Лида с детства была строптивой, своевольной, неподатливой. И на расправу скорой. В гневе себя забывала – с взрослыми пацанами на поселке схватывалась, что уж про Валерку малолетнего говорить. Крепко доставалось ему, обласканному бабкой, от ревнивой и недолюбленной Лиды.
- Не хотела я тебя, и правильно не хотела – гадкая ты выросла девка! Почто дитя ударила?.. Как у тебя рука повернулась? – заходилась Анна, утирая слезы с чумазых валерочкиных щек.
- Ты ж меня за волосы таскала, - огрызнулась Лида.
- Я имею право! Я тебе мать!..
Лида поднялась так резко, что перед глазами разлилась чернота. Сжала кулаки, ничего не видя от ярости, двинулась к матери – и Анна невольно отступила.
- Мать, говоришь?.. - выдавила Лида в постепенно проступающее из темной пелены бледное лицо. – Почаще бы ты об этом вспоминала...
Пинком отшвырнула попавшийся под ноги валерочкин горшок, и выскочила из дому.
- Холера ты, а не дочь! Вся в отца!.. И зачем я тебя родила, окаянную?.. - неслось ей вслед. Лида сжимала зубы и мотала головой, не подозревая, что пройдут годы - и она будет кричать те же слова в спину собственной дочери.
Владимир сидел возле кузни, курил. Махнул рукой – мол, подойди. Лида подошла, вздохнула, села рядом на скамейку. Тоже закурила. Посидели молча. Незаметно стало легче.
Отца Лида всегда любила – и похожа была на него больше других детей.
Владимир был человек суровый, неласковый. Ни жена, ни дети особых нежностей от него не видели. Зато и в ссоры семейные старался не встревать, хотя в душе всегда был на стороне Лиды – последней, младшей и самой любимой дочери. Была между ними какая-то ниточка, неприметная глазом, но очевидная для каждого, кто оказывался рядом.
По вечерам они частенько сидели вместе на крыльце. Владимир чинил старую обувь, что-то строгал или вырезал, а Лида, устало привалившись к давно не знавшим краски ступеням, наблюдала за неспешными движениями его огромных корявых рук. После недолгих, но сладких минут тягучего молчаливого безделья, она, вдруг встрепенувшись, спрашивала:
- Батя, споем?..
И Владимир, не откладывая работу, согласно кивал. Откашлявшись, он негромко заводил своим низким глуховатым голосом:
- Крутится, вертится шар голубой, крутится, вертится над головой...
Лида всегда выжидала, чтобы вступить задорно и вместе с тем проникновенно:
- Крутится, вертится, хочет упасть, кавалер барышню хочет украсть...
Заканчивали вместе, в унисон:
- Где эта улица, где этот дом, где эта барышня, что я влюблён, вот эта улица, вот этот дом, вот эта барышня, что я влюблён!..
Два голоса, молодой и старый, были неуловимо похожи и сливались совсем по-родственному, чтобы смолкнуть вместе, как по сигналу. В этот момент Лида всегда смеялась тихо и счастливо, Владимир тоже усмехался, доставал кусок газеты и махорку, вертел непослушными пальцами самокрутку, украдкой смотрел на свою взрослую, красивую, ладную дочь...
Нет, если отец когда-то большого и шумного, а ныне оскудевшего семейства Руденко и не часто подавал голос, то вовсе не по робости или скудости сердца, а из-за особого душевного склада.
Долгие годы почти все внешнее его лишь касалось, глубоко не проникая. А потом пришла война.
Как нетерпеливый ребенок, получивший от мамки вареное яйцо, спеша добраться до мягкого сладкого желтка беспощадно отрывает скорлупу вместе с приставшим белком, так и гибель сыновей играючи содрала с сердца Владимира полувековой панцирь равнодушия – содрала с мясом, надолго оставив где-то внутри незаживающую кровоточащую рану.
Целыми днями он пропадал в своей кузне или ездил по городу – собирал «большие» заказы на ковку и прямо на месте точил, лудил, паял… Благо, в освобожденном городе работы хватало. Отдохновением от тяжелой работы были Лида, водка и... кролики.
Еще до войны Владимир соорудил на задворках просторного двора образцово-показательный по тем временам крольчатник – с отдельными клетками, с кормушками.
- Эх, мяско ты мое пушистое!.. - ласково приговаривал он, просовывая сквозь прутья решетки тугой пучок травы. Кролики осторожно брали угощенье из заскорузлых пальцев, косились опасливо, как испуганные дети.
