Эти два года меня накрыло каким-то туманом, каким-то вселенским всеобъемлющим теплом. Любовь и нежность, поцелуи с утра и нежные слова перед уходом. Невкусный ужин и слова благодарности, объятия. Поглаживания спины и легкий массаж, отчего её тело замирало и нежилось. Я нес её в кровать и превращался в дьявола. Жесткого, грубого, я хотел её всю до остатка, я хотел выпить её, поглотить, съесть, я был не совсем человек…Я делал ей больно и кайфовал от этого, я не чувствовал её кайфа от того, что я делаю…
Она все мне прощала. Обнимала и каждый день признавалась в любви, крепко прижимаясь, мы засыпали.
Но, я не спал. Я смотрел на неё нечеловеческими, хищническими глазами. Представлял, как кусаю её, рву ее тело на части.
Я мотал головой, отгоняя свою ненормальность, винил себя за эти мысли, нежно целовал, прижимал к себе и, счастливый, засыпал.
В то время ко мне часто возвращалась моя нечеловеческая суть, я ехал в длинном автобусе, закрывая глаза, представлял себя Красным Драконом.
Я отпускал его полетать, пока я еду. Я четко видел нашу красную нить, соединяющую нас. Дракон резвился и выписывал пируэты над автобусом, радуясь свободе и изредка жестоким взглядом поглядывая на красную нить, на которой он держался.
Иногда он злился. Когда мне было слишком тяжело его удерживать, я укорачивал свою нить и он садился «в меня», на мое место. Он ярился, он кричал, заливая весь автобус ярко-кровавым огнем, махал крыльями, поливая всё и вся испепеляющим жаром. Он злился и нехотя засыпал.
Это был злой сон, сквозь слезы, если бы драконы могли плакать. Он просто уходил из своей свободы, чтобы заснуть во мне. Он не хотел засыпать, от хотел свободы и полёта, но я тянул его к себе и чувствовал, несмотря на то, что он мой друг, он ненавидел меня за это.
Свобода универсальна, свобода первична. Даже глупый дракон это понимал. Вынимая наушники из ушей, я каждый раз думал, что, наверно, я – сумасшедший и шел на работу.
Серый и пустынный мир ждал меня за воротами, серый мир в душах людей. Я не чувствовал их красноты, их ярости, в них не было огня. Красный дракон посреди серой пустыни.
Когда-то давно я ходил с отцом на рыбалку. Зрение всегда меня подводило – я плохо видел с детства. Мне было лет семь, не больше. Когда мы дошли до слияния двух ручьев, там стояли огромные каменные глыбы – не рассмотрев, я спросил отца: «А что за палатки там, вдалеке?». Отец посмеялся и сказал, что это не палатки – это большие камни. Такими я запомнил людей. Без огня, без любви. Серые, безжизненные палатки, в которых люди проживают свою жизнь, не зная ни огня снаружи, ни внутри.