Сумерки опускались на город. Летний дневной зной уступал место вечерней духоте. Дворы Лиона окунались в серо-синюю дымку разбавленную желтым светом уличных фонарей. Этот вечер Гаспар решил провести дома. Никуда не ехать, не идти в свою мастерскую, а просто завалиться на диван под потоки холодного воздуха кондиционера и посмотреть что-нибудь из киношной классики. Пролистав список фильмов категории «Черно-белое кино XX века», он остановил свой выбор на «Касабланке» - Гаспар мечтал о поездке в этот город и да, еще ему нравилась скандинавская красавица Ингрид Бергман. Он улегся головой на подлокотник дивана белой кожи и включил фильм. Одновременно с тем, как закончился исторический экскурс рассказывающий о причинах, по которым бегущие в Америку европейцы задерживались в Касабланке, раздался звонок. В дверь. Гаспар удивился – он никого не ждал в гости этим вечером. «Может быть пришла эта несносная управляющая домом?» - подумал он и, поставив фильм на паузу, пошел открывать.
- Привет.
- П-п-привет, - опешил Гаспар. Уж кого-кого, а этого человека он точно не ожидал увидеть. На пороге его квартиры стояла Морин – девушка, с которой он встречался много лет назад и с которой они пару лет назад расстались. Все это время они не виделись, не держали связь и даже отписались друг от друга в социальных сетях – в общем, друзьями остаться у них не получилось. Да и нужно ли это было? Могут ли вообще дружить бывшие любовники?
- Я зайду, ты не против? – робко спросила Морин.
- Да, конечно. Проходи в комнату… Э-э-э, тебе принести что-нибудь выпить? Жарко сегодня.
- Можно просто воды. Спасибо, – робко улыбнулась Морин, сняла нежно-голубые плетеные балетки и села на диван. - Что это? Касабланка?
- Ага! Смотрю впервые! – крикнул Гаспар из кухни. Он взял чистый тяжелый четырехгранный бокал, на одной из сторон которого куда-то шел Джонни Уокер, налил фильтрованной воды, добавил льда и пошел в гостиную. Он ждал начала разговора, но тишину нарушал лишь ламинарный гул кондиционера и редкий резкий треск льда. Гаспар сел рядом с Морин и вдруг, среди окружающей прохлады он ощутил тепло. Тепло своей гостьи. Не только физическое – какое-то непередаваемое словами, невероятно уютное чувство появилось у него в груди. Ему ужасно захотелось обнять Морин, уткнуться носом в ее шею и вдохнуть такой знакомый, но забытый аромат. Гаспар сдержал этот порыв и предупреждая его новую волну, спросил:
- Какова цель вашего визита? – ему не хотелось выглядеть удивленным, оттого он и облачил первый и самый важный вопрос в шутливую форму.
- Я пришла к тебе потому, что, - Морин на секунду замерла, - потому, что ты, по всей видимости, остался единственным для меня родным человеком на этой земле.
- Сильно сказано, - Гаспар явно не ожидал такого ответа. Чуть покрутив мысли в своей голове, он продолжил, - И что мне с этой информацией теперь делать? С тобой, что делать?
- Ничего. Если я не напрягаю, то давай просто посмотрим «Касабланку», я ее тоже не видела.
Морин выглядела спокойно и чуть отстраненно. Видно было, что в ее жизни произошло какое-то событие, но выяснить что конкретно, задавая ей прямые вопросы, не удалось бы никак – Гаспар знал это, а потому просто повернулся к телевизору и включил фильм. На экране показывали, как Рик, герой Хамфри Богарта, холодно и расчетливо вел бизнес в своем ресторане.
- Этот товарищ точно носит маску, человечности в нем явно больше, чем холода, - сказал Гаспар. Ответа он не ждал, просто любил комментировать фильмы, когда смотрел их не один.