Потом всех кроликов, конечно, съели. Но после войны Владимир первым делом отправился куда-то в старый хутор вверх по Дону и вернулся оттуда с парой — злым черно-белым кролем и брюхатой пегой крольчихой. Как и полагается представителям своего вида, кролики принялись плодиться и размножаться с короткими перерывами на еду, сон и отдых — словно знали, что их тощее послевоенное потомство является залогом выживания для целой семьи.
Безжизненные пушистые тушки выменивали на сапоги, мыло, табак, гвозди. Валерочка постоянно болел, плохо рос, и Анна его «откармливала» вареной и тушеной крольчатиной. Остальные тоже ели, но с умом – растягивали мясо "на подольше". Бывало, конечно, и шиковали - зараз съедали целого кролика...
Чтобы обеспечить «хозяйство» пропитанием, Лида с отцом запрягали Воронка и затемно ехали далеко за город, в степь – резать ветки и люцерну. Неизбалованные кролики этот нехитрый корм считали за лакомство.
Лида, раскинувшись, лежала в телеге и смотрела в светлеющее небо. Непривычная праздность, мерное покачивание телеги, скрип колес, щебет первых утренних птах, терпко-медовый аромат степи баюкали ее беспокойное сердце, на краткий миг оно замедляло свой стремительный бег – и весь мир, казалось, тоже замедлялся.
- Крутится, вертится шар голубой, крутится, вертится над головой,, - начинал отец, и от звука его голоса у Лиды так щемило внутри, что на глаза набегали горячие сладкие слезы. Смутно мечталось о будущем, о любви, о чем-то чудесном…
Останавливались у кленовых зарослей по-над рекой. Лида помогала отцу, а потом, пока он укладывал ветки и траву в телегу, подхватив юбку, взбиралась на яр. Там, на обожженных солнцем и ветрами склонах донских холмов, рос острый, духмяный чабрец, а в волглых низинах у тихих речных заводей – дикий лук и пахучая мята. Лида собирала травы прямо в подол, а дома высыпала их на длинный стол под старой вишней. Они с отцом разгружали телегу, а мать перебирала и чистила лук, набирала пучок самых мелких, пахучих веточек чабреца и мяты, бросала в казан с тушеной крольчатиной.
К тому моменту, когда, управившись с делами, садились за стол, пропитанное степным духом кроличье мясо само отходило от костей. Ели ложками, жадно черпая крепкую юшку.
Валерочка сидел со старшими, на равных, причмокивая, обгрызал мягкие косточки и щурился от удовольствия.
- Ну, точно твой Васька-кот, - усмехалась Анна Федоровна, подкладывая внуку самые смачные кусочки. Не забывала про добытчиков - Владимира и Лиду, добавляла им в тарелки хорошего мяса. Себе оставляла тощий хребет и шею.
Разомлевшая от усталости и сытости, Лида забывала об обидах, смотрела на домашних снисходительно, почти ласково, и снова думала о том, что она совсем молода, что война кончилась, и впереди будущее — долгие годы жизни и, конечно, большой любви...
Тогда она еще не знала, что будущее настанет, любовь придет – но именно эти мгновения под старой вишней, мгновения тихого счастья и лада с собой и другими она станет вспоминать с мучительной тоской, как самое драгоценное, что было в жизни — было и безвозвратно ушло...
- Бабушка, спой про шар голубой! - через полвека начнет канючить неугомонная внучка, и Лида — Лидия Владимировна — будет покорно петь, дрожащим старческим голосом, украдкой смахивая слезы и отчего-то остро, всем телом чуя аромат чабреца.
Рагу из крольчатины: рецепт
- Кролика – 1 тушка
- Воды – сколько потребуется
- Соли, пряных трав, лука, чеснока – по вкусу
- Сметаны или сливок – по желанию
Кролика разделать на небольшие куски. Промыть, сложить в казан.
Залить водой так, чтобы покрывала мясо «на два-три пальца».
Поставить на сильный огонь. Собрать пену. Огонь уменьшить до минимума, добавить в казан крупно нарезанный лук, неплотно накрыть крышкой и готовить примерно 1 час.
Посолить. Попробовать мясо на мягкость. Готовить до тех пор, пока нож не будет протыкать его легко, без усилий.
Добавить очищенный чеснок и травы (не резать, бросить поверх мяса).
Когда мясо станет само отходить от костей, вынуть травы. По желанию заправить сметаной или сливками, довести до кипения и выключить. Но и без того будет вкусно.
Предыдущие истории:
- Женился твой Павлик. А ты, курица, блинами его кормила!..
Следующая история:
Продолжение следует. Новые посты ищите по тэгу #предпоследнийприют_кулинарныйроман
______________________________
- Репосты в другие соцсети строго приветствуются.
#рассказ #рассказы #проза #семейные отношения #семейные ценности #семейные истории #история семьи #мать и дочь #отец и дочь
