уже намного лучше».
Неудивительно, что одним из самых популярных мест в городе до сих пор считается набережная. В конце июля 1994 года мне захотелось побывать там. Исходной точкой для прогулки стала площадь Славы, которая сама по себе считается местной достопримечательностью. Она находится на вершине холма, откуда открывается вид на Волгу – настолько обширный, что нетрудно заметить, как изгибается река, образуя так называемую Самарскую луку.
Погода была превосходной, солнечной, пейзаж, как обычно, великолепным, но в нем таилось нечто странное. Почувствовалась эта странность сразу же, а вот на осознание того, в чем она заключалась, потребовалось какое-то время. Но затем понимание пришло: Волга была абсолютно пустой. На всем весьма обширном водном пространстве нельзя было заметить ни единого суденышка.
В недалекие от 1994-го 80-е годы по реке то и дело ходили обычные и самоходные баржи, танкеры «Волга-Дон», пассажирские суда самого разного вида и «калибра» - старые «Москвичи» и «ОМики», постепенно вытеснявшие их теплоходы «Москва», двух- трех- и четырехпалубные круизные лайнеры, а также «Ракеты», «Метеоры» и «Восходы». Кроме того, в городе имелись три постоянно работающие «паромные» переправы. В будние дни от каждой из них ежечасно отправлялись «веранды» и «пээски» (жаргонное название небольших судов). В выходные интервал между рейсами сокращался до получаса, а при необходимости – и до четверти часа.
Ну и наконец, по реке постоянно сновали бесчисленные моторные лодки и катера. Догадаться о близости Волги, находясь где-нибудь в густом лесу на её берегу, можно было благодаря практически постоянному гулу лодочных моторов.
Так вот ничего из этого в конце июля 1994 года на реке не было! Всё бесследно исчезло. Скорее всего, лайнеры стояли где-то на приколе в ожидании лучших времен, старые моторки тихо гнили в гаражах или во дворах, а великолепные когда-то «Метеоры» уже отправили на слом.
Осознание этого шокировало меня. Трудно даже представить себе более полное воплощение Смерти, чем вот эта абсолютно пустая Волга. Жизнь ушла, а река осталась.
Почти столь же мертвой оказалась и набережная. Когда-то оживленная, в этот летний день она была практически безлюдной. Мне повстречались на всем её протяжении всего два или три человека, не больше. Находившиеся здесь еще со времен Советского Союза кафе-мороженые и киоски не работали. Двери были наглухо закрыты, а под оконные стекла в некоторых местах кто-то с непонятной целью засунул старые газеты. Их краешки высовывались наружу, и при порывах ветра бумага начинала хлопать.
Вся картина могла бы напомнить о фильмах про зомби-апокалипсис, но в те времена ни «28 дней спустя», ни «Я легенда» еще не существовали, так что сравнивать было не с чем.
Приблизительно в это же время где-то снимали «Особенности национальной охоты». Месяц с небольшим спустя Ельцин в очередной раз опозорил себя и Россию, в пьяном виде дирижируя оркестром в Берлине. Медленно, но верно вызревала первая чеченская война. Вовсю шла ваучерная приватизация, и уже успела рухнуть пирамида МММ. И всё же, когда я вспоминаю про 1994 год, перед глазами в первую очередь встает мертвая безразличная Волга.
Через пару лет на набережной Самары открылись бесчисленные «кафе» с пивом и музыкой, появились целые толпы людей, подростки на роликовых коньках – и хотя эта гальванизированная жизнь сопровождалась неизбежными пьянками, драками и грязью, она всё же была много лучше прежней пустоты. Потом пришли совсем иные времена, набережную «отремонтировали», убрав пивные шалманы и грязь, проложив велодорожки и заменив асфальт на плитку – в общем, теперь всё это приобрело намного более цивилизованный вид.
И только Волга так и не пришла в себя. Пафосных белых катеров оказалось слишком мало для того, чтобы «заменить» прежние полчища моторок. «Метеоров» и «Ракет» больше нет, а по их маршрутам ходят латаные-перелатанные теплоходы «Москва». Сохранилось только два судна на подводных крыльях (оба – «Восходы»), и увидеть их можно крайне редко. Баржи и танкеры тоже появляются нечасто, а стандартные когда-то «веранды» полностью исчезли. Вместо них через Волгу ходит всякий старый хлам непонятного происхождения…