Капли конденсата медленно стекали по граням бокала и исчезали в пробковом костере. Шла вторая половина фильма, его герои раскрылись, финалы их историй были практически решены, однако Гаспара меньше всего волновала судьба европейских беженцев – интрига ситуации с внезапно появившейся Морин его терзала больше. Ильза в любом случае улетит с Виктором Ласло в Штаты, а мистер Рик, сохранив свое лицо, благородно останется в Марокко. А Гаспар? В жизни не существует законов жанра, есть только закон рулетки – один из тридцати шести, красное или черное, в общем, хрен угадаешь. Скрип кожи дивана отвлек его от мысленных рассуждений. Гаспар повернул голову направо и поймал на себе взгляд Морин. В глубине ее коричнево-красных, цвета гиацинта, роговиц он уловил так знакомые ему алмазные искорки. Гаспар взял ее за руку и потянул к себе. Морин подалась вперед и села сверху, обхватив его ноги своими бедрами. Ее бронзовая кожа пахла влагой джунглей, пряными специями северной Африки и терпким ладаном. С последней уловленной нотой все предохранители Гаспара слетели. Шея, губы, плечи, грудь – его губы жадно целовали каждый открытый участок ее тела, боясь упустить хоть один квадратный сантиметр. Морин закрыла глаза, выгнулась, ее дыхание стало срываться – она тоже не противилась ничему, что могло произойти в этот вечер. Гаспар опустил свои руки на ее бедра и повел их вверх, стараясь прочувствовать каждый изгиб тела одновременно снимая с Морин летний сарафан. Пестрая ткань полетела на паркетный пол, мужские руки вновь оказались внизу, подхватили ее и опустили на спину. Еще одно движение и стринги отправились вслед за сарафаном. Гаспар уткнулся во внутреннюю часть бедра и замер. Он не хотел спешить, ведь он не знал, задержится ли она на вечер, на день, неделю или на всю жизнь. Поэтому – нет, никакой спешки. Успокоив дыхание, он, стирая выступившие на его пути капельки пота, медленно повел своей щекой вдоль ее ноги. Морин легко задрожала, задержала дыхание, и выдохнула с тихим стоном похожим на слово «Ах» в тот момент, когда губы Гаспара коснулись ее лона. Гаспар ощутил его тепло, услышал запах и, не открывая глаз, медленно провел языком по его краю.
- Это что, пирсинг? – Гаспар открыл глаза и увидел небольшое титановое колечко.
- Да, - смущенно ответила Морин, - тебе не нравится?
- Нравится, просто не похоже на тебя, - улыбаясь, сказал Гаспар.
- Я сейчас вообще не похожа на себя прежнюю.
Свершившиеся вновь любовники лежали на скомканном лоскутном пледе, наспех брошенном в пылу страсти на пол. Их тела были охвачены удивительной и приятной истомой, и мысли их не блуждали в прошлом и не забирались в будущее. Для них существовало только сейчас. Пальцы Гаспара скользили по спине девушки – шея, лопатка, копчик, впадинка в середине позвоночника. Как только появлялись мурашки, по телу Морин пробегал озноб, она хихикала и чуть сильнее вжималась ему в плечо. Ему чертовски нравилось это. А ей чертовски нравились его пальцы.
- А помнишь, - Морин поднялась на локтях, - в Париже мы купили лотерейные купоны, но так и не успели их открыть? Они еще у тебя?
- Конечно помню. Мы тогда гуляли вдоль Сены и нам их втюхал какой-то африканец, пока мы ели крепы. Я даже помню, что ты выбрала кленовый сироп в качестве добавки, а я, кажется, абрикосовый джем.
- Точно, джем из абрикосов! По дороге к тебе я увидела табачный киоск, в котором принимают билеты этой лотереи, давай сходим и узнаем, выиграли мы что-нибудь или нет?
- И где-нибудь перекусим?
- И где-нибудь перекусим!
Вечерняя духота ушла, уступив время ночной прохладе. Гаспар и Морин, держась за руки, шли по гладкой серой брусчатке выложенной вдоль Роны. Они выглядели беззаботно и счастливо так, как только могут выглядеть по-настоящему близкие люди. Под их ногами зигзагами скользил свет от проезжающих вдоль набережной машин, и они весело прыгали, не давая лучам пробежаться по их стопам. Дул свежий ветер, он вкусно пах пылью большого города, водами древней реки и толикой креозота из-за находившегося на другом берегу железнодорожного вокзала. Нужный киоск находился у моста Галлиени.
- Добрый вечер, месье! Здравствуйте! – Гаспар и Морин хором, но по-разному, поздоровались с хозяином лавки - милым старичком, стоящим за деревянным, отполированным тысячами рук, прилавком.
- Месье, мадемуазель, - старичок учтиво поклонился даме, – добрый вечер! Чем могу помочь? – сухая кожа на его лице растянулась в искренней и приветливой улыбке. Он был рад видеть такую красивую пару.
- Посмотрите, пожалуйста, пару лет назад в Париже мы купили эти лотерейные купоны, но потом забыли про них и нашли только сейчас, - Гаспар протянул зеленые, скрепленные хромированным люверсом билеты, - вдруг мы что-нибудь выиграли? Эта лотерея еще работает?
- Давайте взгляну, - продавец прищурился, взял бумажки и кривыми пальцами освободил их от пломбы, – Да, месье, я вас поздравляю, вы выиграли шесть евро! Сейчас я вам их отсчитаю!
- Ура! – радостно подпрыгнула Морин, - как раз хватит на то, что бы это отметить!
Получив свой выигрыш, пара попрощалась со столь радушным старичком и, звякнув на прощанье дверным колокольчиком, вышла на улицу. Оказавшись снаружи, Гаспар стал крутить головой, старясь увидеть что-то среди темных домов.
- Ты чего? – спросила Морин, и, хихикнув, добавила, - Неужели потерялся?
- М-м-м, - смутился Гаспар, - туалет. Может в подворотню забежать?
- Да ну, брось это же моветон. Под мостом я видела кабинки, сбегай, а я подожду тебя здесь.
- Ок, тогда жди и никуда не уходи, я мигом! – Гаспар чмокнул ее в щеку и бодро сбежал по спуску усыпанному щебнем. Потревоженные камни шумно спешили за ним и арки длинного моста превращали их грохот в гулкое эхо. Под мостом было темно. Синий силуэт кабинки выбивался из тьмы и Гаспар шел в его сторону, как вдруг почувствовал чью-то руку, обернутую грубой и, судя по запаху, очень грязной холщовой тканью у себя на шее и что-то острое и холодное, коловшее его в правый бок.
- Гони деньги, урод! – услышал он мерзкий, хриплый и вонючий голос, - А не то порежу!
- Деньги на карте, двадцать первый век на дворе! – как можно громче ответил Гаспар.
- В жопу себе засунь свою карту! Наличка? Наличка есть?
Гаспар вспомнил про шесть евро, медленно сунул руку в карман и вытащил только что полученные им в табачной лавке монеты.
- И все? С-с-сука! – хрипун явно не был в восторге от своего сегодняшнего навара, - Н-на, получи!
Гаспар почувствовал, как сталь входит в его тело. Боли не было, он чувствовал лишь растекающееся от раны тепло. С каждым ударом сердца оно обволакивало его все сильнее и сильнее, пока не достигло головы. В глазах, которые уже привыкли к темноте, все расплылось и Гаспар опустился на землю. В ушах, словно сквозь толщу воды, было слышно, как убегает вдоль реки его грабитель и как кричит спускающаяся к нему на помощь Морин. Ни руки, ни ноги его больше не слушались. Он хотел сказать Морин, что любит ее и всегда любил, но и голос ему больше не подчинялся. Цена жизни – шесть евро, пронеслось у него в голове, всего лишь шесть евро. Как вдруг, уголки его рта коснулась легкая улыбка – всего лишь шесть евро и самый лучший вечер на земле!
---
Спасибо за чтение. Лайк - хорошо, подписка - еще лучше!